АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

— Тебе плохо? — беспомощно оглядываюсь по сторонам, с ужасом подмечая, что от дома мы отошли слишком далеко. Позвать кого-нибудь не выйдет. Тем более — подняться наверх за… за шприцом.

Мой похититель морщится, несколько раз ударяя себя в грудь. Глухо и громко.

— Сердце? Эдвард? — до крови прикусываю губу, стараясь подобрать хоть какой-то вариант, что делать дальше. Куда бежать за помощью? Оказать её самостоятельно у меня явно не выйдет…

Лихорадочные попытки найти ответ прерывают действия мужчины. Резко подаваясь вперед, он обхватывает меня руками, что есть мочи прижимая к себе. Утыкаюсь лицом в его свежую рубашку — мягкую и жесткую одновременно — не имея никакой возможности отстраниться.

— Папа… папа… папа… — хрипло стонет в мои волосы Эдвард, ничуть не ослабляя хватку.

— Папа, — немного оправившись от потрясения, глажу пальцами его бедра — все, до чего могут дотянуться руки с такого положения, — ты папа. Папа Джерома.

При имени сына Эдвард впивается пальцами в мою спину. Следует вверх. Дрожат теперь не только его руки, но и все остальное тело. Как при лихорадке.

— Я хотел защитить… — он шумно втягивает воздух — защитить его. От них. От всех. Я пытался…

Его голос обрывается так же внезапно, как и появился.

Боже. Это действительно происходит со мной? Каллен мне все это говорит?

— Ты защитил его, — проговариваю, стараясь не потерять самообладание. — Он в порядке. В безопасности.

— Никогда… никогда не в безопасности. Она его ждет. Она его хочет…

Эдвард жалуется мне, словно ребенок. Срывающимся, полным муки голосом. Будто, пока он говорит, его распиливают на части или заживо сжигают. Не знаю, к чему можно приравнять такую боль.

Голова мужчины по-прежнему прижата к моим волосам. И отстраняться, судя по всему, не намерена.

— Ш-ш-ш, — бормочу, пробираясь пальцами по его телу выше, ближе к ребрам.

Каллен даже не замечает холода моих рук. Так глубоко он погружен в собственные переживания.

— Пойдем к нему, — предлагаю я, — ты увидишь, что все хорошо.

Да! Давай пойдем! Вернемся.

Здесь холодно.

Страшно.

— Он спит… — голос Эдварда тише шепота.

— Скоро проснется.

— Нет.

— Да, — уверяю я, немного повернув голову, чтобы прикасаться к груди мужчины щекой. В тишине леса могу слышать, как стучит его сердце. Быстрым, спотыкающимся тактом оно отбивает неизвестный мне марш.

— Нет, Белла, — мой похититель съеживается, удваивая силу своих объятий.

— Почему нет? — настораживаюсь, обращаясь во внимание к его ответу. Тревога стягивает внутренности в одну пеструю массу.

— Снотворное…

— Снотворное? — мои глаза широко распахиваются. — Где?

— В каше…

На мгновенье забываю, как дышать. В каше? Снотворное? Марлена…

Перед глазами сразу встает напоминание-картинка, на которой домоправительница хмурится, указывает какую тарелку мне взять и следит, чтобы Джерри начал есть. Она выглядит… не самым лучшим образом. Вот и объяснение всей её нервозности и странностям.

Она знала!

Это был приказ от Хозяина.

Невозможно. Он же не сумасшедший, правда?

Правда?!

— Эдвард, зачем? — эти слова все, на что меня хватает. Состояние шока, в которое я впадаю, сложно описать.

— Чтобы показать тебе, — мужчина опускает голову ниже. Его щетина царапает мои виски.

— Что показать?

— Забор.

Мое терпение на исходе. Нервы звенят как туго натянутые струны. Ещё немного — и разорвутся.

— Какой забор?

— Через который он… — Каллен снова морщится, — сбежал.

— Сбежал? — резко дергаюсь назад, отчего мужчина разжимает руки. Оказываюсь на снегу за мгновение. Но ни холод, ни что-либо иное не может затмить мое изумление. Обескураженность от услышанного.

— Сбежал от меня, Белла — негромко произносит Эдвард, закрывая глаза. — От меня…

Снег никогда не являлся моим любимым погодным явлением. Холодный, белый и чересчур яркий — он всегда заставлял чувствовать себя, по меньшей мере, некомфортно. Ситуация не изменилась, даже когда мы с родителями переехали в самый пасмурный и холодный город Америки. Форкс.

С годами моя неприязнь к белоснежному зимнему покрывалу только возрастала. И теперь, в почти двадцать пять, кажется, достигла своего пика.

Изумление от слов Каллена о побеге Джерома и жгучая боль от ледяного снега смешиваются во мне, борясь друг с другом. Побеждает последняя.

Вскакиваю с земли гораздо быстрее, чем оказалась на ней.

Я ежусь, поспешно счищая с рук налипшие снежинки. Кожа горит алым пламенем.

Сейчас же март! Март, господи! Не декабрь, не январь и не февраль! Март!

Откуда столько снега весной?!

Стряхиваю остатки холода с куртки и оборачиваюсь на Эдварда.

Он производит впечатление человека, который родился на далеком севере. Пальто распахнуто на груди, и тонкая рубашка выправлена из брюк, что облегчает путь ледяного воздуха к коже. Ему не холодно. Совсем. От одного взгляда на него я покрываюсь инеем.

— Сбежал? — отдышавшись, переспрашиваю я.

Лицо Каллена выглядит настолько усталым (как и всегда после неожиданных откровений), что единственным правильным решением сейчас будет уложить его в постель. Не иначе.

Медленный кивок подтверждает уже сказанное.

— Нет, — стараюсь говорить мягко и при этом заставить озябшее тело уняться. Отогреваться будем потом. — Эдвард, он не мог сам уйти.

— Слабо верится, да? — малахиты перекидываются с моего лица на шею.

— Ты уверен? — я честно стараюсь сосредоточиться на разговоре. Но промерзшие руки и мокрые от растаявшего снега штаны мешают делу.

— Пойдем, — мужчина разворачивается в совершенно другую сторону от дома, виднеющегося вдали, — сама увидишь.

Господи…

Крепко сжав зубы, соглашаюсь.

В конце концов, Джером важнее всяких мелких проблем, вроде тех, что твердят мне о моем незавидном, в плане недостатка тепла, положении. К тому же, сейчас он спит. Я не одобряю того, что Эдвард дал ему снотворное, но стоит признать, что сон в случае малыша как раз нужная вещь, а не проблема. Тем более, в это время о нем можно не беспокоиться.

Пробираюсь по сугробам вслед за Эдвардом, глядя лишь себе под ноги. Коряг и веток от упавших деревьев на пути пруд пруди. Такое ощущение, что лес специально подготовил для нас полосу препятствий.

Эдвард идет медленно, словно его заставляют следовать вперед. Неохотно обходя крупные ветки, мелкие он попросту переступает, а то и вовсе откидывает от себя точным движением ноги.

От постоянного снега в моих глазах начинает рябить. Отрываюсь от земли и смотрю вверх. Всего мгновенье.

Верхушки сосен устрашающе шумят на фоне темного серого неба. Редкие черные птицы, пролетая между облаками, вскрикивают холодящим душу криком. Деревья сплетаются вокруг, словно в затейливом танце.