Андраш Беркеши - Друзья

— Разумеется. И поэтому, госпожа Ирма, я хочу съехать от вас и поселиться вместе со слугами. Я ведь к вам нанялся в управляющие, а не в монахи. В договоре, который я подписал, нет пункта о половом воздержании.

— Верно, — согласилась Ирма. — Но переселяться к прислуге вам не следует, вы потеряете авторитет.

— Хорошо, — кивнул Балла. — Раз нельзя, значит, нельзя. Найду другой выход.

После этого происшествия отношения между молодой хозяйкой и управляющим стали довольно натянутыми. Балла, правда, старался их не обострять. Раз в две недели по субботам или по воскресеньям он с вечера уезжал в город, возвращаясь домой после полуночи. Он видел, что в таких случаях в комнате у Ирмы допоздна горит свет, но делал вид, будто не замечает этого. Работу свою он выполнял добросовестно, и Ирма не могла ни к чему придраться. Хозяйство процветало, люди полюбили нового управляющего. Он был строг, но справедлив. Случалось ему и становиться на их сторону в конфликтных ситуациях.

Молодые люди частенько коротали вместе долгие зимние вечера. Балла рассказывал Ирме о своих братьях и сестрах, о своем детстве, об интересных книгах и театральных спектаклях. Хватало у них времени обсудить и текущие хозяйственные дела. Молодой человек не мог не заметить, что Ирма неравнодушна к нему, а может быть, даже и влюблена.

Однажды холодной весенней ночью Ирма проснулась от странного ощущения. Открыв глаза, она увидела Баллу, который стоял рядом и смотрел на нее. От изумления и страха она даже пикнуть не могла, только съежилась и широко раскрытыми глазами продолжала следить за мужчиной. Жигмонд Балла спокойно разделся и лег рядом с ней. Ирма закрыла глаза и покорилась судьбе. «Будь что будет, — мелькнуло у нее в голове, — рано или поздно это должно было случиться».

— Так ты еще девушка? — спросил Жигмонд. Она кивнула, не открывая глаз. — Не бойся, — ласково проговорил он, — все будет в порядке.

И спустя много лет Ирма прекрасно помнила, каким деликатным и внимательным оказался Балла. С тех пор он стал приходить к ней каждую ночь. Молодые люди искренне полюбили друг друга. Спустя полгода Ирма обнаружила, что забеременела. Узнав об этом, Балла сию же минуту выразил готовность стать счастливым отцом и мужем.

— Ты хочешь взять меня в жены?

— Если ты не возражаешь.

— Я бы с радостью, но это, увы, невозможно.

— Почему?

Ирма надолго задумалась, прежде чем ответить:

— В этом поселке еще ни одна немецкая девушка не выходила замуж за венгра. Ты же знаешь, милый, как сильны в Бодайке традиции.

— Плевать я хотел на традиции, — решительно бросил Жига, — понятно? Я хочу, чтобы ты стала моей женой. — Он привлек Ирму к себе.

— Я выйду за тебя, — сказала она. — Но наберись немножко терпения. Наш брак надо как следует подготовить. Я поговорю с братом, с друзьями нашей семьи. Мне не хочется, чтобы они отвернулись от меня. К сожалению, Жига, другого выхода нет. От ребенка придется избавиться.

С большим трудом, постепенно Ирме удалось уговорить Баллу. Но где сделать операцию? Акушерку они вызывать не стали, чтобы не давать пищу для сплетен. Не могла Ирма обратиться и к доктору Тобиашу, известному своей болтливостью. Опасалась она и недавно приехавшего в поселок доктора Вирага, не зная, что он за человек. Тогда Балла написал сестре в Будапешт с просьбой оказать содействие. Жофи согласилась помочь, и они отправились в столицу, Ирма и боялась, и одновременно стыдилась того, что ей предстоит. И сейчас у нее мгновенно тошнота подступала к горлу, когда она вспоминала тот день. Ирма чувствовала себя опозоренной…

Она наполнила бокал вином и залпом осушила его. О своем унижении она никогда не говорила с мужем, но с той поры исступленно верила, что тогда на операционном столе у нее отняли не только будущего ребенка, но и что-то еще. Наверное, светлые грезы. В ней как будто что-то оборвалось. Она стала, совсем другой — разочарованной, угасшей, потерянной, выйдя через два дня из больницы. С тех пор она не может иметь детей.

Ирма часто спрашивала себя: кто же все-таки виноват, что она стала бесплодной? И мысленно отвечала: и она сама, но и Жига Балла тоже, все вокруг, весь этот проклятый мир с его дурацкими представлениями и традициями. Все виноваты, что у нее сломана жизнь. С той поры она стала ненавидеть женщин, имеющих детей. Каждый ребенок как будто напоминал ей о том, неродившемся. И она не могла освободиться от мысли, что сама совершила убийство.

Ирма внимательно посмотрела на мужа.

— Ты спросил, почему я тогда вышла за тебя?

Жигмонд Балла кивнул. Ирма, помолчав, объяснила:

— Я тебя любила. Как я могла поступить иначе? Я сказала себе: «Жига Балла был рядом со мной, когда мы были так счастливы, пусть мы будем вместе и в горе».

— Ты так изменилась после свадьбы.

— Возможно, — досадливо поморщившись, бросила женщина. — Я и не отрицаю. С тех пор я люблю тебя по-другому. А временами просто ненавижу.

— Почему?

— Потому что ты опозорил меня. А я никому не прощаю унижения.

— Я опозорил тебя? — удивленно переспросил Жига. — Как? Когда? Чем?

— Ты изменяешь мне с каждой грязной служанкой, с любой потаскухой! — выкрикнула Ирма с ненавистью и отвращением. — Думаешь, я не знаю? Мне известно, что у тебя на каждом хуторе есть любовница. Хочешь, перечислю их по именам?

— Не надо, это лишнее, — процедил сквозь зубы Балла и отхлебнул из бокала. — Спроси лучше, почему я тебе изменяю!

— Потому что натура у тебя такая, подлая.

— Вовсе нет, — бросил Балла. — Но что мне остается, если ты меня к себе не подпускаешь?

— Как же я могу тебя пустить, если ты только что переспал с этой вонючкой Марчей Хорват? А знаешь, почему я не переписала на тебя усадьбу? — Женщина бросила на мужа ненавидящий взгляд. — Да потому, что трехлетний сынок Бежи Сепеш похож на тебя как две капли воды. Именно из-за этого. — После минутной паузы она продолжала тихо, но страстно. — В этом хозяйстве пот и кровь моего прадеда, деда, отца. Они жили ради этой земли. В ней был смысл их существования.

— Обожди, — проговорил Балла, подняв руку. — Не надо углубляться в запутанную историю вашего имения. Я хотел бы сказать тебе кое-что. Причем совершенно искренне. Бог тому свидетель. — Он протянул руку над столом и взял жену за локоть. — Я тебя и сейчас очень люблю. И очень жалею, что причинял тебе огорчения. Не сердись.

— Что мне тебе сказать? Какого ты ждешь ответа? Жига, я не верю ни единому твоему слову, пока этот парень тебе ближе, чем я. Ведь ты из-за него способен поднять на меня руку. Он у тебя на первом месте, а я… даже не знаю на каком.

— Нет, нет, на первом только ты. Всегда была и будешь. Прости меня.

Женщина надолго замолчала.

— Попробую, — наконец сказала она. — Но это будет нелегко… Как ты не можешь понять, я не из тех, кто привык делиться! Я не могу довольствоваться крохами, ты нужен мне весь. Все сердце Жиги Баллы, вся его любовь. Остатки можешь раздавать другим. Я не терплю унижения. А этот маленький негодяй сегодня дважды унизил меня. Я его не люблю и боюсь.