АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Спасибо, — благодарит он едва слышным шёпотом.

— Не за что, — тянусь к его руку, сжатой в кулак, и опускаю сверху свою ладонь, поглаживая пальцами бледную кожу. Надо же, насколько моя меньше!

— Теперь твоя очередь спрашивать, — самостоятельно напоминаю я, и, убирая руку, возвращаюсь на место.

— Ты ведь… — он прикрывает глаза на пару секунд. — Ты ведь тоже можешь не отвечать, если тебе очень сложно, Белла.

— Я отвечу. Это ведь прошлое. Оно не имеет значения, — беру в руки вилку, задумчиво рассматривая её серебряную поверхность.

— Почему ты назвала сына Энтони? — спрашивает он, находясь в такой же задумчивости, как и я.

— Не знаю, просто увидела его и поняла, что никак по-другому назвать не в состоянии, — вопрос довольно простой, что меня радует.

— А как думаешь, почему тебя так назвали?

— Не знаю, — отвечает он. — Мне оно не слишком нравится.

— Ну, оно ведь второе, ты можешь не использовать его, — сделав глоток вина, предлагаю я.

— Изначально оно было первым, — повторяя мои действия и пробуя вино, сознаётся он.

— В смысле?

— Я поступил в приют под именем Энтони Каллен. Уже там меня назвали Эдвардом, и сделали его первым именем.

— Ясно…

Мы молчим недолго, думая каждый о своём.

— Ешь, — наконец говорит он и берёт вилку в руки.

— У меня ещё остались вопросы…

— У тебя ещё будет время их задать. Но только не сейчас, — это почти просьба. Да какая там просьба, мольба!

Что же, если всё так серьёзно и ему действительно очень больно вспоминать всё это — даже больнее, чем мне — я не стану спрашивать.

Салат оказывается на удивление вкусным, и я погружаюсь в приятные ощущения, на некоторое время забываю о своих проблемах и проблемах Эдварда Каллена. Но, полагаю, это ненадолго. Всего лишь на период ужина.

Потом нас ждёт второй раунд.

Я-то готова, а он?

Салат сменяет ризотто «Рыбная феерия» — так называется одно из блюд, похожих на паэлью, а затем следует десерт. «Тирамису» — довольно вкусно.

Я вожу ложкой по стеклянному блюдечку, не в силах впихнуть в себя ещё хоть кусочек.

— Так у тебя остались вопросы? — раздаётся голос Каллена, и я поднимаю на него взгляд. Откинувшись на спинку стула, он попивает белое вино и внимательно смотрит на меня.

— Ты говоришь, что вырос в приюте, — тщательно подбирая слова, пробую спросить я. — Но сейчас ты обладаешь всем, чем пожелаешь… Как у тебя это получилось?

Он смотрит на меня пронизывающим, почти убийственным взглядом. Я его обидела? Так сильно?

— В чём дело? — решаюсь спросить я.

— Ты такая же, — медленно выговаривает он. Это звучит как приговор к казни.

— Какая?

— Тоже вешаешь на людей ярлыки, Белла.

— Ярлыки? Нет, Эдвард, ты не так меня понял! — мигом догадываюсь, о чём он подумал, и пытаюсь отчаянно исправить положение. Напрасно.

— Здесь не о чем думать, — отрезает мужчина. — Ты просто не была на моём месте, чтобы так говорить. Ты не слышала и не видела того, что видел я.

— Эдвард! — я безрезультатно пытаюсь достучаться до него и остановить эту тираду. Ну вот, наши доверительные отношения переросли в очередную бойню. — Послушай меня, пожалуйста!

— Нет, это ты послушай, — грубо отвечает он, приглушая голос. — То, что у меня не было семьи, не значит, что я не мог чего-то добиться сам. Я имею всё это, потому что умею трудиться. Потому что знаю, что хочу и что для этого необходимо. Я никогда не получал ничего просто так…

Он на секунду замолкает, собираясь с мыслями и глубоко вздыхая:

— Мне отказывали в получении стипендии, потому что видели в документах адрес детского дома! Люди считают, что дети, выросшие в них, не могут и не имеют право получать достойное образование и стать настоящими людьми. Это предвзятое мнение окутало весь мир. И ты такая же…

— Нет! — больно ужаленная его словами, вскрикиваю я. — Нет! Нет! Нет!

— Что «нет»? — передразнивая мой тон и сжимая пальцами скатерть на столе, гневно спрашивает он.

— Я никогда никого не делила на сословные группы. Мне плевать, какое у тебя происхождение, важнее всего, какой ты сам! Ты ведь бываешь настоящим, бываешь добрым, бываешь щедрым, заботливым… отчасти, я понимаю, что заставляет тебя временами вести себя неподобающе, доминируя над окружающими и явно выражая своё превосходство, но, Эдвард, это ведь не правильно!

— Не тебе меня судить. Ты ничего обо мне не знаешь. — Рявкает он, и я беспокойно оглядываюсь, надеясь, что в общем зале ресторана нас никто не слышит.

— Я не сужу тебя, а говорю, каким ты мне нравишься. Каким я тебя вижу. Я не могу понять, почему ты всегда не можешь быть таким со мной… Что я тебе сделала?

— Ты ничего не сделала, — выдыхает он. — Пока что…

— И не собираюсь.

Он закатывает глаза, в знак недоверия. Качаю головой и делаю глубокий вдох для успокоения.

— У тебя нет оснований не верить мне, но и доверять — тоже нет, поэтому я не стану оспаривать твои слова, — медленно и чётко произношу я. — Но всё можно исправить. Я думаю, когда-нибудь ты поймёшь, что я, даже если бы захотела, ничего тебе не смогу сделать. Я даже… не представляю, как это возможно…

Натыкаюсь на недоверчивый взгляд, в котором искрится боль. Одинокая и холодная. Чёрт, он действительно имеет серьёзную психологическую травму. Ему нужно обратиться к специалисту с этой проблемой. Только, боюсь, он не захочет.

— Давай закончим этот разговор, Белла. Когда я злюсь, могу много чего натворить, а сейчас мне бы этого не хотелось, — говорит он и щёлкает пальцами, подзывая официанта.

— Что мне сделать, чтобы ты поверил в мои слова?

Он молчит.

— Эдвард?

— Заткнуться! — он ударяет рукой по столу, и вино в моём бокале расплёскивается по стеклянным стенкам.

— Вот почему ты до сих пор один, — сухо замечаю я, уязвлённая его грубостью. — Ты не подпускаешь к себе никого. Ты никому не веришь. Ты никого не любишь…

— Откуда тебе знать, люблю ли я кого-нибудь, Белла? — судорожно вздыхая, спрашивает он. — Что ты обо мне знаешь?

— В том-то и дело, что мало. Я хочу узнать больше.

— Лучше оставь это занятие, — советует он и кладёт в принесённый официантом счёт деньги. — Пошли.

— Не оставлю! — упрямо отвечаю я.

— Забудь о своём упрямстве, оно на меня не действует, — через плечо кидает он, выходя из кабинки, и направляется к двери, ведущей из ресторана.

«Посмотрим», — мысленно говорю я и выхожу вслед за ним.

Этой ночью меня будят довольно громкие крики. Разлепляю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, обвожу им комнату. Не замечаю ничего необычного, пока не осознаю, что звуки раздаются из-за моей спины.

Быстро поворачиваюсь на другой бок и вижу Эдварда.

Постель снова перевернута, а он, надрываясь, громко просит кого-то: