Хизер Берч - Лавандовая лента

– Каждую строчку. – Одинокая слеза скатилась по ее щеке. – Это было ложью и грехом, но он отправился туда из-за нее. Если бы он знал правду, боюсь, он бы там не выжил.

– Но вы сказали Уильяму, что Грейс потеряла к нему интерес из-за вас. Потому что вы любили его.

– В течение всех этих лет было проще думать, что она связалась с другим мужчиной из-за меня. А по правде говоря, она не имела намерения дожидаться Уильяма.

Эдриэнн не могла говорить. Она даже не могла пошевельнуться.

– Я любила его с того самого дня, когда он увидел меня плачущей на берегу реки. – Большими пальцами рук она ласково гладила письма, которые держала в руке. – Но я все больше и больше влюблялась в него, читая его письма. Я выросла на этих письмах. Стала взрослой женщиной.

– И вы писали ему в ответ.

– Да. Мы становились все ближе и ближе, разделяя наши чувства о войне и о доме. Я изливала в этих письмах свою душу. Но… но я хранила свой секрет.

– И в каждом письме вам приходилось подписываться «Грейс». О, Сара, – Эдриэнн придвинулась к ней. – Мне так жаль.

Когда Сара попыталась спрятать письма за спиной, Эдриэнн остановила ее и нежно взяла за запястье.

– Если вы писали письма за Грейс, тогда что это такое?

Сара глубоко вздохнула.

– Это были письма от меня. Которые я никогда не отправляла. Они много лет лежали в закрытом ящике моего бюро.

– В антикварном бюро в вашей гостиной? Я заметила, как вы время от времени посматривали на него.

Сара протянула ей письма, и Эдриэнн взяла их, чувствуя, что в ее руки попали новые сокровища. Но это было тяжким бременем для нее. И она не знала, что делать с ними. Если бы она сожгла их и никогда не сказала бы Попсу правды, это был бы самый лучший способ разрешить ситуацию. Но это было бы обманом. Она понимала, как легко было Саре поддаться этому искушению. Правда была зверем с острыми когтями.

Слабая улыбка появилась на лице Сары.

– Ну же. Прочтите хотя бы одно.

Эдриэнн застыла. Прочитав пусть даже только одно письмо, она становилась соучастницей обмана. От нерешительности у нее вспотели кончики пальцев. Но ее сердце приняло решение, которое не мог принять ее ум. Она вытащила одно из писем из-под связывающей их ленточки. Оставшиеся письма она положила на книжную полку, висевшую рядом. Развернула письмо и начала читать.

Дорогой Уильям,

иногда я удивляюсь эгоизму, который обременяет мою душу. Я тону, медленно погружаясь в зыбучие пески, созданные моими собственными руками. Ложь отвратительна. Я чувствую себя так, словно живу двойной жизнью. В одной я – послушная дочь, в другой – тайная влюбленная.

Если бы я не любила тебя так сильно, я бы остановилась. Я покончила бы с этим ребусом. Я сказала бы правду маме и Грейси. Но я не стану делать этого. Слишком многое зависит от моей способности держать две мои жизни на большом расстоянии друг от друга. Возможно, ты это понимаешь. Ты лучше всех понимал мои мысли и чувства. И ты – юноша, который уехал из города сыном лавочника, вернешься ко мне закаленным в боях героем. Даже дети на улицах рассказывают истории о храбрости подразделения 101. И как ты переживаешь это? Себя настоящего – поэта, которого я знаю и люблю, – ты вынужден будешь отодвинуть на второй план, чтобы стать героем, которым тебя все считают. Так что ты, Уильям, тоже ведешь двойную жизнь.

Но посреди всего этого друг у друга есть мы. И это стоит того презрения, которое может в один день обрушиться на меня. Это стоит подозрительных взглядов моей матери и сестры. Ради тебя я готова вытерпеть это. Ты держишь мое сердце в своих нежных руках. С нашей самой первой встречи. И если выбор будет за мной, мое сердце всегда будет твоим.

У Эдриэнн не было слов. Какую слабую поддержку могла она предложить, прочитав письмо такое честное, такое интимное, такое личное? Слеза скатилась по ее щеке, и она произнесла:

– Сара, вы должны показать это ему.

Морщинистая рука выхватила письмо.

– А что дальше, Эдриэнн? Он и так уже многое мне простил. Когда его терпение иссякнет?

– Почему вы не рассказали ему, когда снова встретились?

Эдриэнн не пыталась обвинить ее – она просто хотела понять.

– Это непростительно. То, что я сделала. Он писал в этих письмах такие личные вещи, такие интимные. – Сара покачала головой. – Когда у меня появилась возможность снова увидеть его, я не могла… просто не могла. Вы представляете, каково это – писать ему, когда за стеной были мать и сестра? Всегда бояться, что они узнают. Что бы тогда сделала со мной моя мать?

– Но Сара…

– Нет. Я не хочу даже слышать об этом. – Она отвернулась, давая понять, что разговор закончен. Когда она повернула голову и бросила на Эдриэнн взгляд, в ее глазах блестели слезы. – Я наконец получила возможность быть рядом с ним. Знаете ли вы, что это для меня значит? Сколько лет я надеялась на это, зная, что у меня нет никакой возможности провести жизнь с человеком, которого я люблю?

Эдриэнн провела руками по волосам. Она не сможет сегодня убедить Сару.

– Когда-нибудь, Сара. Он должен это узнать.

Она кивнула.

– Пожалуйста, можем мы поговорить о чем-нибудь другом?

Эдриэнн наклонила голову и посмотрела на Сару.

– Как я уже говорила раньше, в вас все прекрасно.

Сара с благодарной улыбкой ответила:

– Ну, у мамы было иное мнение.

Ее едва заметный южный акцент стал явственнее.

Она подошла к кровати, взяла подушку, положила ее себе на голову и закружилась по комнате, прижав локти к бокам и изящно расставив пальцы.

Эдриэнн захлопала.

– Браво!

– Изящнее, дорогая, – инструктировала она, когда Эдриэнн положила подушку себе на голову. Она тут же свалилась.

– Она слишком легкая.

Сара сбросила подушку на кровать и достала книгу с узкой книжной полки возле окна. Она положила ее на голову и прошлась по комнате, изящно поворачиваясь и кружась. И снова Эдриэнн последовала ее примеру, смеясь, когда ей приходилось поднимать руку и поддерживать книгу, которая постоянно слетала с ее головы.

Все еще с книгой на голове, Сара согнула колени и одним грациозным движением подняла с пола туфлю.

– Мама учила нас ходить, как леди, сидеть, как леди, спускаться по лестнице, как леди.

– А есть особый способ спускаться по лестнице? – Эдриэнн рассмеялась и закатила глаза, радуясь, что они сменили тему разговора. – Надо же, мне еще многому нужно учиться.

– Конечно, – сказала Сара, приподняв голову. – Колени вместе, как связанные. Рука небрежно скользит по перилам, корпус прямой и вперед – плыви по ступеням. Я была для мамы большим разочарованием. – Она наклонила голову, и книга соскользнула ей в руки.

Книга Эдриэнн свалилась сама по себе.