Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Пашендейл. Слово резануло, как бритвой. Место, где Берти пропал без вести. Хотя Руби знала, что многие тысячи павших никогда не были опознаны или даже найдены, она слышала, что боевые товарищи погибшего иногда просто вбивали в землю колышек с табличкой, которую мастерили из того, что попадалось под руку. Автобус подъезжал все ближе и ближе к этому месту, и Руби поймала себя на том, что так крепко сжимает кулаки, что ее ногти впиваются в ладони.

– Невзирая на тяжелейшие потери в живой силе, – говорил майор, – немцы оттеснили войска союзников и заняли эту территорию. Оккупация продлилась до сентября 1918 года, когда бельгийской армии удалось отбить перевал в ходе решительного наступления в последние недели войны.

В душе шевелился целый клубок эмоций, отдаваясь звоном в голове: волнение, предвкушение и прежде всего страх. Она знала, что найти могилу Берти было важно как для нее самой, так и для его родителей. Но теперь, когда это стало действительно возможным, она не представляла, как справится с реальностью, с бесповоротным осознанием того, что он лежит здесь, в земле, по которой она сейчас ходит.

Они встречали множество придорожных крестов и мемориальных плит по дороге в Ипр, но это не подготовило ее к тому, что открылось перед ней в Тайн Кот. Она смотрела на тысячи деревянных крестов, разбросанных в беспорядке по полю насколько хватало глаз, и у нее перехватило дыхание. Некоторые кресты были сбиты из гладко ошкуренного дерева с искусно вырезанными надписями или с прикрепленными металлическими табличками, на которых были аккуратно выгравированы имена. Но многие, как с содроганием заметила Руби, были грубо сколочены из простых досок, с криво нацарапанными или выжженными именами, с венками засохших цветов и висящими на крестах идентификационными солдатскими жетонами, ременными пряжками и армейскими фуражками.

Майор вел их вперед по дорожке утрамбованной земли вглубь кладбища. Время от времени он останавливался и поправлял покосившийся крест, осторожно, с усилием вдавливая его глубже в землю.

– Я знаю, что некоторые из вас, возможно, ищут могилы близких, и у вас есть примерно час, так что можете отправляться на поиски. Пожалуйста, смотрите под ноги и ни в коем случае не сходите с дорожек, не трогайте и не подбирайте ничего с земли. Тут все еще существует опасность наткнуться на неразорвавшийся боеприпас или найти какие-то личные вещи, которые могут помочь идентифицировать останки. В любом случае ни к чему не прикасайтесь. Я ясно объяснил?

Руби бродила от креста к кресту в каком-то трансе, читая надписи, едва осознавая бег времени. Она надеялась наткнуться на его имя – и в то же время боялась этого. Казалось, тут не было никакой системы: офицеры покоились рядом с рядовыми, смешались полки и роты. Встречались и французские имена, и бельгийские, и английские. Все различия, которые значимы при жизни, стирались смертью.

Смит, Мертон, Байгрейв, Фримен, Огюстен, Травере, Марчант, Тайлер, Браун, Питерс, Дюбуа, Янссенс, Уолтер, Феллоуз, Вильнев. Возможно, кто-то из этих людей знал Берти, стоял рядом с ним в окопе, делил с ним паек, жаловался, что тоскует по дому, по возлюбленной, по жене и детям? Она, спотыкаясь, шла вдоль рядов крестов, исполненная истовой решимости найти своего возлюбленного, глаза начали подводить ее. Каждый раз, когда она замечала имя, начинающееся на букву «Б», кровь застывала в венах. Когда она нашла крест с именем Бартон, нацарапанном на нем, у нее подкосились колени. Но это оказался Майкл Питер. Не Берти.

Если бы она искала достаточно долго и внимательно, она нашла бы его, постояла бы над его могилой, рассказала бы ему, как сильно любит его, попросила бы прощения, и тогда смогла бы прожить остаток жизни в мире с самой собой. Она уже почти чувствовала это облегчение. И все же, чем дальше она шла, тем быстрее таяла ее уверенность. На многих крестах значилось только «Покойся с миром, одному лишь Богу ведомый» или, что печальнее всего, не было вообще никакой надписи. Сколько личных трагедий, как много тысяч погибших, многие из которых неизвестны. Наглядное свидетельство массового убийства.

«Дыши ровнее, просто переставляй ноги, сначала одну, потом другую», – уговаривала она себя. Холландер, Фрост, Бланделл, Тейлор, Келли, Шофилд, Аллен, Картер, Мередит, Браун, Пуллен, Мастерс, Уэйд, Фрэнсис, Макколи, Титмас, Арчер… парад погибших продолжался и продолжался.

А потом – самое страшное потрясение, сердце сжалось, как в тисках: десятки крестов с немецкими именами. Мюллер, Шульц, Шмидт, Шнайдер, Фишер, Вебер, Беккер, Вагнер, Гофман, Кох, Бауэр, Кляйн, Вульф, Шредер, Нойман, Браун, Циммерман, Крюгер, Хартманн лежат бок о бок со своими врагами.

Может, именно пуля, выпущенная Берти, убила солдата, который лежит рядом с ним? Может, снаряд, на котором было написано «За короля и Отечество!» или «Слава Кайзеру!», разнес на куски людей, покоящихся теперь по соседству? Столько чьих-то мужей, братьев и сыновей – все погибли. Какая нелепость, какая ненужная жертва! И все ради чего? Какие еще доказательства тщетности войны могут быть нужны? В этот час Руби не только не смогла разобраться в произошедшем, но была еще больше сбита с толку.

– Мы скоро уезжаем, Руби, – окликнула ее Элис, и Руби охватила паника.

Они не могут уехать, пока она не найдет Берти! Это был ее единственный шанс! У нее до конца жизни может не представиться другой возможности. Она должна найти его могилу, сказать ему, что сожалеет о том, что не была лучшей женой. Что не почтила его память, что продолжает жить, когда его тело лежит в земле в этом пустынном месте. Чтобы просить у него прощения. Она ускорила шаг. Толберт, Френчем, Смит, Смит, Маркс, Аарон, Миддлтон, Джейкобс, Виллемс, Дюпон…

– Миссис Бартон? Боюсь, нам пора уезжать, – голос майора, раздавшийся откуда-то сзади, привел ее в чувство и заставил остановиться. Когда она подняла глаза и посмотрела на лес крестов, которых было слишком много, чтобы сосчитать, и, конечно, чересчур много, чтобы проверить их в течение одного часа, жгучая печаль сжала душу, высасывая из нее последние силы. Руби ощущала уверенность, что смогла бы найти могилу мужа, если бы поискала еще буквально несколько минут, а может, час-другой. Но теперь, несмотря на то что судьба привела ее в то самое место, где он погиб и где, возможно, похоронен, у нее отнимают ее заветную мечту.

Она почувствовала, как чья-то рука ухватила ее за локоть.

– Пора ехать, – мягко произнес майор. – Да и дождь начинается.

Она даже не заметила дождя.

– Но мне нужно увидеть его могилу. Ради чего стоило приезжать сюда, если я не могу его найти?

– Это не всегда возможно, миссис Бартон. Вы должны помнить, что каждый четвертый погибший так и не был опознан.