Ян Засурский - Старый шут закон

— Еще бы! Как раз то, что нам надо, верно, Мики?

Мики кивнул. Хейла отошла от них. В дверях появились еще несколько человек и окружили дока Панси. Эх, были бы с ней здесь Конни Канделария или Альтаграсия Арсе, подумала Лидия, можно было бы обсудить этих чудных людей, и вдвоем им легче было бы поддерживать с ними светскую беседу. А то ее даже в пот бросило от напряжения. Не успела она порадоваться, что ее хоть на минуту оставили в покое и ей не нужно разговаривать, как за ее спиной высокий мужской голос произнес:

— Здесь вы не получите никакой помощи. Бегите отсюда как можно скорее.

Лидия с любопытством обернулась и только тут сообразила, что мужчина-то обращается к ней. Был он невысок, худощав, видать, нервный, лоб высокий, чистый, карие глаза с поволокой и острая черная бородка, которая так не вязалась со всем его обликом.

— Кому бежать отсюда — мне? Вы шутите? — спросила она.

— Я — Брандт, — сказал он и слегка наклонил голову.

Она подумала, что это имя, а не фамилия, ведь все здесь звали друг друга по имени, и сказала:

— А я — Лидия.

— Знаю, — ответил он. — Я понял это с первого взгляда. — Он нагнулся к ней, уперев локти в высокую спинку дивана. Может быть, надо пригласить его сесть? Ее смущал его взгляд в упор. — Вы полны жизни. Вам не нужна помощь. Бегите, пока вас не вырвали с корнями из родной почвы и не бросили одну умирать. Мы все здесь — мертвецы. Ступайте домой. Или в тюрьму, к вашему мужу. Там настоящая жизнь. Там обстановка здоровее.

Это что же, один из чокнутых, о которых ее предупреждала Хейла? Не зная, что делать, она засмеялась. Он оскорбился.

— Светский смех, оружие самозащиты, — презрительно фыркнул он и выпрямился. — Вы уже развращены. И обречены. Мы все обречены. Наберитесь мужества, пошлите всех нас на… и возвращайтесь к своим. Так будет честнее. А светский смех — признак духовного ботулизма.

Лидия не смела взглянуть на сына. Когда этот самый Брандт произнес нехорошее ругательство, Мики вздрогнул. Господи, хоть бы кто-нибудь подошел к ней — Пан, или Миньон, или на худой конец танцоры. Но когда она снова подняла глаза, Брандт уже исчез.

Она решила встать с дивана и найти Миньон, но тут увидела, что к ней подходит женщина с приятным, мягким лицом и стянутыми сзади в узел седыми волосами.

— Можно мне посидеть с вами? — спросила она. — По-моему, мой муж испугал вас. Я — Джойя Брандт. Он уже получил нагоняй. Не знаю, что он вам сказал, но видела, как вы побледнели. Не принимайте его всерьез, душенька. Те, кого Брандт обхамил, должны гордиться: значит, он говорит с ними на равных. Я в таких случаях посылаю его еще дальше, чем он меня.

Лидия хотела засмеяться, но подавила это желание, вспомнив, каким презрением облил ее за это Брандт.

— И сейчас послали?

Миссис Брандт потрепала ее по руке.

— Пока что нет, я это обычно проделываю дома, потому что в гневе Брандт начинает крушить все подряд, а у Пан столько красивых вещиц.

— Бог с ним, — сказала Лидия. — Я и не такого наслушалась — знаете, как ругаются наши бандиты от закона!

— Кто-кто?

— Так у нас называют помощников шерифа.

— Понятно. А Брандт — бандит от литературы. Скажите ему это, он придет в восторг. Это ваш сын Мики? Ты, наверное, хочешь еще лимонаду, поди к мистеру Пирсу, пусть он тебе нальет. И возьми бутербродов, они такие вкусные.

— Я уже съел один, — сказал Мики.

— Тебе не понравилось?

— Даже два, — поправился Мики. — Еще как понравилось!

— Ну так возьми еще. И принеси нам с мамой.

Мики нерешительно посмотрел на Лидию.

— Иди, сынок, иди.

Мики быстро зашагал на своих длинных голенастых ногах, еле удерживаясь, чтобы не пуститься бегом. И несколько раз чуть не столкнулся с гостями. Только когда он дошел до Пирса, Лидия с облегченном перевела дух.

— За ваш сегодняшний успех, — сказала миссис Брандт, поднимая бокал. Лидия тоже подняла свой. Она забыла, что коктейль очень крепкий, сделала большой глоток и задохнулась, однако справилась с собой и не закашлялась.

— Мартини надо пить сразу, — сказала миссис Брандт. — Теплый он такая гадость.

Лидия послушно допила коктейль, и на лбу у нее выступили капельки пота. Но маслину она съела с удовольствием. И в ту же самую минуту перед ними возник мистер Пирс с огромным шейкером в руках и снова наполнил их бокалы. Лидию охватил ужас.

— Палмер Уайт! — пропела миссис Брандт. — Куда это вы несетесь, будто меня тут и нет?

Красивый, строго одетый молодой человек остановился.

— Джойя!

Она бросилась к нему, поцеловала, потом взяла под руку и повела куда-то.

Мики к Лидии не вернулся. Ему было очень весело, он оказался в центре внимания, женщины кормили его всякими вкусными вещами, мужчины шутили, показывали фокусы с монеткой, предлагали бороться — кто чью руку согнет — и поддавались. Но и Лидию не оставляли в одиночестве. Гости Пан неожиданно подходили к ней и, не дав опомниться, так же неожиданно уходили. Это что ж, думала она, так в светском обществе заведено — столкнулись друг с другом лбами и тут же разбежались в разные стороны? Сначала выпитый коктейль подействовал на нее благотворно. Ей стало легко, язык развязался. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она выпила второй бокал и через несколько минут поняла, что смеется слишком уж громко и пронзительно, а комната кружится и плывет перед ее глазами, то удаляясь, то приближаясь. Лидия похолодела. Господи боже мой, неужели она напилась? Позор-то какой! Лидии даже показалось, что она, как говорят испанцы, vacilando [36] Качается (исп.). . Она усилием воли сосредоточила взгляд на ком-то из гостей, потом на каком-то предмете, пока они не перестали вертеться. Хоть бы еще не сейчас вставать и идти! Она съела два бутербродика и почувствовала себя лучше. Наверное, это с ней просто от голода.

В последний раз она была на званом вечере у anglos, когда училась в школе, да и разве можно сравнить те вечера с этим! Казалось бы, все держатся так просто, а до чего с ними трудно, наверное, с вежливыми, неприступными дамами и господами в вечерних туалетах, каких показывают на шикарных балах в кино, и то легче. Может, прав этот мистер Брандт и ей действительно надо бежать отсюда? А как же Миньон и Фрэнк? Она подведет их. И Майка подведет, ведь без денег ему не выйти на свободу. К тому же Мики с таким нетерпением ждет обеда, где будет бифштекс. Она чувствовала себя точно рыба, которую вынули из воды. Здесь все веселые, находчивые, так и сыплют остротами, где же ей тягаться с ними! И все кажутся очень красивыми, хоть и одеты чудно, держатся так уверенно, а она — она рядом с ними такая скучная, старомодная. Конечно, они все стараются ободрить ее, сочувствуют горю, которое приключилось с мужем, расхваливают Мики — такой славный мальчик! Но с людьми вроде этих, будь они хоть в десять раз внимательнее, ты все равно чувствуешь, что это они не от сердца, а просто из вежливости, из желания сказать приятное, помочь освоиться в непривычной обстановке.