Кристина Ляхде - Мужчины и прочие неприятности

Потом он сглотнул, и этот звук прозвучал как гонг среди всеобщего молчания. Подчиненные встали и вышли из кабинета. Никто не сказал Онни ни слова, никто даже не взглянул на него.

Ассистент оператора прикидывала, подходит ли галстук Онни к фону студии. Вот здесь я всегда нахожусь в гармонии с собой. Гармония была сложным явлением, ведь даже скорость ветра и высота волн не коррелируют друг с другом автоматически. «И все же передача прошла не как обычно, не „без сучка и задоринки“. Есть нечто, что меня беспокоит», — думал Онни. — Может, нужно было сделать шаг или хотя бы полшага вперед к камере перед прогнозом в конце? Слишком много шагов действуют на зрителя устрашающе. Так же как и слишком быстрые шаги. Онни решил завтра сократить шаг вдвое и легко повернуться к камере таким образом, чтобы четко стала видна ямочка на щеке. И еще этот отпуск… но просить о нем в данных обстоятельствах было бы нерезонно.

Онни вылез из автомобиля во дворе, потом оказался в прихожей дома, из прихожей прошел на кухню и опустился на стул у обеденного стола. Нужно, чтобы снова падал снег, его должно быть больше, когда он поворачивается спиной, мне же следовало это знать. Он вздохнул: это всё понедельники. Клеенчатая скатерть сползла, ноги не помещались под столом, кофейная чашка была слишком мала, и как только он не заметил этих несуразностей раньше? А напротив него сидела женщина, которая ждала, что Онни скажет ей что-нибудь. Изо дня в день напротив сидит женщина, которая ждет, что я скажу хоть что-нибудь.

РОЗА ЗАНЯЛА НОВУЮ ПОЗИЦИЮ ДЛЯ ОСМОТРА. Она присела на корточки в углу эркера и не спеша огляделась. Планировка квартиры оставляла желать лучшего. Окна, правда, были достаточно большими и удобно открывались, да и потолок был высоким. Но все остальное явно подкачало. Шкаф располагался в неудачном месте, создавая ощущение духоты. Гостиная была загромождена мебелью, а коридор напоминал мрачный подземный переход. И чего-то не хватало. В хозяйственном магазине Роза подобрала цветные пластинки-образцы с тонкими сверкающими полосками. Квартире недоставало цвета!

— Сколько квадратных метров, сколько литров, матовая, глянцевая или полуглянцевая, для сухого или влажного помещения, водоэмульсионная или нет, экологичная или нет? — Продавец из «Железного рая» хотел знать все. Он тараторил как первоклассный пулемет.

— Трехлитровую банку вон из тех, краску экологичную, пожалуйста, — Роза протянула продавцу образцы пластин на колечке с выбранными ею светлыми тонами. Продавец приподнял бровь, но все же отправился на поиск ведерок краски по образцам.

Роза считала, что самым правильным будет взять всего побольше, чтобы на месте прикинуть, что к чему подходит. Когда в смесителе все цвета перемешались, по пластиковым кнопкам на крышках можно было узнать, какие именно «деликатесы» прячутся в ведерках. Радуга. «Мама, — подумала Роза. — Мамины цвета. Цвета — это мама и дом». Ведерки с красками только на вид были легкими. Розе пришлось добираться до станции метро на такси. У входа в хозяйственный магазин уже знакомый Розе вырезанный из картона в полный рост мужчина улыбнулся ей. Роза покраснела. Это же картон!

В метро длинноволосый уборщик посмотрел на Розу и покачал головой.

— У тебя что, сера в ушах?

— Где мы находимся? — запаниковала Роза.

— В разворотном кольце. Придется просто немного обождать, — сказал уборщик и присел вместе с ведром на угол соседней скамьи.

— Вот ужас-то! И как отсюда выбраться? Почему никто ничего не сказал? Мне нужно пересесть на автобус! — нервничала Роза.

— Было два объявления. А ты не услышала, — казалось, уборщика это забавляет.

Четверть часа спустя поезд примчался на станцию, Роза выбралась на верх платформы с сумками, полными красок и увесистых образцов, и затем, не обратив внимания на информационный стенд прямо напротив метро, уже через несколько минут снова оказалась на разворотном кольце.

— Ты что, никогда раньше не ездила в метро? — Ее вновь встретила веселая улыбка.

— Нет, просто я… Видимо, сейчас действует аварийная система. Я всегда так езжу.

— Если будешь продолжать в том же духе, останешься здесь до скончания дней, — уныло заметил уборщик, как будто подобное происходило здесь постоянно. — Выбор за тобой, но я бы на твоем месте посмотрел на указатели, сел в поезд, идущий в другом направлении, потом по эскалатору поднялся бы наверх и вышел на улицу, — его голос был дружелюбным.

Роза посмотрела на уборщика и тоже расплылась в улыбке.

— Что, много нас таких, невидящих и неслышащих?

— Хватает, — сказал уборщик, махнул рукой и направился вдоль вагонов.

— Куда идти — выбор за мной, — подумала Роза. — Начинают приходить умные мысли.

Дома Роза устроилась на полу, разложив перед собой валики для краски, коробки с образцами, пластины для обработки краев, шпатлевку, мастерок, скотч. Она уже и не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой собранной. Делала что-то для дома и для себя. Она будет красить. Перекрасит все заново. Время от времени нужно пересматривать свой жизненный выбор. Она красила бы и красила, поднявшись над тишиной, лживыми словами, дурными воспоминаниями. Над печалями детства, самоубийством Вели, болезнью отца, потерянной любовью, над годами, заполненными рутинной работой, над тупыми, костными, безжизненными делами, над скукой и стрессом. Над одиночеством. Добавила бы в черно-белые полосы жизни ярких красок и контрастного света.

Мебель нужно будет отодвинуть. Вытащить гвозди из стен. Расчистить кладовку. Хлама будет так много, что ей придется заказать специальный контейнер для вывоза мусора. Слишком много рухляди! Здесь не хватало места ни для чего другого. Для ребенка, например. Правда, Розин ребенок был уникально маленьким, просто микроскопическим.

Он уместился бы в чайной ложке или в замочной скважине, за ухом своей матери. Он мог просто заглянуть к ней, совсем ненадолго, как Вели, сказать: «Сюрприз, я здесь!» — и прежде, чем Роза успеет моргнуть глазом, исчезнуть. Откуда у нее взялась вдруг эта мысль о ребенке? Рейки и обклеенные скотчем края, дыры и зашпаклеванные трещины, пол, застеленный газетами…

Когда стена была загрунтована и Роза села на лестницу, оценивая свою работу, ей все представилось в ином свете. Новая грунтовка. Новое начало. Но прежде всего требовалось сделать большой проем для двери в стене спальни.

КОГДА ОННИ ПОВЕРНУЛ КЛЮЧ в замке безопасности, брелок на ключах тихонько звякнул. Его взгляд задержался на табличке с фамилией. Кто-то переклеил буквы? Онни отмахнулся от этой мысли и вышел на улицу во двор в то самое время, когда какая-то соседка поднимала крышку контейнера для металлических отходов. Онни почувствовал, что дама в упор уставилась на него, но когда обернулся, чтобы отключить от электростолба провод для обогрева автомобиля, женщины уже нигде не было видно. «Женщина, наверное, ожидала, что я поздороваюсь», — сообразил Онни, газанув при выезде на шоссе.