АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Зачем?

— На новом месте у соседей всегда возникают вопросы. Так будет безопаснее.

В моей груди неприятно покалывает. Глаза щиплет, и я прекрасно знаю, чем обычно это ощущение кончается. Спутанные мысли, напуганные выслушанным рассказом, сдавливают горло. Новые соседи. Нет. Отказываюсь!

Я не могу удержаться от этого вопроса. Он слишком долго был внутри:

— Эдвард, — окликаю, надеясь хотя бы на мгновенье увидеть вместо мужчины напротив прежнего Каллена, — почему мы не остались… дома?

Он хмурится, изогнув бровь.

— Где — дома?

— В Чили.

Произношу и окончательно понимаю, что именно так и готова называть то место, которое мы сегодня в спешке покинули. Как ни странно, но страна, где я родилась и выросла, где встретила тех, без кого сейчас своей жизни не представляю, кажется не просто чужой, но и враждебной, ненавистной, страшной и полной мерзости. Последнее, чего я хочу — заново видеть небоскребы под самое небо и серые пейзажи за матовыми окнами. Водная гладь, огромная луна, светлое солнце и белый песок — куда приятнее глазу. И куда спокойнее.

Я хочу домой. Обратно.

Эдвард напрягается. Его пальцы что есть мочи впиваются в обивку кресла.

— Четыре дня кончились.

— Мы могли провести там и больше.

— Не могли.

— Почему? — острое желание узнать истязает не хуже заправских кошмаров. Сглатываю комок в горле, надеясь, что хотя бы ответ даст какие-то силы для борьбы. Пока мне хочется лишь опустить руки. Беспомощность затапливает с головой.

— Потому что Каю нужно пять суток, чтобы вычислить мое местоположение, — Каллен понижает голос, коснувшись краем глаза посапывающего на своем диванчике Джерома, но гнева от этого в баритоне меньше не становится. Яд льется из него непрерывной, сильной струей. — А с моим и ваше. Не вернись мы в Америку, он бы сам навестил нас.

— Ты же Босс…

— Он тоже. Поверь мне, нет закона не убивать себе подобных.

Верю. Несомненно.

Не могу только понять, зачем? В мире сотни профессий и специальностей. Многие из них дают успех, обеспеченность и славу. Многие вполне доступны. Многие — дозволены законом. Так почему же ему нужно было делать выбор в пользу мафии? В пользу кровавых расправ, жестоких игр и отказа от всего, без чего нормальный человек не представляет своей жизни? Наверное, это тема не для понимания и разбора полетов. Так случилось. И придется смириться.

— Ты сама это выбрала, — Эдвард морщится, потирая пальцами переносицу. Запрокидывает голову на спинке кресла, закрывая глаза, — вместе со мной. Я предупреждал, что ни коней, ни конфет не будет.

Теперь говорит куда тише и спокойнее. Устало, сожалеюще и горько.

— Я в любом случае не изменю решение, — так же негромко отзываюсь я.

— А я сейчас не позволю тебе этого сделать, даже если захочешь, — малахиты вспыхивают страшным огнем, когда их обладатель воображаемой железной хваткой удерживает мой взгляд, — пути назад не будет. Ловушка захлопнулась.

Эти слова звучат так, будто я и вправду жалею. Будто бы он усомнился в силе моего желания быть рядом с ним и Джерри.

Такое уже и вовсе неприемлемо.

Зато проходит мое желание заплакать. Помогло.

Я встаю со своего места раньше, чем Эдвард предпринимает попытку остановить меня, и оказываюсь рядом с ним быстрее, чем он может помешать. Правда, какую-то часть планов он все же рушит. Не успеваю и пикнуть, как оказываюсь на коленях мужчины, а розоватые губы, теплые, прижимаются ко лбу.

— Не убежишь.

— Мне и не нужно.

Обвиваю Каллена за шею, тихонько, почти расслабленно усмехнувшись.

— Ты же знаешь, что нет причины в мире, чтобы я передумала, правда? — мягко интересуюсь, поглаживая бронзовые волосы.

— Знаю.

— И все равно думаешь о глупостях, — журю, снисходительно улыбнувшись, — зачем?

— Затем, что в шаге от полного краха.

Неожиданная фраза больно ударяет по ушам. Пробую отстраниться и уже по малахитам понять, серьезно он говорит или нет, но сильные руки не позволяют. Не могу пошевелиться.

— В каком смысле? — голос — единственное, что у меня теперь осталось.

— Если все обернется не так, как я хочу, Джером и вправду не будет знать о своем отце.

В ответ на такое чудовищное заявление у меня внутри все закипает. Жар, распространяющийся по телу, берет свое начало в левой части груди.

— Что бы ни было, он никогда тебя не забудет, — горячо шепчу, перебираясь пальцами на его затылок, — с легендой или без, а воспоминания у него никуда не денутся.

— Детство тем и хорошо, что постепенно забывается ненужная информация. А ему ещё нет даже шести, — Каллен пожимает плечами, но по-прежнему не позволяет мне на себя посмотреть. Будто бы знает, что если я это сделаю, ровный голос, уверенность и вообще желание говорить подобное провалится сквозь землю.

— А ты, я вижу, мыслишь позитивно, — язвительно замечаю, пока пламя внутри разгорается лишь ярче.

— Я вполне серьезно, — в этот раз губы оставляют едва ощутимый поцелуй у моего виска, — лучше пусть он меня потеряет, чем я его.

— Эдвард, хватит! — не выдерживаю, произнося это громче, чем все предыдущее, — никто никого не потеряет, прекрати!

В ответ не получаю ни слова. Это настораживает.

— Ты знаешь, что мысли материализуются?

— Если бы нашу проблему могли решить журналы по психологии, я бы купил их издательство, — хмыкает он, поджав губы. Держит меня крепче, чем прежде, — не занимайся глупостями, Belle.

— Я и не занимаюсь, — закатываю глаза, чмокая его плечо, — я просто знаю, что ты со всем справишься и все будет в порядке.

Ну, или хочу в это верить, Эдвард…

— Конечно будет, — мужчина соглашается, кивнув, — особняк — самое безопасное место. Вам ничего не будет грозить. До туда они точно не доберутся.

— Они и до тебя не доберутся, — поднимаю голову, целуя его подбородок, — это — наш щит.

— Щит… — малость усмехнувшись, протягивает Эдвард. Возвращает мне поцелуй.

— Белла, — зовет, после ненадолго воцарившейся тишины. Тихо-тихо, будто бы кто-то нас подслушивает, — я хочу, чтобы он знал, что я его люблю. Всегда.

— Он знает, — уверяю, поглаживая ворот черной рубашки.

— Чтобы потом, лет через десять… тоже, — Каллен сглатывает, несколько рассеяно перебирая пальцами мои волосы, — и позже…

— Даже не сомневайся, что так и будет, — так же тихо отвечаю ему, решая в этот раз обойтись без «прекрати» и «не думай о таком». Думай. Никто не знает, что на самом деле получится. И уверена, ему будет проще, если он поверит, что что бы ни случилось, его просьбу я исполню.

— Эдвард, — подаюсь назад и надеюсь, что он-таки отпустит меня. Позволит хоть на мгновенье, на секундочку посмотреть на свое лицо сейчас.

К счастью, желание сбывается. Разрешает.