Паскуале Ферро - Запахи моих воспоминаний

В душе я улыбалась сама себе. Бруно не догадывался, что я на самом деле замышляла. Я продолжила играть с ним еще очень долго, давая ему поверить, что это он управлял ситуацией. Очень скоро он понял, что был всего лишь жертвой. Я пошла к невесте Бруно Аннализе. Бесцветная примитивная кукла. Вся в слезах я рассказала ей все, опуская, разумеется, истинную подноготную моей интрижки. Ведь в действительности я сама была творцом этой истории. А он только жертвой.

Аннализа выказала свое сострадание мне, она сняла маску серьезности и сказала, что она бы заявила на него. Я умоляла ее не делать этого, потому что тогда я оказалась бы вновь на улице. «Поклянись» — потребовала я, и она ответила: «Я ничего не скажу. Обещаю».

На следующий вечер Бруно вернулся домой, безутешно рыдая, и все повторял, что Аннализа бросила его без всякой на то причины. Несколько дней он пробыл в своей комнате, оплакивая имя Аннализы.

Что же делать с Марией? Я никогда с ней не говорила, я практически ничего не знала о ней, подслушав несколько телефонных разговоров, я поняла, что она очень дорожила своей репутацией. В общем, она была очень спокойная, сдержанная, девушка «дом-церковь», самой большой вольностью, которую она себе позволяла, был прием солнечных ванн на пляже в бикини. Я отправилась в типографию и заказала напечатать тысячу листовок с именем, фамилией и телефоном Марии, представив ее нимфоманкой, готовой на все и доступной всем.

Листовки разлетелись по всему городу, они были везде: в общественных туалетах, в школе, в почтовых ящиках, и даже расклеены на стенах. Домашний телефон звонил, не переставая, весь день, они были вынуждены отключить его. Мария закрылась в упорном молчании и отказывалась ходить в школу, выходить из дома. Она даже не посещала службу.

Мне оставалось разобраться только с Моникой, мамой, но я не могла придумать ничего такого, чего бы я уже не сделала, она также погрузилась в странное безмолвие, наверняка все происходящее просто уничтожило ее. Я поняла, что в конечном итоге все это стало ужасно скучным… никто не говорил, никто не ел… мне казалась, что я живу в мертвом доме.

Однажды вечером я внезапно проснулась с ощущением какой-то опасности, я услышала голоса в гостиной, я присмотрелась и увидела всю семью в сборе, все сидели, кроме Моники, которая стоя говорила ясным и громким голосом.

Моника: «Я знаю, как вам сейчас тяжело на душе, я знаю, что вы думаете о своей матери: отсутствующая, больная, не заботящаяся о своей семье. Но вы ошибаетесь!.. Реджина… ты, Бартоломео, позволил ей украсть свой покой, ты играл по ее правилам… глупый ты мужчина… Бруно, несчастный мой сыночек, Реджина была у Аннализы, Реджина забрала твое спокойствие… да, Реджина… Мария, листовки — это ее рук дело… Вы смотрите на меня растерянно… я ничего не могла сделать… мне было необходимо только одно оружие, которое бы покончило со всем… и я его нашла. Пока я прислушивалась к мыслям, к сердцу Реджины, я наводила справки о ее прошлом… С детства, с самого рождения она была такой, даже в приюте ее не терпели… они ее просто боялись. Родители отказались от нее из-за бедности… Я их разыскала и объяснила им, что Реджина сделала с моей семьей. Завтра утром они приедут и увезут ее навсегда, далеко отсюда…»

И, обернувшись к лестнице, продолжала говорить: «Реджина… я знаю, что ты сейчас подслушиваешь, спускайся, я хочу поговорить и с тобой… иди, садись… Вот она моя семья, которая смотрит и не узнает эту нелепую мамашу… да и ты Реджина смотришь на меня как на незнакомку… не пугайся, это я, Моника. Я всего лишь перестала прятаться за свой эгоизм больной женщины, чтобы защитить свою семью… я не спрашиваю тебя, почему ты так безжалостно поступила с нами, потому что я знаю ответ! Да, я знаю, что ты — порождение зла. Реджина, ты родилась дьяволом, твое сознание наполнено гноем и подлостью… Я проклинаю твою душу за все те страдания, что ты причинила моей семье, за все пережитое нами горе… Но я также и благодарю тебя, потому что твое гнусное поведение пробудило меня ото сна, я открыла в себе силы, о которых прежде и не подозревала».

И, посмотрев на семейство, добавила: «А сейчас поплачьте… я читаю стыд в ваших глазах, вы не должны беспокоиться, что вам стыдно. Сейчас нам надо постараться построить заново наш мир, я тоже виновата, вы видите меня такой сдержанной, холодной, я не плачу, все эти месяцы по ночам мне приходилось душить рыдания, сдавливать вопли…

Реджина, ступай наверх, собери чемодан, забери все, что принадлежит тебе, чтобы не осталось ни следа, ни одного волоска… иди… потом спускайся опять, мы не будем спать всю ночь».

Я чувствовала себя обессиленной, эта маленькая, глупая, нелепая женщина смогла заставить умолкнуть мою коварную суть… она знала… и не говорила… потому что знала, что ее молчание позволит ей побороть меня. Я поднялась и, пошатываясь, добралась до комнаты, собрала все вещи и снова спустилась в гостиную. Я увидела, как они спокойно обсуждали, как им вернуться к прошлой жизни. Они проговорили всю ночь, смеясь и шутя, но иногда и серьезно, но так, будто меня там вовсе не было.

На рассвете в дверь позвонили, Моника пошла открыть, пригласила располагаться, толстый вульгарный мужчина и маленькая коренастая женщина с бесцветными волосами посмотрели на меня с любопытством, но без всякого чувства, как будто я была животным, выставленным на продажу. Это и были мои родители.

Несколько слов, кофе и потом Моника, не церемонясь, попросила нас уйти.

Я переступила порог дома с двумя незнакомцами, будучи не в силах восстать против этого и, ни с кем не попрощавшись, села в старый «универсал». Через десять часов мы приехали в итальянскую тратторию, двое незнакомцев проводили меня в мою комнату, в мою тюрьму. Мужчина жестко заявил мне: «Мы не должны просить у тебя прощения, если мы тебя оставили, то потому, что хотели для тебя лучшего будущего, поскольку у нас не было возможности заниматься тобой. Сейчас у нас есть другие дети, к тебе мы не испытываем любви, а, учитывая твое прошлое, не думаю, что у нас вообще появится какая-нибудь привязанность к тебе. Моника связалась с нами и рассказала нам обо всем, что ты натворила… даже не думай больше приближаться к этой семье, в полиции лежит заявление на тебя… Не пытайся заниматься своими черными делишками в этом доме, иначе ты сразу же окажешься в тюрьме. Мы твои опекуны, у тебя будет работа на кухне ресторана и зарплата, никаких прогулок, никакой личной жизни».

Что происходило? Я ничего не понимала? Что за мужчина пытался нацепить оковы на мою проклятую душу? Как же я смогу прожить без своих злодеяний?..