АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

— Спасибо, — мельком взглянув в зеркало на результат моей работы, Эдвард поправляет воротничок рубашки. С обожанием смотрит прямо в мои глаза.

— Пожалуйста, — отвечаю, пригладив и без того ровно лежащие темные волосы, — как твоя голова? Легче?

Эдвард щурится.

— Мы живем в век развитой медицины, миссис Каллен. Одна таблетка — и боли нет.

— Я уже говорила, что не считаю правильным малейшее покалывание лечить аптечной химией? — фыркаю я.

Муж снисходительно глядит на меня со смешинками в глазах.

— Во-первых, моя бабушка не была знахаркой, Белла, а во-вторых, на лечение в стационаре порой просто нет времени.

Его юмор и такое наплевательское отношение к здоровью немного настораживают меня, но сегодня нет смысла говорить обо всем этом. Для моих лекций найдется лучшее время — день и так сверху донизу залит нервами.

— Достаточно иметь немного терпения…

— Вот уж терпения так у меня точно хватает, — Эдвард нагибается, нежно поцеловав меня в щеку, — поверь. Наш брак тому пример.

— Ты напористый.

— Жутко, — он широко улыбается.

— И без комплексов.

— Их пришлось выкинуть еще в начале карьеры.

— А еще шутник…

— Комик, — облизнув губы, докладывает Каллен, — моя мать называла меня комиком. Вечным и неуемным.

— Почему-то я согласна с ней…

— Тебя удовольствие смешить, принцесса, — баритон Эдварда наполняется теплом и лаской, от которых мне даже в самую ненастную погоду всегда хочется улыбнуться, — ты безумно красивая, когда смеешься.

— Льстец…

— Твой льстец, — каким-то образом его руки оказываются на моей талии, а губы на шее. Боится испортить макияж. Не трогает то, что придется поправлять.

— Мой, — соглашаюсь, уверенно кивнув, и тоже обнимаю его. Крепко-крепко, как люблю. Рубашка хрустящая, жесткая, словно порезать может. Воротничок такой ровный, что мне даже пытаться не хочется повторить успех Кабаллеты в утюжке вещей Эдварда. И запах другой. Естественно, не его тела — этот не меняется, и его отголосок еще можно услышать возле шеи при должных усилиях — парфюма. В этот вечер Каллен предпочел другой одеколон.

— Новый аромат? — легонько проведя носом по его щеке, зову я. Гладковыбритая кожа теплая, согревает. Я не люблю, когда он отращивает щетину.

Эдвард, похоже, немного тушуется.

— Каспиан предложил. Мне показалось, на сегодня подойдет.

— Цветочный…

— Орехово-цветочный. Намешали какой-то ерунды, — он закатывает глаза, говоря побыстрее от того, что нервничает, — я не знаю состава.

— Хорошо пахнет, — успокаиваю, не желая селить в нем сомнения, — Каспиан знает толк в запахах.

— Мне твой нравится больше, — заверяет Эдвард. Не потому, что надо, не потому, что боится расстроить меня. Исключительно честен. Действительно так считает.

— Я его всего лишь купила, но все равно спасибо. Значит, разбираюсь в картонных упаковках.

— Ты разбираешься во мне, — с обожанием произносит муж, ослепительно мне улыбнувшись, — и поэтому всегда с точностью знаешь, что мне нужно.

— Ну точно льстец, — капельку покраснев, шепчу я.

— Тогда открою тебе еще одну тайну, Белла, — ты великолепно выглядишь.

Эдвард с искренним восхищением оглядывает мое длинное бордовое платье в пол, с достаточно глубоким, но не слишком открытым, далеко не вызывающим декольте и рукавами в три четверти. Своего череда в дополнение к нему ждут черные перчатки, но их следует искать в самой спальне. А судя по глазам мужа, если мы доберемся туда, то до гостей уже точно не дойдем.

— Все для успеха мужниной компании, — по-деловому заверяю я, но все же делаю шаг назад и демонстрирую ему наряд целиком. Два закрытых кружевами выреза возле ребер, оборка на поясе и исключительной работы ручная вышивка на подоле. Колониальная эпоха. Ее превосходительство, инфанта. Каспиан сказал, что наши гости оценят такое историческое сравнение.

— Ты лукавишь, или тебе правда не нравится это платье? — Эдвард изгибает бровь, надевая пиджак и застегивая его пуговицы. По-прежнему смотрит на меня с восторгом во взгляде. Не может поверить тому, что говорит. И моему ответу, если он положительный.

— Оно красивое, — пожимаю плечами, пальцами проверив, не примялась ли уложенная волосок к волоску прическа, — но ты же знаешь, что мои фавориты — шорты с футболками.

Разобравшись с одеждой, мужчина подходит вплотную ко мне. Убирает с лица ту прядку, что я пропустила, укладывая к остальным. Приглаживает.

— Мои тоже, — признается. Хитро улыбается. — А еще лучше — только шорты. Без футболки.

Игриво шлепаю его по руке, изобразив на лице праведное негодование. Ухмыляюсь и тщетно пытаюсь эту ухмылку спрятать.

— Дай вам волю, сеньор, вы бы не выпустили меня из спальни…

— Не только из спальни, — Эдвард приобнимает меня за талию, разворачивая нас обоих к огромному зеркалу. Во всю верхнюю часть стены, в изысканной эксклюзивной раме, оно практически полностью отражает нас. Вместе, рука об руку. Вместе, с дополняющими друг друга цветами. Вместе, как и полагается. Навсегда.

— Я тебя и из своей жизни никуда не отпущу, Изабелла, — обещает мне муж. Тесно переплетает наши пальцы — на левых руках, с кольцами, — в этом можешь даже не сомневаться.

C «Берега Слонов» мы отплываем в семь часов пополудни.

Стоя на носу яхты и закутавшись в темно-красный палантин, я с тоской смотрю на проплывающий мимо силуэт небольшого острова, на котором нам посчастливилось провести медовый месяц.

За эти три восхитительных недели я, кажется, отдохнула за всю жизнь. Дельфины, косяки разноцветных рыбок возле кораллов в северной бухточке, яркие попугаи и очаровательные обезьянки, живущие на бывшей банановой плантации в южной части острова, — всего и не перечислишь.

История этого места доподлинно мне неизвестна, но если судить по рассказам Эдварда, купившего этот остров четыре года назад, «Берегом слонов» он назван был потому, что кому-то из арендаторов напомнил по очертаниям известное млекопитающее.

Почему-то ни мне, ни Каллену ничего подобного не заприметилось, но название ему понравилось, а потому менять не стал. Так и остался «Берег слонов». Наш берег.

Если честно, когда в самолете после свадебного пира Эдварда наконец раскрыл мне тайну места нашего назначения и назвал его «частный остров», я ожидала, что наперевес с палатками мы отправимся в какие-нибудь джунгли и устроим подобие скаутского лагеря, или, на худой конец, остров окажется горнолыжным курортом для богачей, а мы будем кататься на лыжах. Но, к моему огромному удивлению, на песчаной косе безлюдного белоснежного пляжа нас встретила огромная двухэтажная вилла в средиземноморском резном стиле, к которой, ко всему прочему, прилагался еще и бассейн с задней части дома. Бассейн-джакузи, как позже выяснилось. «Частный» означал не то, что закрыт для многих. «Частный» означал, что он закрыт для всех, кроме нас. Как в лучшем мексиканском сериале.