Паскуале Ферро - Запахи моих воспоминаний

Мауро оделся и погладил меня по лицу холодной рукой, будто лезвие прошло по коже. Он ушел, не глядя на меня.

Марафон мыслей, моя голова походила на миксер, сталкивающиеся между собой противоречивые идеи. Что ему было известно о котенке с размозженной головой?

В газетах не было сказано ни слова об этом факте, еще и потому, что полицейский, нашедший его, быстро убрал его в пластиковый пакет и выбросил в мусорный бак. Почти никто не знал об этом эпизоде.

Может быть, кто-то из его коллег рассказал ему об этой детали. Навязчивая идея не давала мне покоя: неожиданно быстро переменившееся настроение Мауро.

И еще разные сомнения одолевали меня. Рассказать все Камилле? Жить двойной жизнью? Что делать с Мауро? Я решил подождать. Прошел почти целый месяц, полицейский исчез. Я надеялся, что он, возможно, все понял.

Когда Камилла заставала меня в путанных беспокойных раздумьях, я оправдывался, говоря, что всего лишь вспоминаю прошлое, свое прошлое, в котором некая часть меня была навеки сослана в черные лабиринты моей тоски. Но она все допытывалась и смотрела на меня влюбленными глазами. возможно, она догадывалась о чем-то.

Прошло еще некоторое время… Мауро вернулся еще более озлобленным… потом еще и еще… как правило один раз в неделю он принуждал меня к психологическим и физическим упражнениям. Я больше не мог терпеть этого, ведь и отношения с Камиллой, увы, испортились. Я решил попросить помощи у Винченцо-Бесстыдницы, и она вновь гостеприимно приняла меня в свои объятия между двух огромных грудей. Он никогда не нравился Доре, он никогда не нравился мне, Сальваторе, Мауро опасен, но я постараюсь что-нибудь сделать для тебя. Дай мне время… я тебе позвоню.

Прошло несколько недель, тем временем Мауро приходил, разряжал свою ожесточенность, и исчезал. Однажды ночью Винченцо-Бесстыдница позвонила. Она была перепугана и попросила приехать к ней немедленно, что я и сделал. Я открыл дверь и увидел кошмарную сцену! У нее были окровавлены лицо и ноги, она была один большой синяк, ее шатало.

Поехали в больницу — сказал я ей. Но она: Я не могу… Сальваторе, ты должен понять…

Ее дом был в еще худшем состоянии, чем она. Кто это был? — спросил я. Мауро… это опасный человек, страшный, он понял, что я наводила справки о нем… Но самое ужасное… я узнала… это он убил Дору. Да, Сальваторе… это был он, потому что он безумно влюблен в тебя… Оставь Камиллу, я думаю, он может и с ней что-нибудь сделать… Он не перед чем не остановится… его любовь коварна… Сейчас мне надо исчезнуть, на долгое время, я еду во Францию, я не могу тебе помочь, ты тоже беги… исчезни… он не отстанет от тебя, он тебя уничтожит, он разрушит все, что ты построил. Беги, Сальваторе, не думай ни о чем, ни о Камилле, ни обо мне, спасай свою жизнь. Я побледнел, эта шокирующая правда раздавила меня.

Что же мне теперь делать? — все повторял я.

После бессонной ночи я решил поговорить с Камиллой, я все ей рассказал. Она успокоила меня: Я готова противостоять всем опасностям. Но, рассуждая так, она даже не отдавала себе отчета, какую опасность представляет собой наш мерзкий враг.

Я позвонил отцу Камиллы и поговорил с ним. Стараясь опустить самые мрачные детали всей этой истории, я особо подчеркнул серьезность сложившейся ситуации и какая угроза исходила от Мауро. Папа Камиллы, сильный человек, отрезал: Исчезни. Позже я узнал (с невероятным облегчением), что он отправил Камиллу в неизвестном направлении. Я решил, что я не могу уехать. Мауро искал бы меня рядом с Камиллой, а опять втягивать ее в это…

Я не хотел, чтобы несчастная девушка страдала.

После энной встречи с Мауро, после энного изнасилования я решил исчезнуть, вот так вдруг посреди ночи я сел в поезд и уехал в Германию.

Я сразу же нашел работу в ресторане. Хозяева, очень скрытные, никогда не задавали мне вопросов о моей жизни. У меня не было разрешения на работу, мне платили черную зарплату, а жил я в мансарде вместе с другими ребятами.

Я был очень предусмотрителен, я не проделывал никаких операций с банковским счетом. Я не поддерживал никакой связи со своей семьей, еще и потому, что, когда я был в тюрьме, никто не проявил никакого сочувствия ко мне… даже ни одного письма… В общем, я исчез и никто не смог бы меня выследить. Единственно, кто держал меня в мыслях — Камилла и Мауро, а в остальном никто и не вспомнил бы о Сальваторе Э.

Я мог умереть или быть похищенным инопланетянами, ничто и никто этого бы и не заметил. Я думал остаться в Германии с надеждой на то, что со временем Мауро забудет меня. Я не строил никаких планов.

Мансарда была разделена на две части стенкой из гипсокартона, и с другой стороны постоянно были слышны чьи-то тихие шаги. Позже я узнал, что там жила очень загадочная и очень красивая девушка, возможно… сумасшедшая… Меня распирало любопытство… я хотел понять, хотел увидеть ее, но в мансарду было два отдельных входа… Я узнал ее имя… Реджина.

Реджина… перламутровое сердце!

Одним воскресным утром меня разбудили нечеловеческие крики. Они раздавались из-за гипсокартонной перегородки… потом какая-то суматоха, еще вопли, сирена скорой помощи… потом неестественная тишина повисла во всем доме, во время рабочей смены лица управляющих дали нам понять, что не надо задавать никаких вопросов, но на кухне до меня донеслись некоторые обрывки фраз «скорая помощь забрала Реджину, сумасшедшую»… я все понял.

Я несколько раз пытался пробраться в комнату Реджины… и у меня получилось… Перевернутые стулья, неубранная постель… мне было очень любопытно увидеть ее хотя бы на фотографии… ничего… Когда я было уже сдался, одна шкатулка привлекла мое внимание. Я открыл ее и нашел там фотографию, блокнот и носочек новорожденного с вышитой надписью: «Реджина». Сначала меня поразила фотография: девочка с кудряшками цвета меди, фиалковые глаза, кожа цвета слоновой кости, горстка веснушек, разбросанная по щекам, она была одета в школьную форму… Я подумал, что это и есть Реджина.

Там была еще ее фотография, но уже более взрослой и в компании: сорокалетняя пара, девушка, парень и она, улыбающаяся, обнимала их всех. Какая она была странная… красоты необыкновенной… И я увидел еще одну необычную деталь: сравнивая разные фотографии, я заметил, что со временем она сохранила цветущее простодушное выражение лица девочки с первого снимка, но внутренняя печаль проступала в этих натянутых неестественных улыбках, как будто они были нарисованы на лице старой больной куклы…

Да! Она была больна… но неумалишенная. Ей было нехорошо. Я взял блокнот. Что-то вроде дневника и стал читать…