Андрей Гуляшки - Новеллы и повести. Том 1

Бай Стефан посмотрел на разложенные по столу инструменты и недовольно засопел. Очевидно, он не знал, с чего начать. Румен уже терял терпение. Майор Младенов вытащил портсигар и закурил. Перед этим он пригласил молодого человека сесть, но тот отказался.

— Ему не полагается, — начал бай Стефан, взглянув на Румена, а затем на бабу Марийку, которая стояла рядом с сыном, скрестив смущенно руки. — Ты, сестрица, что скажешь?

— Что скажу, Стефан? — тут же ответила старая. — Ничего не могу сказать.

— А у меня есть что сказать! — подчеркнул бай Стефан. — Да только кому меня слушать… Садись!

Он указал Румену на стул около себя.

— Садись, — повторил он, — мы тебя еще в угол не поставили.

— Ни к чему мне, — резко ответил Румен. — Могу и постоять.

— Ну хорошо, стой тогда! Ты еще молод! — сказал бай Стефан, огляделся и спросил неожиданно: — Где был? Где разгуливал?

— Был в Пловдиве.

— Ездил холмы смотреть? — срезал его старик. — Позвал бы хоть меня. Чтоб я объяснил тебе кое-что…

Румен сдвинул брови, хотел сказать «зачем пришел», но не посмел, потому что его тревожило молчание майора. Очевидно, что-то плохое крылось за этим и не к добру пришли они в столь поздний час.

Бай Стефан удобнее расположился на кушетке и с еще большей страстью продолжал свою обвинительную речь. Он припомнил все провинности, которые в последнее время совершил Румен, обвинил его в безответственности по отношению к семье, принял сторону Лиляны, даже Мусинского защитил, которого очень не любил. Затем спросил, понимает ли Румен, по какой дорожке он пошел, и, не дожидаясь ответа, сказал, что ничего не понимает. Вслед за этим спросил, не тревожит ли Румена память покойного отца, и сам себе ответил, что не тревожит! Наконец, дал ему хороший щелчок за драку в ресторане, спросив, не грызет ли его совесть за это безобразие? И опять-таки сам ответил, что никакая совесть не грызет его, потому что чувства его совсем отупели… Все время бай Стефан задавал вопросы и сам отвечал на них. Это длилось около получаса. Потом было предоставлено слово майору, но он отказался, потому что ему нечего было добавить. Тогда бай Стефан обернулся к бабе Марийке и продолжал тем же повелительным и несколько насмешливым тоном:

— Сестрица, не принесешь ли хоть стакан воды, а то от разговора во рту пересохло.

Старуха вскочила, опрометью кинулась в кухню, надо было чем-то угостить их. Все это время Румен стоял за дверью, плечом опираясь о притолоку, не смея пошевелиться. Снаружи в открытое окно волнами докатывались звуки оркестра, игравшего в ближнем ресторане. Люди танцевали и веселились в летнюю ночь, забыв заботы и дневной труд. Вокруг стояли силуэты недостроенных зданий, залитые лунным светом. Под навесом пристройки и в дали софийской долины пели цикады и квакали лягушки, как в селе дяди Игната… Дядя Игнат!.. Когда все это было? Когда было?.. Грустно плакали саксофоны и скрипки… И эти голоса… Когда это было? Когда случилось?.. Все бы отдал Румен, чтобы вырваться сейчас из этой ловушки, выскочить в открытое окно и убежать далеко, в скошенные луга и не возвращаться уже никогда в этот дом, к этим людям…

Послышались шаги матери, дверь отворилась, и заманчивые видения исчезли. На пластмассовом подносе стояли три стакана воды и рубиново-красное варенье. Гости молча взяли стаканы. Румен попытался снова вернуть свои воспоминания, но стук блюдечек и ложечек приковал его к комнате.

— Не возьмешь ли варенья, сынок?

Он молчал.

Когда гости съели вишневое варенье и выпили воду, разговор возобновился.

— Ну а ты, майор, — начал бай Стефан, — скажешь что-нибудь?

— Нет, — ответил Младенов, — лучше уж ты, раз начал.

Румен подозрительно посмотрел на них: «Что еще? Разве не все сказали?» Он вытащил носовой платок и тщательно вытер вспотевший лоб. Ему было душно, словно весь летний зной скопился в этом углу комнаты. Бай Стефан обернулся к бабе Марийке, которая на этот раз сидела около него.

— Слушай, сестрица!

— Слушаю, Стефан!

— Сегодня вызывали меня и майора в дирекцию завода. Директор лично позвал нас… в свой кабинет. У него был какой-то сотрудник министерства.

Баба Марийка, услышав слово «министерство», испуганно поглядела на своего двоюродного брата, а Румен перестал вытирать лицо.

— Сотрудник министерства и сам директор завода позвали нас, чтобы поговорить о нашем друге…

Он поглядел на Румена и нахмурился.

— Это касается его будущего… Мы с майором, как его опекуны и близкие покойного Петра Веселинова, достойного человека в нашем деле, должны были объяснить сотруднику министерства, а также и директору некоторые деликатные вопросы… Да.

Он снова взглянул на Румена и продолжал:

— К чести нашей, мы ответили достойно… Или, другими словами, вытащили телегу из болота…

— Что случилось? — спросила старушка.

— Ничего плохого… Мы с майором кое-как распутали веревочку. И сейчас все в порядке… Даже более того…

Он поколебался, думая, как сказать самое главное и внезапно произнес:

— Дают наконец-то стипендию, один парень из металлургов в Советский Союз поедет… В конце концов докладная дошла до министерства!.. Одна стипендия на наш завод… Мы предложили нашего товарища… Несмотря на серьезную конкуренцию… Понятно теперь?

Баба Марийка совсем растерялась.

— Куда ему ехать? — недоумевала она.

— В Советский Союз, — повторил бай Стефан, — чтобы там учиться… А не шляться здесь и не трепать нам нервы… К вашему сведению, нам с майором нелегко было защитить подобную кандидатуру, но благодаря доброму имени… покойного Петра…

Сталевар снова разошелся, снова начал доказывать, неизвестно зачем, необходимость создания академии металлургии. Потом неожиданно закончил:

— И сейчас мы пришли сюда сообщить вам эту радостную новость!

Однако, к его удивлению, эта радостная весть как будто никого не обрадовала. Румен продолжал молча стоять в углу, а мать его все еще не могла толком уразуметь, о чем говорил ее двоюродный брат.

— Дело серьезное, — вмешался майор. — Таких стипендий мало. Разумеется, в конечном счете, решает руководство завода. Мы в этом отношении были, так сказать, в выгодном положении. Наш кандидат отвечал ряду условий… Да, вопрос очень серьезен. Он подготавливался давно… Сейчас все зависит лично от Румена.

— Мы с майором поручились честью, — нетерпеливо вмешался бай Стефан. — Надо понимать!

Он обратился к Румену:

— Говори, мы хотим услышать твое слово!

Румен робко поглядел на гостей и неожиданно сказал:

— Благодарю вас за заботы, но я не согласен уезжать!

— Ба-а! — старик ударил кулаком по столу. — Опять двадцать пять! Только этого не хватало!.. Почему, скажи, пожалуйста? Отвечай!