Славко Яневский - Неразделимые

— Да… Кто говорит?

Он смущенно произнес:

— Извините… Это почта?

Не вникая, она ответила:

— Нет!

Он торопливо проговорил:

— Алло! Минутку… Не сердитесь… Это ошибка… Я плохо набрал номер… Вы сердитесь?

Она еще думала о героине книги, долго была наедине со своими мыслями, брала их с собой и на прогулку.

— Что вы… Эти телефоны… Бывает…

Он, не раздумывая, продолжал:

— Еще минуту… Пожалуйста… Я не знаю, кто вы… У вас удивительный голос… Я такого никогда не слышал.

Она попыталась собраться с мыслями; где я, подумала она, почему я должна…

— Знаете… Всего хорошего… Вы неправильно набрали номер, мы поговорили и, по всей вероятности…

Не колеблясь, он продолжал:

— …больше никогда, вы хотите сказать, друг друга не услышим… Но если бы вы знали, как мне приятно…

Теперь его голос стал отчетливым, она чувствовала его звучность и непосредственность, он как бы придвинулся к ней вплотную.

— Всего хорошего… Я кладу трубку… Всего хорошего!

Она отняла трубку от уха, но не положила ее на рычаг, держала в руке и слушала.

— Алло… Одну минуту… Прошу вас… Не вешайте трубку. Вы меня слышите? Я хочу вам сказать… Ошибка не каждый день приносит человеку счастье… Вы меня слышите?

Она снова взялась за книгу, но его голос еще звенел в ушах: вы меня слышите, вы меня слышите, она не могла сосредоточиться, актер на сцене застыл, ждет, чтобы та, из ложи, еще раз взглянула на него, руки заломлены, похож на памятник, как он смешон, когда вот так стоит посреди сцены и ждет, улыбнулась она, со своими безжизненными жестами, в книге он приукрашен, освещен искусственным светом, а новый голос все еще звенит в ней, она уже не может его заглушить. Она сама не знает, когда он в ней зазвучал, сколько раз она его слышала, но ясно ощущала его присутствие и модуляции, он уже занял свое место, получил свое имя. Она много раз видела, как он появляется на дороге, его приход не согласуется с каким бы то ни было ритмом. Теперь, когда голос оказался в ней, она сделала попытку от него избавиться.

— Янез, пойдем после обеда на Врх, погуляем.

Он устало ответил:

— Сама знаешь, после обеда у меня совещание административного совета. Первая информация о скважине.

Она подумала и сказала:

— Если скважину действительно заранее сбросили со счетов, ты им будешь доказывать, что…

Он резко ее перебил:

— Это меня сбросили со счетов!

Послеобеденную скуку сменил творческий подъем, он чувствовал приятную бодрость, как будто только что принял освежающую ванну, с каждой минутой силы его росли и питала их тишина. Он по плану составлял телефонные номера, перебирал их до одурения, отбрасывал случайные сочетания, потом составлял новый номер, стремясь найти единственный, который ему был нужен. Время от времени он вскакивал из-за стола и бросался к телефону. Официантка все более внимательно наблюдала за ним через полное плечо. Он составлял новые комбинации, но ничего не получалось, а может быть, все не так, номер тот же, говорил он себе, просто человек уже израсходовал единственную возможность. Однако не сдавался, он должен решить эту задачу, должен добиться успеха или потерпеть окончательное поражение. Ему самому стало смешно — мальчишка, нашел забаву, чем не старик, что играет сам с собой в шахматы? Это ли не подлинное благословение, когда не можешь разумом контролировать свои чувства.

Наконец он услышал ее голос, он смутился и проговорил:

— Это вы?

Она удивилась:

— Кто?

Он торопливо повторил:

— Ну, вы, я вчера к вам попал по ошибке… — И почувствовал, что она не бросит трубку. Она сказала:

— Сегодня уже не ошибка… Я кладу трубку… У вас нет другого занятия?

Он заторопился:

— Мне пришлось пустить в ход все свое умение, чтобы добиться удачи.

Она быстро ответила:

— Так, значит, я должна вас похвалить?

Кажется, и она убегает из своего мира, подумал он, ведь она будто ждала моего звонка.

— Прежде всего я был бы счастлив узнать ваше имя.

Она сдержала восклицание:

— Ну зачем. Несомненно, вы уже посмотрели в телефонной книге.

О чем она сейчас думает, рассуждал он про себя, может быть, еще спросит, сколько стульев за столом присяжных, и тут почувствовал ее голос в своем горле.

— Конечно. Но там значится Янез Ленарт. Я не знаю, отец это ваш или муж…

Вдруг ее голос изменился.

— Оставьте. Завтра вы найдете новую комбинацию цифр.

Если я сейчас отступлюсь, всю ночь буду раскаиваться, подумал он, сам забуду краски своего голоса.

— Такая комбинация цифр выпадает человеку раз в семь лет… И все же, как вас зовут?

Ему показалось, что ее голос куда-то исчез, что молчание в трубке превратилось в жидкость, он слышал, как она течет по бесконечным телефонным проводам, и вот-вот совсем исчезнет в неведомой дали, он едва расслышал ее ответ:

— Самое обыкновенное имя. Мар… Катарина. Вы довольны или разочарованы? Впрочем… какая глупость. Не понимаю, как я… Всего хорошего.

Он ловил каждую ноту ее голоса.

— Подождите, еще минуту. И мне положено представиться… Андрей.

Едва он это выговорил, она попрощалась: «Всего хорошего», и быстро положила трубку, но успела подарить ему новые соотношения — окна, двери, стены, потолок отодвинулись, он мог беспрепятственно передвигаться в любом направлении, не считаясь с законами природы.

Он вернулся за свой стол, усмехнулся, Андрей, как ему пришло в голову это имя, может быть, он взял его из какого-то романа, а может быть, еще мальчишкой хотел, чтобы его звали Андреем, а не Борисом, временами он втайне ненавидел свое имя, его выбрал отец, которого звали Франц, мелкий чиновник с самым низким жалованьем и самым неудобным местом в канцелярии, Борис, героическое имя, ха, бессмыслица, достойная сожаления, он позвал официантку.

Если он еще раз позвонит, я не должна отвечать, решила она, что он обо мне подумает, вообразит еще что-нибудь. Пожалуй, поправила она себя, трубку я подыму, — вдруг спрашивают Янеза, — но, если услышу его голос, тут же положу. Что со мной, я потеряла голову, меня захлестнула надежда и страх, я изнываю в ожидании, меня влечет опасность, в ней кроется и постоянное молчание, и невыразимая тоска, и в то же время едва уловимая радость. Все это назревало задолго до его первого звонка.

Подняв трубку, она услышала:

— Катарина! Это вы?

Она постаралась взять себя в руки, пыталась ответить будничным тоном, каким говорила с соседкой.

— Пожалуйста, не звоните больше. Я ведь не девчонка… Говорю с вами последний раз, уверяю вас.

Слишком подчеркиваю — последний раз, он не поверит, ведь такое и отпугивает, и привлекает. Может быть, он уже слышит мои мысли, промелькнуло у нее в голове, понимает, как я мучилась долгими ночами и даже днями, каждый звук моего голоса выдает ему мою тайну. Она немного отодвинула трубку от уха, а он говорил: