Антон Борисов - Кандидат на выбраковку

Это только один пример того, как она относилась даже к таким мелочам. Я откровенно этого не понимал. И почему-то связывал ее суеверное поведение с православной верой. Разницы тогда я никакой не видел.

Наконец, бабушке удалось найти вариант обмена, устраивающий всех. Обмен был какой-то тройной или даже четверной, то есть в этом обмене участвовало не две стороны, а больше. Я не вникал в тонкости. Помню только, мы переехали в дом, находящийся в том же районе, где мы жили. Люди, съехавшие с квартиры, оставили нам свой старенький телевизор. Телевизор был черно-белый, но с большим экраном. Я наслаждался. Почти год прошел с того момента, когда я последний раз смотрел телепередачи. Кроме телевизора съехавшие жильцы оставили нам свой кондиционер. Он был врезан в окно, и они не стали его вынимать. Иначе окно пришлось бы менять. Думаю, эти люди вошли тогда в наше положение. Я им был очень благодарен и тогда, и сейчас. Первый раз в жизни я жил в квартире с кондиционером. Только тот, кто хоть однажды парился летом в астраханской жаре, может понять, о чем я говорю.

Переезд отнял у бабушки последние силы. Приступы участились. Почти каждый день я набирал «03». Диспетчеры, принимающие звонки, меня уже узнавали. Как только я произносил: «Борисова Елена Антоновна», – мне тут же отвечали: «Высылаем машину».

А потом приходилось ждать врачей в течение часа. Они приезжали и все чаще перед тем, как уехать, говорили, что бабушке необходимо лечь в больницу. Во-превых, ее нужно тщательно обследовать. А во-вторых, ей просто жизненно необходимо отдохнуть от всего. Бабушка молча кивала головой. Единственное, что ее удерживало от больницы, – это я. Она не могла бросить на произвол судьбы беспомощного внука. Долго, однако, так продолжаться не могло.

Терпение врачей окончательно лопнуло в один из дней. После очередного звонка и приезда «неотложки» они пообещали, что, когда я вызову их в следующий раз, они заберут бабушку в больницу. Если же она не поедет с ними, то больше на вызовы они приезжать не будут. Бабушке ничего не оставалось, как согласиться. Требовалось только решить, что делать со мной.

К счастью, накануне я получил долгожданный ответ из Москвы из ЦИТО. Как и ожидалось, мне отказали. Причина отказа проста: Астраханская область территориально относилась к Саратовскому НИИ травматологии и ортопедии. Как раз к тому институту, в котором я уже лежал, когда мне было восемь, и где со мной ничего не стали делать.

Я решил попытаться попасть в эту клинику еще раз. Терять в то время мне было нечего. Но направление в Саратовский НИИ могли дать только в областном отделе здравоохранения. Для этого требовалось подробное описание состояния моего здоровья. Это могли сделать лишь в областной больнице. У меня, наконец, появился вполне легальный предлог лечь в клинику на то время, пока бабушка немного подлечится. За помощью мы обратились к деду.

Не было, наверное, ни одного кабинета в облздравотделе, где не побывал бы Андрей Аврамович. Не найдется ни одного тамошнего начальника, которому не удалось бы рассмотреть все дедушкины ордена и медали, прежде чем он смог получить для меня направление в ортопедическое отделение Астраханской первой областной клинической больницы. Дед, если он хотел чего-то добиться, обязательно этого добивался. Он умел быть настойчивым. Так получилось, что в один и тот же день, и я, и бабушка переселились каждый в свою больницу. Бабуля могла лечиться со спокойной душой – я был под присмотром врачей.

Перед тем как переехать в клинику, требовалось подобрать «хвосты» в институте. Напрягаясь и мучаясь от боли в сломанной руке, я сумел написать и сдать все необходимые за первый курс письменные работы и зачеты. Я ощущал себя настоящим студентом. В принципе мне было даже легче, чем всем остальным моим неизвестным собратьям по учебному процессу. Я не имел возможности предаваться соблазнам молодости, и учеба была единственным для меня занятием. Если бы не боль и страх остаться без рук, я мог бы сказать, что был счастлив.

Люба Крылова помогла мне оформить академический отпуск. Кто бы мог предвидеть, что он сильно затянется, что к учебе в институте я смогу вернуться только спустя пять лет, когда мои неведомые сокурсники уже готовились получать дипломы.

Я уже лечился в Первой областной клинической больнице. Мне было пятнадцать. Я упросил администрацию санатория направить меня в главную больницу области, рассчитывая, что кто-нибудь из ее врачей сумеет приструнить мою хворобу. В тот раз хрупкую надежду мне подарил Сергей Вячеславович Дианов. Он был заведующим отделением детской ортопедии и согласился попробовать что-то сделать с моими руками. Спустя шесть месяцев меня вернули в санаторий. Сергей Вячеславович так и не решился приступить к моему лечению.

Я знал, что в областную больницу попасть простому человеку, если он жил в городе, было очень сложно. Об этом мне говорил дед после нескольких первых безуспешных походов в облздрав. В областную больницу в основном привозили больных из области, а из города только редкие и срочные случаи. Большинство «городских» попадали сюда «по блату». Мой случай был, конечно же, не срочным, но все же редким. Редким и в том смысле, что «благодарить» нужных людей мне было нечем.

Палата взрослого отделения, где я на этот раз очутился, ничем не отличалась от палаты в детском. Моя кровать стояла возле окна, подоконник начинался прямо за спинкой. В палате лежало пять человек. Все мои соседи оказались намного старше. Со вчерашнего вечера – момента поступления, я плавно входил в курс дела. Задавал только «жизненно важные» вопросы, а всю остальную информацию получал, просто слушая разговоры сопалатников. От них я узнал, что наша палата считается «предоперационной», то есть в ней лежат больные, которых готовят к операции. Из этих же разговоров я уже составил свое предварительное мнение о лечащем враче.

Он появился на следующий день. Вошел и еще от двери посмотрел в мою сторону. Видел я его впервые.

– Меня зовут Фарит Джафарович! Я – лечащий врач этой палаты, – представился он. – Ты вчера поступил? Можешь продиктовать название своего заболевания?

Фарит мне понравился сразу. Высокий, моложавый, с благородной проседью в темных волосах. Его широкоскулое лицо оставалось серьезным. Меня это удивило – я находился в лучшем ортопедическом отделении областной больницы, врачи которой, по определению, должны были быть самыми квалифицированными специалистами. По крайней мере, на областном уровне. Впрочем, удивление было кратковременным. Не думаю, что случаи «несовершенного остеогенеза» встречались ему часто. К тому же мой случай был редким даже среди подобных диагнозов.