АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

Иду по коридору обратно, но ничего не замечаю. Неужели я так испугалась? Почему мне так страшно? Ничего ведь не произошло!

— Думаю, стоит дать ей успокоительного, — замечает ещё один голос рядом. Видимо, Гарретт. Но в этот раз никакой шутливости. Сосредоточенность и серьёзность. Похоже, что он либо очень расстроен, либо сильно переживает.

— Позови медсестру, пусть принесёт лекарство, — соглашается Джаспер и подводит меня к стульям у дальней стены.

Я не замечаю направленных на меня взглядов посетителей, больных и медицинского персонала, не вижу людей, уводящих Джейкоба, и, мне кажется, даже Хейла различаю с трудом.

В голове такая путаница, что кажется, там никогда всё не успокоится. Перед глазами картинки происходящего недавно с Джейкобом, а в ушах отчётливо слышу свой пульс, почти так же, как и в горле.

Появляется медсестра, и что-то острое и металлическое втыкается мне в руку. Последний раз так было во время кардиогенного шока Энтони.

— Мисс Мейсен, — голос телохранителя номер один затихает, пока шум в моей голове не унимается, и я не оказываюсь в чёрном забытье.

Всё исчезает, оставляя меня наедине с самой собой.

Я сплю долго и томительно. Мне кажется, мимо меня проходят столетия, а я всё никак не могу одолеть свои тяжёлые веки и открыть глаза. Мысли настолько спутаны, что я даже не пробую вникнуть в их поток, в попытке расставить всё по своим местам.

Последнее, что я помню — металлическую иголку в своей руке, когда медсестра давала мне успокоительное. Зачем оно — неизвестно. Мне и без того паршиво, а лекарство лишь мешает трезво мыслить.

«Нет, думать слишком тяжело», — мысленно сообщаю себе я, отвлекаясь от невесёлого занятия. — «Лучше послушать».

И правда. Слушать интереснее. А всё потому, что голоса невероятно чёткие, будто бы говорят прямо передо мной, хотя и приглушённо.

— Сколько она ещё проспит? — спрашивает мой любимый бархатный баритон. Он кажется взволнованным и напряжённым. А ещё сожалеющим. Бесконечно сожалеющим. О чём? Эдвард, что тебя гложет?

— Это зависит от дозы успокоительного. Смею предположить, что в Вашей клинике всё по первому классу, и, следовательно, действие лекарства увеличено, — другой голос. Я уже слышала его где-то, почти в таком же состоянии. Откуда он, и кому принадлежит?

— Зачем вообще было вкалывать ей это? — досада в голосе любимого передаётся и мне.

«Я тоже не понимаю, для чего это!» — мысленно хмурясь, злюсь на Гарретта. — «Никакого долгосрочного избавления нет. Лишь тупой сон, и то после него чувствуешь себя ужасно!»

— Мистер Каллен, не переживайте так, — в голосе незнакомца слышно ободрение, и я надеюсь, что он внушит Эдварду хоть немного уверенности, потому что сама я её оказать не в силах.

— С ней ведь всё в порядке?

— В полном. Она просто спит.

— Спит… Уже почти сутки, — мужчина глубоко вздыхает, и я догадываюсь, что так он пытается расслабиться в какой-нибудь возможной на данный момент степени. Ого, сутки! Сколько же я пропустила!

— Когда она проснётся, я должен осмотреть её, и будет проще, если вы расскажете мне, что конкретно произошло?

— Ничего особенного, — скрежет зубов Эдварда наводит меня на мысль, что у него «чешутся» руки добраться до Блэка и оторвать ему голову. Что же, это и моё желание. — Скорее всего, она просто испугалась.

— Значит, никакого насилия?

— Нет. Он не успел, — голос Каллена становится едва слышным. Наверняка ему тяжело сдерживать наплыв собственных чувств.

А этот незнакомец? Он доктор, если хочет осмотреть меня?

Доктор…

Карлайл! Вот кто прописал мне постельный режим в прошлый раз! Ну, конечно, я должна была догадаться, что у Эдварда есть личный врач. Это ведь первое, что должен иметь каждый обеспеченный человек.

— Прошу простить меня за нескромный вопрос и за то, что лезу не в своё дело, — в голосе доктора слышится смущение. — Но как Вы узнали, что происходило в той комнате?

— Вы правы, вопрос нескромный, и дело не ваше! — огрызается Каллен, заставляя собеседника умолкнуть. — Можете считать, что у меня дар предвиденья.

— Простите, — идёт на попятную Карлайл.

— Закроем тему, — быстро отвечает Эдвард и тоже замолкает.

Воцаряется тишина, так сильно давящая на меня. Пусть говорят! Пусть обсуждают, делятся, скрывают, но только не молчат!

С тишиной в мою голову проникает огромное количество вопросов. И в их бесконечной череде я нахожу один-единственный, заставляющий меня приложить все силы, чтобы прийти в себя: как мой сын?

С ужасом понимаю, что снова не сдержала данное обещание. Бросила его и ушла, хотя обещала вернуться. И нет разницы: моя ли это вина или нет. Я просто лгунья, и теперь Тони считает именно так. Наше недавно выстроившееся из руин доверие снова рухнуло, и теперь я не уверена, что смогу его возродить.

Напрягаюсь, пытаясь открыть глаза. Мне кажется, едва я это сделаю, как всё наладится.

Не знаю, сколько мучительных минут я бьюсь о стальную стену противодействия организма, уповая лишь на то, чтобы поскорее завершить эту битву и стать победителем.

То ли материнская любовь, то ли просто моё отчаянное желание, но всё же мне удаётся задуманное. Веки распахиваются, открывая передо мной мир.

Усиленно моргаю, пока чёрная пелена не спадает, показывая мне тусклое пятно напротив. Через пару секунд оно приобретает очертание, и я могу разглядеть в нём самый обычный светильник. Его свет тусклый, и поэтому в комнате полумрак. Почему бы не включить свет?

Скольжу глазами далее, ища силуэт Каллена. Повторяю действие дважды, но никаких результатов. А как же я узнаю, где Тони? Ведь наверняка Эдварду известно, где мой ребёнок и что с ним. А ещё он может отвезти меня к нему, потому что сама я вряд ли доберусь.

Осознание того, что в поле зрения мужчины нет, побуждает открыть рот и позвать его. Остаётся лишь вопрос: смогу ли?

Решаю испытать судьбу и говорю единственное, что, по моему мнению, может заставить его оказаться рядом.

— Эдвард? — голос тихий и хриплый. Он кажется частью воцарившейся вокруг меня тишины и темноты, поэтому я даже не уверена, слышит ли меня тот, кому адресован вопрос.

Нет, должен слышать. Он ведь не «Мистер Каллен», он Эдвард. Мой Эдвард. И он любит, когда я зову его именно так.

За размышлениями о правильности своих действий не сразу вижу, как из темноты выступают знакомые очертания, и мужская фигура появляется рядом со мной. Кровать немного прогибается под его весом, демонстрируя мне, что это действительно он, а не игра моего воображения.

— Я здесь, Белла, здесь, — мягко сообщает голос, и нежные, облегчённые, но в то же время виноватые нотки проскальзывают в нём.