АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

Увлекая меня за собой на небольшую лестницу, ведущую вниз, к земле, Эдвард не говорит ни слова. Я чувствую его присутствие и его заботу обо мне кожей, но кроме затылка, к сожалению, на обозрение ничего не предстает.

Каллен очень красив. В этом костюме, со своей грациозной походкой, с приглаженными темными волосами, которые наощупь мягче моих… он действительно король, это не шутки. Он ведет себя как король, он идет как король, а его банковский счет поистине королевский, хоть и никогда меня это не волновало.

…Двадцать третьего апреля, на наше первое официальное свидание, ему заблагорассудилось купить мне мороженое. Только не то мороженое, что продают в киосках на улицах за полтора доллара и в вкуснейших вафельных рожках. Другое мороженое, судя по сумме чека, золотое.

В лучшем ресторане города. В лучшей частной кабинке, какую они смогли предоставить для нашей приватной встречи. С ароматным клубничным топпингом, шоколадной помадкой и ягодами клюквы в сахаре. В большой хрустальной креманке. Как минимум на двоих, хотя есть предстояло мне одной, — сладкого Эдвард не берет в рот, как позже выяснилось.

И в тот момент, когда я попыталась воспротивиться, в ту секунду, когда едва сдержалась, чтобы не выбежать вон из этого заведения с высокими потолками и огромными люстрами, он спросил меня:

— Знаешь ли ты, Изабелла, сколько я зарабатываю каждый день?

Я тогда не ответила. Но от его слов подавилась слюной:

— Семьсот восемьдесят пять тысяч долларов, рыбка. Этого хватит, чтобы купить тебе не только все мороженое в этом ресторане, но и в каждом его сетевом подобии нашего штата.

Так что мороженое мне пришлось съесть.

Цветы, кстати, которые встречают нас возле самой кромки воды, на ступеньку отделяющие подол моего платья от влаги, очень напоминают его. Такие же округлые, такие же яркие — светло-малиновые с крапинками красного. И стебель у них темный-темный, точно шоколад.

— Осторожно, — советует Эдвард, вырывая меня из задумчивости. Прежде чем окончательно оказаться на земле, предлагает приподнять платье, — а то намокнет.

О да, мокроты бы не хотелось…

— Спасибо, — тихонько отвечаю, выполнив дельную просьбу. Неумело берусь за бордовую тяжелую ткань и переступаю опасное место. Крепкое рукопожатие мужа помогает — благодаря ему я все еще на ногах.

Дорожка, ведущая от берега куда-то вглубь острова, вымощена камнями. Но не теми булыжниками, какими принято в Австралии прокладывать «тропы здоровья» в места обитания кенгуру, а ровно отшлифованными, искусно сложенными в интересную мозаику камешками. По ним удобно идти, чем Эдвард пользуется. На секунду оставляет меня без поддержки, отдернув края своего пиджака и поправив галстук. Его запонки блестят от луны, поднявшейся за нами.

— Ты чудесно выглядишь, — тихонько сообщаю ему, заметив отблеск волнения в глазах.

Любимые мною губы изгибаются в ласковой улыбке, возвращая руку куда положено. Правда, в этот раз держит меня не за ладонь, переплетая пальцы, а под локоть. Как в самые стародавние времена. Как повелось.

— Спасибо, Беллз. Но с тобой сегодня все равно никто не сравнится, — и подмигивает мне. И ведет вглубь острова.

Невдалеке, пока пересекаем тот отрезок пути, где только мы, фонари и тропические заросли (но подстриженные и обработанные настолько хорошо, насколько вряд ли сможет предложить любая оранжерея) слышны звуки классической музыки. Нечто знакомое. Бах?.. Да, мне кажется, что он. Французская сюита номер два.

Эдвард дышит ровно и спокойно — мне бы его уверенность. Прижимает меня к себе, создавая пальцами ощущение полной и такой вдохновляющей власти. Ведет меня за собой, и я иду. Отвечает за меня, и я позволяю ему. Больше всего на свете боюсь в этот вечер ударить в грязь лицом. Первое впечатление, говорят, самое важное. Его-то и страшнее всего испортить.

— Сколько приглашено людей? — почему-то додумываюсь спросить об этом только сейчас. С тревогой, какую не спрятать, поглядываю на мужа.

Каллен приостанавливается, вынуждая замереть у живой изгороди по бокам и меня. Музыка слышна тише, когда наклоняется ко мне, заслоняя собой от всего иного. И уверенно рассеивая тучи сомнений, которых здорово поднакопилось в голове.

— Двадцать два человека, включая нас, Изабелла.

— Это «скромный вечер»?

— На Венецианском балу будет четыреста сорок шесть, — он пожимает плечами, — плюс мы и Аро, а значит, четыреста сорок девять.

У меня стынет кровь в жилах. Не те цифры, какие хотелось услышать.

— Ясно…

Эдвард недоволен. Незаметно хмурится, теперь обеими руками обнимая меня. Придерживает за талию, губами коснувшись лба. Дважды, прежде чем отпустить меня. Ровно на то время, пока говорит.

— Все страхи у тебя в голове. Все твои опасения на самом деле беспочвенны. Белла, ты восхитительна. И тебе ничего не стоит поразить всех, кого понадобится, если захочешь.

Я прерывисто выдыхаю, прикрыв глаза.

— Они золотые…

— Ты золотая, — перебивает мужчина, — моя золотая, помнишь? Не думай о них. Просто будь собой.

Меня пробивает на едкий смешок. Тихонький, но для Эдварда заметный.

— Быть собой? Тогда они точно меня не примут. Приду к ним в майке и шортах, попрошу кока-колы за три доллара.

Ласковым движением пальцев Каллен приглаживает мои волосы. Прическу не портит, но коснуться хочет, очень. Это видно.

— Попроси у меня. Сегодня ночью, — ухмыляется. И, напоследок поцеловав еще раз, отпускает, — а сейчас нужно идти. Нас хватятся.

Виновато киваю, оборачиваясь вместе с ним к последнему повороту дорожки. Держу чуть крепче положенного, но ни меня, ни мужчину это не смущает. Пока позволительно. По крайней мере, с такими объятьями мне не страшно.

Как ни странно, загородка из джунглей оканчивается большой беседкой из толстых бревен, срубленных не так уж ровно. Переплетенные на манер плотов в африканских племенах, они неприступной грядой возвышаются над нами. И над человеком, что в освещенной части сего великолепия нас встречает. В буквальном смысле с распростертыми объятьями.

— Мистер и миссис Каллен, — обворожительно улыбается незнакомый мне мужчина, сверкнув идеальной белозубой улыбкой, — ну наконец-то, дорогие мои. Я уже стал думать, что шторм не позволил вам добраться сюда.

У него черные, как смоль, волосы, которые резким контрастом с молочно-снежной кожей бьют по глазам. Радужка его зрачков темная, близка к волосам. А губы ярко-красные, будто накрашенные. Чем-то напоминает мне образы Джонни Деппа. В одном из последних фильмов, кажется, был подобный персонаж — Барнабас Коллинз. К тому же, костюм встречающего тоже неуловимо отдает стариной. И массивная цепь на шее с рубином посередине только дополняет впечатление. Как и острые края воротничка рубашки, напоминающие популярный вампирский плащ.