Андраш Беркеши - Друзья

Жига опять отхлебнул из бокала.

— Поговорил я тогда с твоей покойной матушкой, а на следующий день подстерег Куншаги, когда он домой на лошади один возвращался. Поздоровался с ним почтительно, как полагается с господами, и стал его вразумлять. «Мы, — говорю, — ваша милость, одни здесь, кругом ни души, из свидетелей — только господь бог. Вы, барин, знаете, что мужик я сильный и запросто могу причинить ущерб вашему здоровью, так вот помните, ваша милость: коли вы еще хоть раз дотронетесь до моей сестренки Панни, придется вам просить пощады у господа бога, потому как от меня вы ее не дождетесь. Понятно ли я излагаю, ваша милость?» Было темно. Лица его я не видел, но голос слышал: «Я все понял, Жига. Недоразумение вышло. Отойди с дороги». А теперь, Имре, иди и подумай над тем, что я тебе сказал. Спокойной ночи.

Когда мальчик вышел за дверь, Ирма повернула к мужу бледное лицо.

— Ты про этого Куншаги рассказывал не ему, а мне?

— Думай, как хочешь, — ответил Жига Балла. Его огромные тяжелые руки покоились на столе. — Хочу тебя спросить, Ирма. Любила ли ты меня когда-нибудь?

— Любила, — тихо проговорила женщина. — Как ни странно теперь это звучит. Иначе с какой стати я вышла бы за тебя? Или, может, из-за твоих денег?

Ирма отвернулась, на нее нахлынули воспоминания.

Ей исполнилось семнадцать, когда она вместе с отцом пошла посмотреть на конные состязания, которые устроили офицеры расквартированного поблизости гусарского полка. Там она в первый раз увидела Жигмонда Баллу, гарцующего на лошади, и влюбилась в него с первого взгляда. Ей казалось, что красивый, черноглазый гусарский офицер одну ее хочет поразить блестящей джигитовкой. Она кое-что слышала о нем. Жига Балла окончил сельскохозяйственное училище и скоро должен был распрощаться с военной службой. Когда состязания закончились, Ирма стала постоянно думать о стройном гусаре, хотя забот у нее и без того хватало. Мать тяжело болела, девушке приходилось выполнять роль хозяйки: управляться с прислугой, вести приусадебное хозяйство. Ирма очень много работала. Другие девушки посещали балы, вечеринки, она же не могла позволить себе ничего подобного. Ей еще не исполнилось восемнадцати, как пришлось схоронить мать. После этого все чаще стал хворать и отец, хлопот у Ирмы прибавилось. Рассчитывать на старшего брата Йожефа не приходилось: он давным-давно жил самостоятельно. Женился и, отделившись, получил свою долю: тридцать хольдов пахотной земли да еще две трети виноградника на полтора хольда с винным подвалом и давильней. Кроме того, на него отец записал и никогда не пустовавшую корчму с летней пристройкой в саду. Ирма с той поры приучилась вставать в три часа утра. Задавала батракам работу и в течение дня неоднократно проверяла их, объезжая на лошади имение, внезапно появляясь то на одном хуторе, то на другом. Ухаживала за больным отцом и еще успевала читать специальные книги по сельскому хозяйству, которыми ее снабжал Пал Зоннтаг. К вечеру она иногда так выматывалась, что засыпала прямо за ужином.

Через год умер отец. Ирма осталась совсем одна. После похорон ее навестил Пал Зоннтаг — статный тридцатилетний гусарский капитан в отставке, член парламента. Было это летом двадцать восьмого года. Ирма обрадовалась его визиту. Во время разговора Пал Зоннтаг заметил, что молодой девушке вряд ли под силу управлять имением в сто хольдов. Без специальных знаний и хорошего управляющего хозяйство может быстро захиреть. В стране экономический кризис, безработица. Если Ирма захочет, он подберет ей специалиста. Сейчас дипломированных агрономов — как собак нерезаных.

— Я тоже думала об этом, — тут же соврала Ирма. — Перед смертью отец хотел взять на службу агронома по фамилии Балла. Жигмонд Балла. Он закончил училище в Сарваше, насколько мне известно. Но где живет, не знаю.

Пал Зоннтаг с наслаждением затянулся сигарой, выпустил облачко ароматного дыма.

— Это не проблема, — бросил он. — Пустячное дело. Если пожелаете, я вам в два счета достану адрес Жигмонда Баллы. Хотите, милая Ирма?

— Хочу.

На другой день Пал встретился со своим приятелем, жандармским полковником Акошем, и попросил его узнать, где живет агроном Жигмонд Балла. Через два дня он получил ответ. Гусарский прапорщик запаса Жигмонд Балла работал агрономом в капойском хозяйстве монастыря цистерианцев.

Спустя две недели молодые люди познакомились в доме Пала Зоннтага. Ирма, еще больше похорошевшая от радостного возбуждения, с улыбкой смотрела на широкоскулое, бронзовое от загара лицо с резкими, но правильными чертами. У Жигмонда Баллы было лицо настоящего гунна.

Она очень волновалась, примет ли молодой агроном ее предложение. Вскоре выяснилось, что Балле не по вкусу его работа у монахов-цистерцианцев, где он вынужден был заниматься разведением и улучшением местных пород овец. Он не был ветеринаром, и занятие это ему не нравилось. Поэтому он сразу, даже не имея представления о своих будущих обязанностях, согласился на предложение Ирмы. А узнав о том, что ему предстоит управлять имением в сто хольдов, от счастья чуть не подпрыгнул до потолка. Через пару дней он перебрался в дом Ирмы. Девушка уступила управляющему свою комнату, а сама заняла бывшую комнату матери. Жигмонд Балла был приятно удивлен, обнаружив в доме не только электричество, но и водопровод, и даже ванную комнату. И очень обрадовался, когда Ирма предоставила ему полную свободу действий, предупредив, однако, что она должна быть в курсе всех его распоряжений и планов.

Теперь и сев, и покос, и жатву, и молотьбу организовывал уже Балла. Работал он не покладая рук, успевал повсюду, умел ладить с людьми, и дело у него быстро пошло на лад. И не его вина, что урожай получился невысокий. Жига Балла много думал об этом, вынашивая смелые планы. Однажды вечером за ужином он сказал:

— Хорошо бы наладить оросительную систему. Да и удобрений побольше не мешало бы вносить.

— Давайте попробуем, — ответила Ирма.

— Это недешево обойдется.

— Не беда.

— Придется построить на берегу насосную станцию. И прорыть каналы.

— Возьмем кредит в банке. Делайте все, что сочтете нужным.

Жигмонд Балла принялся за дело.

В первый раз они поссорились через полгода, когда Ирма заметила, как Жига Балла попытался провести в комнату молодую служанку Шару. От ревности она чуть не лишилась рассудка. Шару она тут же рассчитала, с трудом подавляя желание отхлестать ее кнутом. Вечером, увидев Жигу, Ирма напустилась на него:

— Не смейте превращать мой дом в бордель!

— Барышня, вы не правы. Мне еще и тридцати нет. Здоровое тело своего требует.

— Возможно. Но у меня здесь не публичный дом!