АlshBetta - Заточенная в Золотой Клетке [СИ]

Его истязала боль, и страдание за то, что он тогда не послушал Белль, и ушел. Он должен был сгореть, а не она! Он должен был погибнуть такой смертью, а не она! На ней не было ни капли греха! Если бы он знал, что так будет, он бы отправил её куда угодно, и даже принял смерть от огня, только бы спасти свою маленькую девочку Белль…

Он воистину не мог и никогда не сможет никого любить так как Изабеллу — он так думал, пока не встретил Беллу. И этот страх сковывающий его был оправдан. Упустить этот ангельский подарок во второй раз, потерять смысл жизни снова — да кто же он будет после этого? Он не сможет жить, он сам себя убьет, если понадобится, только бы не видеть этого!

— Где здесь кладбище? Где она похоронена? — воскликнула Таня, вклиниваясь в его мысли.

— Кладбище там, — Эдвард указал на темнеющий полог леса, но остановил Таню, собирающуюся идти туда.

— Но она не похоронена, мы рассеяли останки её праха на Синем Лугу, — вспоминая тот день, пронизанный болью потери, надломлено проговорил Эдвард.

— Почему прах? Почему было не похоронить её?

— Она сгорела в пожаре! — рявкнул в ответ Эдвард, мучаясь подступающими рыданиями. Та боль, с которой он боролся, заново разгоралась в нем.

— Сгорела?… — Таня залилась новыми слезами, оглядываясь вокруг себя. — Синий луг, говоришь? Где это?

— Поехали, я покажу! — предложил Эдвард, чувствуя, как слезы катятся и по его щекам. И где же теперь его Белла, чтобы быть рядом, чтобы поддержать и утешить? Как же ему сейчас необходимо просто прикоснуться к ней, его боль хотя бы на секунду утихла, и перестала так неистово давить на сердце тяжеленной гирей.

Таня всхлипнула и, согласившись, села на переднее сиденье машины Каллена. Эдвард сел за руль, выруливая, и быстро направляясь к тому заветному месту, и держась за руль, обрушивая свои рыдания на него.

— Как ты мог? — шептала Таня. — Почему ты не сберег её?

— Я пытался! — взвыл Эдвард, не в силах более терпеть эту страшную истязающую боль. — Я пытался и не смог! Мне нужно было сгореть в аду, а не ей! — он с яростью ударил по рулю, и тот вздрогнул, но машина скорости не сбавила.

— Ты, к сожалению, жив, а вот она мертва! — навзрыд рыдала Таня. — Ты не сберег её…

— Я не смог! — заорал Каллен, снова чувствуя, как рыдания разрывают его сердце и горло. — Я не смог! Я должен был сгореть!

— Сгоришь, поверь мне! — вскрикнула Таня, выглядывая в окно, за которым мелькал ночной пейзаж. — Я организовала все это, чтобы побыть с дочерью, чтобы увидеть её! А ты, ты лишил меня всего этого! — философски прошептала Таня, и её передернуло от ужаса. — Ты убил моего ребенка! — от этой догадки и пришедшей мысли ей стало так больно и страшно, что она снова взглянув на Эдварда, во второй раз отвесила ему пощечину, забывая где она, и что он за рулем машины.

Автомобиль запетлял, и Эдвард не понимая, что случилось, резко вырулил вправо, забывая про встречную полосу. Увидев свет фар другой машины, и её мощный сигнальный гудок, он едва успел снова вывернуть руль, дабы не быть похороненным под обломками собственной машины. Вылетев на обочину, машина замерла, а Эдвард крепко держась за руль, невидящими глазами взглянул на Таню. Она тоже смотрела на него, прерывисто дыша, и сжимая сумку от ужаса. Она едва не погибла, и Эдвард тоже. И по её вине…

— Ты что творишь? — заорал Каллен, набирая в грудь воздуха. — Разбиться решила?

— Я не так хотела… — зарыдала Таня во второй раз. — Это была ошибка! — потом она вспомнила о своем горе, и горе Эдварда, и этот «высший пилотаж», проделанным им отошел на второй план. — Вези меня на луг быстрее! Я хочу к своей девочке, а не умирать здесь по дороге!

— Господи… — прошептал Эдвард, дрожащей рукой заводя мотор, и смотря на пустующую дорогу во тьме ночной. — Господи, помоги мне выжить, помоги мне добраться до Беллы живым! — очень тихо проговорил он, и понадеявшись на милость господню, выехали с обочины, снова разгоняясь, и едя к Синему Лугу.

Таня рыдала, сжимая сумку, и смотря вперед. Теперь она не решалась распускать руки, потому что хотела добраться до того места, где был развеян прах её дочери… господи, зачем она уехала тогда?

— Я не так хотела! — воскликнула она. — Я не хотела оставлять Изабеллу! Но я должна была…

— Что ты должна была? — проговорил Эдвард, остервенело петляя между деревьев, и выезжая на дорогу к лугу.

— Я уехала, потому что у меня не было денег, чтобы прокормить ребенка! Я бросила её на твое попечение, я фактически отреклась от неё, не была для неё матерью, и эта моя кара, потому что моя девочка даже не знает о моем существовании! — вскрикнула Таня, снова утопая в слезах.

— Я искал тебя! — пресным голосом доложил Эдвард, и слезы снова потекли по его щекам, опадая, словно осенние листья на рулевое колесо, на его руки.

— Искал меня? — не веря, переспросила Таня, поднимая на Каллена голову.

— Искал… — прошептал Эдвард, замечая, что уже подъехал к лугу, и поэтому отключая мотор. — Но не нашел, ты растворилась.

— Я вынуждена была уйти… — шепнула Таня, выходя на свежий воздух, и чувствуя, как ветер обдувает её мокрое лицо. Наконец она увидела, что место, в которое её привез Эдвард очень красивое, даже ночью. Она подошла к огромному стволу дуба, и погладила его шершавую кору.

— Здесь красиво, — надломлено проговорила Таня, и Эдвард кивнул, чувствуя, как спазм заглушает его речь от воспоминаний. Он ощущал, что комок рыданий, застывший у него в горле, мешает дышать, мешает жить, мешает мыслить трезво. Он был здесь с Белль до пожара, она носилась по этим зарослям пшеницы, которые сейчас колосятся невдалеке, и играла с цветами, которые растут у дуба…

— Она тут была? — спросила Таня, оглядываясь вокруг. Эдвард снова кивнул, берясь за горло, шею, будто бы надеясь исчерпать всю боль, засевшую в нем, и уснувшую на некоторое время благодаря его Белле. Совсем недавно он был счастлив со своей маленькой девочкой. Он ел сахарную вату и катался на горках, ему не было больно, потому что он не ощущал этой боли.

Но, похоже, теперь приближается довольно сильная истерика, ведь этот ком страданий в горле не отпускает его, и Эдвард уже начал чувствовать недостаток кислорода. Он схватился за ворот рубашки, оттягивая его, и будто считая, что так будет легче пережить все это.

Таня вообще ничего не видела, оглядываясь вокруг, и пребывая в собственном горе.

В то время как Эдвард не на шутку взволновался, чувствуя, как слабеют его конечности от недостатка воздуха. Его две последние попытки вздохнуть были остановлены им самим, и теперь на третью, ему, наконец, удалось вдохнуть немного воздуха. Поэтому грузно рухнув на колени, он схватился за горло, быстро и глубоко дыша, пытаясь восстановить запасы кислорода.