АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Кушать подано! — ставлю перед ними тарелки и стаканы с соком. Оба в один голос благодарят меня, едва я сажусь рядом.

Во время еды перевожу взгляд на них обоих. Они похожи. Если с Джейкобом я не видела в Тони ни одной схожести, то тут могу насчитать их сколько угодно. Возможно, это из-за того, что я безумно люблю обоих и отождествляю одного в другом (впрочем, это вряд ли), но мне кажется именно так. Я вижу, что белокурые кудри Тони напоминают волосы Эдварда, находящиеся в продуманном беспорядке. Длинные чёрные ресницы у обоих, почти одинаковые пухлые розовые губы.

Да, они действительно похожи. И сильно.

Жаль, что я не встретила Эдварда раньше. Тогда бы он был ещё и биологическим отцом моего ребёнка.

Впрочем, я верю, что он сможет стать самым настоящим папой для него. И дело не только во мне, хотя и не без того, а ещё в том, что в нём огромное количество теплоты, добра и ласки, не выплесканной за столько лет. Ему не с кем было с ней делиться. Она никому была не нужна.

И всё это даже после тех ужасных испытаний в детстве и юношестве, которые ему пришлось пережить!

Я не знаю истории жизни моего любимого человека, но догадываюсь, что вряд ли знакома с тем, у кого она была тяжелее. Это невозможно.

И почему все эти страдания выпали на его долю?

Когда завтрак закончен, и я убираю посуду, Энтони снова мчится в гостиную, включая новую серию «Улицы Сезам». Я же молча мою тарелки, пребывая в своих сладостных мыслях.

— Моя красавица, — бархатный баритон раздаётся у самого уха, пока ласковые руки Эдварда обнимаю меня за талию. — Моя Белла.

На моих губах сверкает абсолютно счастливая и искренняя улыбка.

Отставляю последнюю тарелку в сторону и поворачиваюсь к мужчине. Его изумрудные глаза лучатся обожанием. Тем самым, которое я так люблю.

И всё же придирчиво разглядывая дорогое лицо, замечаю некоторую бледность, которая нехарактерна даже для Каллена.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, обнимая его за шею.

— Нормально, — он немного наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, одновременно говоря это.

— Не могу понять, как ты смог приехать домой сам, — замечая в окне кухни его машину, припаркованную у дома, слегка дрожащим голосом сообщаю я.

— Для меня это тоже загадка, — Эдвард немного отстраняется и смотрит туда же, куда и я.

— Бог с ней. Ты здесь, в целости и сохранности. Больше мне ничего не надо, — привлекаю его обратно к себе и вдыхаю самый любимый на свете аромат.

— Здесь, — подтверждает Каллен, но в его голосе проскальзывает грусть. Она наводит меня на другую мысль, невысказанную ещё там, где было нужно — в спальне.

— Я больше не посмею лезть в твою личную жизнь. Я вряд ли переживу, если этот скандал, который я же и устроила, повторится.

— А как же ревность? Сомнения? — не веря, интересуется мужчина.

— Я верю тебе, — повторяю, словно мантру, заученную наизусть. — Если сочтёшь нужным, ты поделишься. Если нет, то это не будет мне известно. В конце концов, это твоя работа и твоё прошлое, в которое доступа мне нет.

— Когда ты так говоришь, я чувствую себя, чёрт знает кем, — выдыхает Эдвард, по-прежнему держа меня в объятьях.

— Не нужно, — глажу его спину и плечи свободной рукой. — Эти вещи есть у каждого человека. Маленькие тайны, которые хочется скрывать.

— Мне ничего не хочется от тебя утаивать…

— Эдвард, мы уже это обсуждали. Я выслушаю тебя в любое время, в любом месте, но когда будешь готов. Сам решишь сказать мне.

— А если… не решусь? — он виновато смотрит на меня, сквозь полуопущенные ресницы.

— Значит, так тому и быть, — прикладываю ладонь к его щеке, и он тут же льнёт к ней. Наверное, мне стоило бы подумать о его словах, но сейчас не хочу. Я уверена, он сможет решиться. Сможет рассказать.

В противном случае, я не знаю, что буду делать.

— А Энтони? — внезапно спрашивает мужчина.

— В смысле?

— Он воспринимает меня… не так, как я думал.

— Это тебе не нравится? — задать вопрос оказывается гораздо сложнее, чем я думала. И вправду. А если Каллену не нравится такое тесное общение с моим сыном? Что делать? Как объяснить это малышу?

— Нет, мне всё нравится! — спешит заверить Эдвард, видя моё смятение и взволнованность. — Просто я боюсь сделать что-то неправильно. Я никогда не общался с детьми. И они со мной тоже.

— Ты всё делаешь правильно, — вздыхаю я, ободряя его. — Тони привязался к тебе намного быстрее, чем я думала. Поверь, это радует меня большего всего на свете.

— Его привязанность ко мне?

— Да. Ведь это значит, что все, кого я люблю, рядом и в безопасности.

— Ты и Энтони всегда будете в безопасности! — обещает он. — Я всё для этого сделаю!

— Будь рядом, Эдвард. Это всё, что нам нужно.

В его глазах отражается чувство невероятной преданности, признательности. Он благодарен мне за эти слова?

— И снова впервые? — мягко спрашиваю я.

— Не совсем, но, по большей части, да. Я ведь и так знал или, лучше сказать, пытался верить в твои уверения о своей надобности для вас, но теперь — это нечто невообразимое!

Его открытое признание и откровенность заставляют меня снова улыбнуться.

— Ну, вот видишь, — гладя его кожу, говорю я. — Всё так, как ты хотел.

— Даже лучше, — исправляет он, и через секунду подхватывает меня за талию, усаживая на кухонную стойку. Приглушенно ахаю от неожиданности.

— Какая же ты красивая! — восхищённо протягивает он, совсем неожиданно для меня, сидящей на деревянной тумбе посреди кухни.

— У тебя предвзятое мнение о красоте, — бормочу я, заливаясь краской.

— Румянец невероятно идёт тебе, — нежно продолжает он, приподнимая моё лицо за подбородок и заставляя посмотреть в глаза. — За какие заслуги мне досталось такое сокровище?

Его руки окружают меня плотным, но в то же время невероятно удобным и уютным кольцом.

— Нет, Белла, серьёзно! Не могу поверить, что ты моя. Настоящая, не вымышленная. Та, которая со мной.

— Ну, конечно, с тобой, глупенький, — уверяю его, мягко улыбаясь.

— Ты, Белла, ты всё, что у меня есть, — он зарывается лицом мне в волосы, лаская дыханием кожу. — И всё, что моё и твоё тоже. Я сам твой. Полностью. Не забывай это.

— Не забуду, — клятвенно обещаю я, выгибаясь, чтобы обнять его по-настоящему. Притягиваю мужчину к себе, поочередно целуя то его шею, то подбородок, то скулы. А затем беру его лицо в ладони и продолжаю покрывать лёгкими поцелуями каждый миллиметр бледной кожи.

— Что ты делаешь? — удивлённо спрашивает он, но удовлетворённое выражение не сходит с дорогого лица.

— Поцелуи бабочек! — хмыкаю я, на пару секунд прерываясь. — Не нравятся?

— Нет, это просто потрясающе, — вздыхает Каллен, прикрывая глаза от удовольствия. — Поцелуи бабочек, — повторяет он, и я почти чувствую, как он излучает удовольствие.