Юрий Козлов - Новый вор

— Первое время — столица расползающейся конфедерации, но без реальной власти и денег. Потом — город мигрантов, ислам, мечети, курбан-байрам и всё такое. Собственно, и наша НТП — не на века. Временный заслон, пауза, последний шанс Запада против Востока. Пока противостоящие желудки будут переваривать Россию, возможно, удастся что-то придумать, вставить лом в колесо истории. Но этим будут заниматься другие люди. Наш с вами горизонт — НТП.

— Куда вывезут золото? — спросил Перелесов.

— Разделят между достойными людьми, возглавившими новые государства.

— Сибирь, Дальний Восток?

— Арктика — заповедник для белых медведей и северных народов. Середина — Китай и Япония. Чукотка, возможно Якутия, — Штаты, если они договорятся с китайцами. Вдоль мусульманской дуги от Кавказа через Поволжье до Бурятии война, уйгуры, арабы, китайцы, Дагестан с Чечнёй. Туда лучше не соваться. Центральная Россия — свободное плавание. Русские жалуются, что евреи, либералы, олигархи и мировая закулиса не дают им жить своим умом. Берите, живите. Новая карта мира сейчас как ртуть — подвижная, токсичная. Никто не знает, где поскользнётся или отравится. Точный план, конечно, существует, но мы-то с вами, господин министр, знаем цену точным планам. Как, кстати, поживает ваша матушка — die Witwe des angesehenen Herrn Gerhard? — произнёс Линдон на чистом немецком с едва заметным еврейским акцентом.

— Блюдёт память о муже, — ответил Перелесов, — собирается в Парагвай.

— Да-да, Парагвай, — лицо Линдона на мгновение осунулось, водянистые глаза блеснули сталью. — Игра под названием Угадай будущее увлекательна, но давайте вернёмся на землю. Мы должны решить две задачи. — Он заговорил директивно и сухо, как на совещании с нижестоящими чиновниками. — Во-первых, избежать большой крови, во-вторых, насколько это возможно, растянуть во времени период НТП. Экономически самодостаточные, обладающие ресурсами территории пристегнуть на правах лимитрофов к Европе. Всячески затруднить, осложнить, политически запутать неизбежный уход под ислам не способных к самоорганизации, нестабильных, с преобладанием мусульманского населения, территорий.

— Новое в России — возвращение к тому, что предшествовало старому, — вспомнил известный афоризм неизвестного писателя Перелесов. — Я бы остановился на Псковской области, — зачерпнул из деревянной миски специальной кривой ложкой жёлтую пористую морошку. — Не рвусь я грудью в капитаны и не ползу в асессора. Мне бы где потише, но при золоте и желательно при ПВО с парой ядерных зарядов в подземном бункере, чтобы не достали с воздуха. Отчего не попытать счастья в военно-феодальном государственном строительстве?

— Логично, — произнёс после паузы Линдон. — Он меня предупредил, что вы попросите Псков. Восточная Европа — славянская каша, ложка вязнет. Хотите воссоздать Великое княжество Литовское, Белую альтернативную Русь? Карты в руки! Начинайте работать по псковскому проекту, подтягивайте белорусов, прибалтов, поляков. Я дам контакты. Добивайтесь совместной с НАТО военной базы с преобладанием русского персонала под золото и ядерные заряды. Думаю, он вам не откажет, вы в любимцах. Иноходец в упряжке. Идёте сбоку пристяжным, — с обидой произнёс Линдон. — Ая коренник, мне все кнуты. Знаете, что он сказал про вас? — окунул нос в чашку с остывающим чаем, хищно зыркнул оттуда, как водяной из колодца. — Этот сможет! Так он сказал. Я обязательно приеду к вам из русской Скандинавии с официальным визитом, — подмигнул Перелесову. — Ну что вы смотрите на меня как на врага народа? Мы спасаем Россию!

— А может, лучше было не спасать? — не удержался Перелесов.

— Оставьте Джека Алтаузена литературоведам, — поморщился Линдон, — не уподобляйтесь идиотам, расхватавшим нефтяные и газовые месторождения. Они думают, что усидят под китайцами в протекторатах вдоль трубопроводов. Воистину, безумные деньги отнимают у людей разум… Господин министр, вы знающий правила игры человек. Ценность Псковской области в том, что она никому не нужна, как и прочая земля от Вологды до чернозёма. Поэтому в ближайшие годы туда перекинут полигоны с самым токсичным мусором. А ведь это, — сожалеюще вздохнул, — колыбель великой русской цивилизации. Но ничего, — весело подмигнул Перелесову. — Псков оставим чистым. Построите себе дворец, нагоните девок, холопов, будете жить, как польский магнат на всходних кресах!

— А где будет… — перебил Перелесов.

— Это не должно вас волновать, — по-волчьи оскалился Линдон. — Вам оказано высочайшее доверие, выписана подорожная в новый мир. Он будет там, где должен быть.

— Смотреть как бог… — сказал Перелесов. — И, против собственной воли, не успев затормозить, добавил: — С земли обетованной?

— Куда вас занесло, — покачал головой Линдон, посмотрел на часы. — Половина второго ночи. Вчера запущен на полную мощность Северный поток , газ пошёл в Европу, а к нам пошли евро. Сорок пять минут назад, — поднял вверх палец, — выдаю вам государственную тайну, Россия успешно испытала неуловимую гиперзвуковую миниракету на ядерной тяге. Она была неуправляемой, а теперь стала управляемой. Семь минут до Белого дома. Две — до Лондона. Никаких ядерных грибов и диких разрушений, влетает в форточку, выжигает внутри всё живое, не трогая стен. Ладно, хватит о делах, давайте о душе! Итак, ресторан «Царская охота», еврей и русский, я надеюсь, вы русский, господин министр, не могут разойтись без спора о судьбе России. Хотя я, — продолжил Линдон, не дожидаясь от Перелесова подтверждения, что он русский, — тоже русский, как там писал Константин Симонов: «Меня русская мать родила…» Не хватает, — обвёл глазами стол с чашками и плошками, — икон, водки и… пауков по углам на потолке.

— Вы правы. Я бесконечно благодарен вам за эту встречу. Я всё понял. Передайте ему, что я сделаю всё, чтобы оправдать доверие. Можете на меня рассчитывать, — поднялся из-за стола Перелесов.

— Сядьте, — раздражённо произнёс Линдон. — Оставьте его в покое. Трагедия России в том, что ей никогда не позволяли идти своим собственным, национально-самобытным, как говорят славянофилы, путём. Три века под Ордой. Затем Романовы ещё три века вынуждали русских подражать западной цивилизации. Большевики семьдесят с лишним лет душили марксизмом, заставляли бороться с Западом. Что в результате? Россия чахнет от язв капитализма, либерализма и глобализма, не будучи ни капиталистической, ни либеральной по духу страной. Глобальной, в смысле мессианской, я имею в виду СССР, да, но не получилось. То, что сейчас у неё нет и уже никогда не будет собственного глобального проекта — полбеды. Хуже то, что она вообще не имеет понятия, как жить, к чему стремиться. Беда в том, что никто — ни мы, ни Запад, ни сами русские не знают, какой должна быть Россия. Знают Иисус Христос, Богородица и Илья Ильич Обломов, но они не говорят. Маркиз де Кюстин писал, что цивилизация в такой патриархальной стране, как Россия, портит человека. Вдруг она уже испортила его настолько, что не исправить? Не протолкнуть в будущее и не вернуть в прошлое? Закон жизни суров, но это закон: что невозможно понять, то необходимо уничтожить. Так было всегда. Это не его вина, — кивнул на скромно висящий в галерее почётных посетителей портрет. — Он пришёл на развалины и ни в чём не виноват! Романовы, коммунисты, нынешняя власть преобразовали русский генотип, очистили от иллюзий Третьего Рима, славянского братства, державного величия и прочей чепухи. В сущности, умножили его на безнациональный и внеэкономический ноль. Тридцать миллионов мигрантов из Азии завершат дело. На очереди избавление от последней иллюзии — удержания оставшихся территорий любой ценой. В мире нет стран, бесконечно долго удерживающих территории, которые они не в силах освоить. Эти попытки бессмысленны и вредны. В этом корень русского несчастья и русской неустроенности, лютого пьянства и дощатых сортиров на ветру. Маленькая, как плевок, Исландия вся в тундре и под ледяным панцирем, но там покой, достаток и счастье. Россия — замёрзшая кровавая глыба. Единственный шанс сохранить хоть что-то — расколотить глыбу на тысячу Исландий. Разделить, чтобы сохранить! Чем плох девиз? Он, — кивнул на портрет в галерее, — даёт нам шанс счастливо дожить в небольших, уютных государствах с человеческим лицом. Мы все о сроках… А между тем чертовски хочется работать! За работу, господин министр, нас ждут великие дела!