Андраш Беркеши - Друзья

— А если нам не присвоят звания? И ты не получишь ни филлера?

— Бог с тобой! Я и представить себе такого не могу. — В голосе его звучало отчаяние. — Знаешь, Миклош, я раньше всегда спал спокойно. Ну, ты помнишь. Если не было денег, я не делал из этого проблемы. А с тех пор, как начал строиться, у меня нет ни одной спокойной ночи. Все время просыпаюсь, курю одну сигарету за другой. Да еще этот долг свалился на мою шею.

Юлия принесла кофе, поставила чашки на стол.

— Никак не дозвониться до вашей жены, — сообщила она. — Никто не берет трубку.

— Попробуйте еще, — попросил Имре. — Мне обязательно надо с ней поговорить.

Секретарша вышла.

— Имре, у меня есть на книжке десять тысяч, — сказал Миклош, размешивая сахар в чашке. — Я тебе дам их. Потом что-нибудь еще придумаем. Будешь хоть по частям ей возвращать.

— Спасибо, — ответил Имре. — Я думаю, что в этом нет надобности. Сегодня я разговаривал с Фери. Он заверил меня, что нам присвоят звание передового предприятия.

Миклош взял было чашку, но тут же поставил обратно.

— Не присвоят, Имре. И ты не получишь премию.

Имре Давид удивленно поднял брови:

— Когда это тебе пришло в голову?

— Ночью.

— Тебе не спалось?

— Ты же знаешь, вчера вечером была авария. Сточная вода залила склады и прядильный цех. Так вот, мы сняли с фильтровальной решетки шестьдесят килограммов ниток и отходов пряжи.

Имре Давид встал из-за стола, подошел к окну.

— Я давно говорил, что пора менять трубы, — бросил он раздраженно.

Миклош видел, что друг нервничает, и все же решил ничего не скрывать. Кое-что ему удалось узнать с помощью Терезы сегодня утром.

— Не трубы надо менять, Имре, — твердо сказал он.

Имре повернулся к нему:

— А что же надо делать?

— Прекратить разбазаривание народных средств.

— Что-что? О чем это ты?

— Имре, многие на фабрике получают деньги за ту работу, которую они не выполняли.

Имре Давид недоуменно взглянул на друга:

— Миклошка, ты спятил. Нет, ты определенно не в своем уме. — Он начал перебирать в памяти то, что происходило на фабрике за последние три года. Это была работа на износ. Он не жалел ни себя, ни других, поставил на карту все, чтобы доказать: он, Имре Давид, бывший батрак и фабричный поденщик, ездил в Москву не на отдых и не на туристическую прогулку, а для того, чтобы освоить все тонкости текстильного производства. Да разве смог бы он навести порядок на этой паршивенькой фабрике с допотопным оборудованием, если бы не изучил ее как свои пять пальцев, если бы хоть одна мелочь ускользнула от его взора. Нет, нет, никаких нарушений здесь быть не может. — Ты ошибаешься, Миклошка, — уверенно сказал он. — У нас на фабрике полный порядок.

— Ты уверен? — сощурился Миклош.

— Еще бы! — взорвался Имре. — Зря я, что ли, вкалывал, как лошадь, и днем и ночью целых три года? Зря нам присваивают звание передового предприятия?

— Мы не получим этого звания, Имре.

— Потому что ты ночью нашел в трубе шестьдесят килограммов текстильных отходов? А что же ты рассчитывал там найти? Фанеру? Или железные опилки? Это текстильная фабрика, Миклош, если ты еще не понял. Давай поставим сооружение для прокачки труб, и никаких пробок больше не будет.

Миклош охотнее всего прекратил бы этот спор, но он подумал, что должен открыть Имре глаза ради их дружбы. Имре обманывают, водят за нос, и Миклош просто обязан защитить его интересы.

— Имре, — сдержанно сказал он. — Здесь уже несколько лет действует шайка расхитителей. Народному хозяйству нанесен многомиллионный ущерб. Я прошу тебя немедленно назначить расследование и привлечь виновных к ответственности. Мы недостойны звания передового предприятия, даже если нам его присудили.

Имре побагровел.

— А что я еще должен сделать? — тихо спросил он с еле сдерживаемой яростью. — Давайте распоряжайтесь, господин инженер. Я к вашим услугам. — Он задохнулся от возмущения. — Ты бредишь, Миклош! В этом году нас дважды отмечали на областных партийных конференциях.

— Знаю, — невозмутимо сказал Миклош, поднимаясь со стула. — Газета твоего брата печатает хвалебные гимны в твою честь. Но существа дела это не меняет.

Имре подошел к нему вплотную. Он взял себя в руки и попытался говорить спокойно:

— Миклош, когда ты написал, что у тебя болен ребенок, я ответил: приезжай, мне нужен главный инженер.

— Я помню, Имре, и благодарен тебе.

— Дослушай меня до конца. Я не для того это говорю, чтобы ты меня благодарил. Так вот. Каплар был категорически против твоего назначения главным инженером. Я, естественно, поинтересовался, в чем причина. И услышал буквально следующее: Миклош Зала честный человек, отличный инженер, но на руководящую должность он не годится. У него навязчивые идеи, он никому не верит, постоянно что-то вынюхивает, кого-то выслеживает, везде ищет какую-то крамолу… Вот что сказал мне Каплар. Я тогда ему не поверил, а теперь чувствую, что он был прав.

Миклош начал терять терпение. Неужели этот дуралей считает его каким-то злопыхателем и маньяком?

— Меня не интересует мнение Каплара. Так же, как и твои эмоции. Я верю только фактам.

— Хорошо. Тогда вот тебе один удивительный факт: многие мастера, начальники цехов, инженеры работают здесь годами и никогда ничего подобного не замечали. И вдруг приходит Миклош Зала и обнаруживает целую шайку злоумышленников. Ну не странно ли это?

Миклош подошел к окну, выглянул во двор. Увидел выходящего из кочегарки Зоннтага. Обронил через плечо:

— Ты стал слишком нервным, Имре.

— А с чего мне быть спокойным? Сам видишь, здесь не курорт.

— Имре, пойми, я помочь тебе хочу.

— Чем? Тем, что выдумываешь такие глупости? Кстати, все эти аварии начались с тех пор, как ты здесь работаешь.

— Они и раньше были, Имре, просто тебе не докладывали об этом. Ты знаешь, как все эти отходы попадают в канализацию? — И он поведал другу о том, что услышал от Хуфнагеля, а затем пересказал разговор Анико с Палом Зоннтагом. В довершение ко всему принес мешок с отходами и достал из кармана халата ведомость учета выработки Ирен Ауэрбах. — Вот смотри. Каждый день она перевыполняет норму на двадцать — тридцать процентов. А там, где вписывается количество отходов и оставшейся пряжи — сплошные прочерки. То есть все это благополучно отправляется в канализацию или сгорает в топке.

— Где ты раздобыл карточку?

— Тереза взяла в цехе. Она обнаружила большое несоответствие между количеством произведенной продукции и теми показателями, по которым начисляется заработная плата. Заинтересовалась этим и сделала соответствующие расчеты. — Миклош достал из кармана конверт. — Вот держи. Здесь же я изложил и свои соображения…

— Невероятно, — покачал головой Имре. — Ирен Ауэрбах — член уездного парткома. В отсутствие Кароя исполняет сейчас на фабрике обязанности партийного секретаря. Как-то трудно поверить.