Ян Засурский - Старый шут закон

Когда Элмер Парсонс приезжал в Идальго, им сразу же овладевало драчливое настроение. Обычно он посещал столицу только во время сессии Законодательного собрания; тогда под купол Капитолия из всех закоулков штата сползались полчища паразитов — железнодорожных паразитов, нефтяных паразитов, медных паразитов, алчущих урвать себе кусок побольше. И вся эта нечисть полагала, что паршивый репортеришка должен прыгать от счастья, раз ему позволено поставлять к их столу ежедневную жвачку новостей, напиваться за их счет до положения риз и водить их в разные злачные местечки.

Да и здешняя богема ничуть не лучше: эта длинноволосая публика вбила себе в голову, что коли ты — репортер, так непременно продажный писака и невежда. Им и в голову не приходит, что у газетчика может быть вкус к серьезной литературе, и он совсем не прочь поболтать о ней за стаканчиком виски или наспех собранным ужином — нет, скорее удавятся, чем пригласят. Воображают, что другим шрифтом набраны! Ничего, в один прекрасный день он еще вернется к своему неоконченному роману о жизни Запада, и тогда…

А тут еще всякие зажравшиеся стервы — сами только и делают, что шляются по модным магазинам и распродажам, мужья у них ходят по струнке и пикнуть не смеют, на местных испанцев эти мерзавки смотрят, как на слуг или рабов, и вообще прибрали к рукам все и вся в этой поганой глинобитной столице (тоже мне Афины западных штатов!)…

Когда Элмер пробился через толпу у входа в суд, его брюзгливое настроение немного улучшилось; по пути ему удалось наступить на ноги нескольким из этих зажравшихся мерзавок, и теперь он упивался негодующими возгласами. Он показал полисмену у двери свою репортерскую карточку, и его тотчас пропустили.

Швырнув папку на стол для представителей прессы, Элмер сморщил нос и вдохнул тот особый запах, который ничем не выветрить из судов — запах прогнивших слов «справедливость», «истина», «невиновность», смешанный с затхлым запахом мочи и пота в такой нестерпимый букет, что ждешь не дождешься, пока в зал ввалится людская толпа и перешибет старые запахи новыми — точно такими же, но более свежими.

Внушительная толпа у входа произвела на него впечатление. Похоже, заваривается каша. Где это слыхано, чтобы судебное следствие проводили вторично?.. Да еще переносили за двести миль, меняли судью и ко всему обыскивали у входа всех мужчин?

Элмер лет двенадцать занимался «сочинительством новостей» (этим словечком он дразнил Маккарти, своего редактора), но с таким оборотом дела сталкивался впервые — обе стороны перепугались накала страстей и дружно делают вид, что это обычное судебное расследование. Не выйдет! Дело давно переросло рамки местного инцидента. Оно отражает положение вещей во всей стране. Рузвельтовская «программа восстановления» не такая уж химера — глядишь, чего и получится, так что и радикалы, и консерваторы уже принялись строить планы на будущее. Ежели угроза революции и впрямь миновала, ежели хозяева снова крепко держат вожжи, то сейчас самое время вернуться к старым порядкам — хватит слушать бредовые требования работяг. Пора ставить всех этих полячишек, мексикашек и итальяшек на их исконное место — носом в грязь.

Капитал внимательно присматривается к тому, что здесь происходит. Удастся обезглавить в Реате «красную» верхушку и вбить в рядовых рабочих страх перед богом и полицией, значит, пришло время сделать следующий шаг — ликвидировать пособия безработным: нечего всяким лодырям отлынивать от работы на том лишь основании, что им не нравится жалованье. Затем мистер Капитал вновь становится хозяином в лавочке, разрывает мешающие ему путы «нового курса», вышибает Розового типа из Белого дома и без особых затрат (что ему какие-то десять миллиардов) «свободно» избирает на его место Деловое Здравомыслящее Правительство.

Защита (как сказал ему Хогарт после интервью для «Лариат») рассматривает процесс как конкретную проверку справедливости конституционных принципов по отношению к людям труда. Да, эти либералы готовы душу прозакладывать, что спасти страну от кризиса может только улучшение жизни рабочих, а не астрономические прибыли хозяев. Возможно, они и правы.

Эх, что за очерк можно сварганить из этой истории, подумал Элмер, но этот чертов Маккарти, кроме сырых новостей, ничего не признает. Он небрежно набросал несколько строк:

«Ни участники процесса, ни многочисленные зрители, заполнившие до отказа зал суда в Идальго, видимо, до конца не понимают все значение этого дела о бунте в Реате, пишет наш известный вашингтонский обозреватель Элмер Парсонс».

Он скомкал лист и засунул его в карман — старая профессиональная привычка держать черновики подальше от конкурентов. Его разобрал смех: это надо же, вашингтонский обозреватель с такой идиотской фамилией — Элмер Парсонс! Нет, те ребята другим шрифтом набраны! У серьезных обозревателей даже фамилия звучит солидно — Линкольн Стеффенс, Уолтер Липпман, Хейвуд Браун — сразу чувствуешь, что это — Мыслитель. А разве «Элмер Парсонс» звучит? Смех — и только.

— Доброе утро. Интересно, над чем это вы смеетесь?

Элмер посмотрел в голубые глаза худого — кожа да кости — типа, на которого обратил внимание еще у входа. По новехонькой ковбойской шляпе он было принял его за пижона.

— Меня зовут Спид, — сказал тот, — я из здешней газеты.

— Элмер Парсонс. — Произнести свою фамилию стоило ему немалых усилий, потому что внезапно он вспомнил своего литературного тезку — Элмера Гентри [139] Герой одноименного романа Синклера Льюиса. . Из-за этой гнусной ассоциации он даже свою газету не назвал. Оно, впрочем, к лучшему. Было б чем гордиться!

Разговор прервался, так как в зал ввалились другие охотники за новостями: Стэн Урвитс из льянской «Сан», Арни Фэруизер из местного бюро Юнайтед Пресс, Ники Веблен из компостелльской «Таймс» и с ними еще какие-то незнакомые мужчина и женщина — должно быть, из Эль-Пасо, Денвера или Финикса, а то и из Лос-Анджелеса, если судить по тому, как, распихав остальных, они устроились на лучших местах. Началась суматоха приветствий и рукопожатий.

Зал суда оживал. Заняли свои места судебный пристав и стенограф, появились первые адвокаты, расставлял своих полицейских лейтенант.

Спид, сидящий рядом с Элмером, принялся раскладывать газетные вырезки о процессе. Элмер заметил среди них две или три, которые ему весьма бы пригодились.

— Вы не из «Демократа»? — спросил он.

— Вот именно.

— Ну, конечно же! И где была моя голова? Значит, «Спидометр» — это ваша колонка? Толковая штука. Бойкое у вас перо. Поздравляю. — Элмер и сам удивился своему покровительственному тону.

— Благодарю.