Шэн Кэи - Красные туфельки

— Конечно, идите. Заодно вытащите ещё пару рыбёшек.

Лицо Хайтяня разгладилось, он выбрал самую маленькую накидную сеть «парашют», и все вместе мы направились к плоту. Мы старались оставить для Хайтяня побольше места, и потому сгрудились в кучу. Придерживая левой рукой верёвку, парень широко размахнулся и правой рукой бросил сеть. Он двигался легко и изящно, как девушка. В воздухе сеть, словно расправив крылья, раскрылась и стала неторопливо, грациозно падать. Когда Хайтянь её вытащил, мы с изумлением увидели, что в сети барахтались не одна, а даже несколько рыб. Мы столпились вокруг сети — каждому хотелось первому попробовать её забросить. Тут Хайтянь, как взрослый, стал нами руководить: выстроил всех в очередь. Мы изо всех сил старались подражать движениям Хайтяня: изгибаясь, раскидывали сеть, но когда вытягивали обратно — там ничего не было, с неё лишь с шумом стекала вода. Маотоу бросил дважды, но вытянул обратно только водоросли.

С берега послышался девчачий смех. Три девчонки из деревни хихикали, указывая на нас пальцем. Разозлившись, мы стали шлёпать по воде, стараясь обрызгать их. Но вода бессильно опадала, не пролетев и метра, а смех становился всё наглее и обиднее. Заметив, что плот приближается к берегу, девчонки отскочили подальше и опять захохотали, издевательски нас передразнивая. Внезапно Маотоу встал на край плота, приспустил штаны, надул живот и, целясь во вздорных девчонок, пустил струю. Они испуганно вскрикнули, две из них зажмурили глаза. А одна, всё ещё продолжая смотреть в нашу сторону, покраснела и завизжала. Маотоу повернул к нам голову и скомандовал:

— Айда!

Мы выстроились рядком на краю плота и так же дружно приспустили штаны. Большие и светлые капли мочи падали на поверхность озера и мелодично звенели. Бранившаяся девчонка тоже потерпела поражение. И мы услышали, как, всхлипывая и обзывая нас бесстыдным хулиганьём, она вместе с подружками скрылась в глубине сосновой рощи. Озеро огласилось взрывами нашего хохота.

Отпраздновав победу, мы повернулись и только тогда заметили, что Хайтянь скрючился на другой стороне плота, лицо его было красным, как варёный рак. Мы оценивающе глядели на него, как будто это был совершенно незнакомый человек. Ехидно усмехнувшись, Маотоу сделал шаг и потянулся к штанам Хайтяня. Но мальчишка никак не ожидал, что его рука будет с такой лёгкостью отброшена. Тогда мы накинулись на Хайтяня всем гуртом, но и это было бесполезно. Плот раскачивался, вот-вот готовый перевернуться. Внезапно Хайтянь рявкнул во всё горло! У нас от страха волосы встали дыбом, и мы разом отстали от паренька. Он затянул пояс на штанах, лицо его налилось тёмной кровью, а потом вдруг… он сам согнулся пополам от хохота.

Во всех близлежащих деревнях люди прознали о том, что на Беловодном озере теперь стали продавать рыбу. Каждый раз после рыбалки старина Дяо неизменно наказывал Хайтяню отнести по две рыбы во все дома, где жили мальчишки из нашей компании. А жителям нашей деревни он всегда продавал рыбу на пол-юаня дешевле, чем на рынке. Старина Дяо старался стать своим. Всякий раз, когда случались какие-то радостные или печальные события, будь то свадьба или похороны, старина Дяо непременно являлся туда, вне зависимости от того, приглашали его или нет. И всякий раз он обязательно приносил Щедрый подарок. У нас в деревне было заведено дарить по десять Юаней, а старина Дяо увеличивал эту сумму вдвое. А ещё деревенские обратили внимание на то, что он делает подарки не от своего имени, а от имени Хайтяня. Судя по всему, отец и сын намеревались надолго поселиться в нашей деревне. Время шло, и некоторые жители даже стали ворчать, что старина Дяо дарит больше денег, чем другие. Эти люди считали, что таким образом приезжий пытается хвастаться. А были и такие, кто желчно злословил:

— Эти отец и сын Дяо заработали кучу денег! Каждый раз после рыбного лова они дарят старосте не только четыре рыбины, но ещё и деньги!

— А сколько денег дарят? — любопытствовали слушатели.

В ответ всезнающие сплетники только с таинственным видом пожимали плечами. Но, несмотря на все разговоры, мы всем сердцем ждали дней, когда шла ловля рыбы.

В день рыбного лова старина Дяо всегда готовил тушёную рыбу в красном соусе. Он мастерски умел жарить рыбу: бока тушки покрывались золотистой хрустящей корочкой, и ни один кусочек не приставал к сковородке. Но лучше всего ему удавался соус, которым поливалась рыба во время тушения, наши родители никогда такого соуса не готовили. Старина Дяо брал имбирь, лук, ростки чеснока, перец чили, соль, глутамат натрия, а ещё добавлял много разных диких пряностей и щепотку тёмного тростникового сахара. Время от времени помешивая все эти ингредиенты в горячем масле, старина Дяо тушил смесь на медленном огне до тех пор, пока соус не превращался в абрикосово-жёлтую кашицу. Всё время, покуда готовилось это яство, вокруг разливался густой аромат. Мы ещё издалека, с самого берега чувствовали притягательный запах и непроизвольно начинали сглатывать слюну.

Обеденным столом служил большой плоский камень, лежавший у входа в домик. Кроме варёного риса, из еды было только большое блюдо тушёной рыбы в красном соусе и прозрачный бульончик, на поверхности которого плавали блёстки масла и мелко покрошенный зелёный лук. И, конечно, застолье не могло обойтись без бутылки водки. Старина Дяо дал каждому из нас по паре палочек и, указывая на дымящуюся тушёную рыбу, сказал:

— Кушайте! — А потом добавил. — Да мне не жалко, просто рыбы много, а риса мало. Вы налегайте на рыбу, а рис не ешьте.

Нам не терпелось приступить, но поначалу мы ещё для проформы скромничали, а потом наступило буйство животов и палочек. Впрочем, старина Дяо и Хайтянь практически не притрагивались к рыбе, в особенности Дяо, который только пару раз обмакнул кончики палочек в соус. Они главным образом налегали на выпивку. Запрокинув бутылку, старина Дяо громко забулькал. Выпив и непременно вытерев ладонью уголки губ, он протяжно вздохнул, его взор затуманился, и он сидел с удовлетворённым видом. Взяв у отца бутылку, Хайтянь опустил голову и, несколько смущаясь, стал отхлёбывать алкоголь маленькими глотками. Он пил, преисполнившись умиротворения и спокойствия. Мы ели жадно, словно вихрь сметая всё на своём пути, и вскоре на блюде остались только белеющие рыбьи кости. Животы у нас надулись, как барабаны, движения стали вялыми, а языки развязались. Старина Дяо и Хайтянь всё ещё выпивали, сосредоточившись на этом занятии, словно бы нас рядом и не было. Ты отпил — передай мне, я отхлебну — возвращаю тебе. В это время, глядя на их раскрасневшиеся от алкоголя физиономии, мы думали, что они не похожи на отца с сыном, а скорее напоминают самых близких на свете родных братьев.