Акош Кертес - Стеклянная клетка

— Его цену и получите. В твердых форинтах.

— Э, мне этого мало, — продолжал заигрывать милиционер.

— Ну что ж, остальное натурой…

— О, вот это другое дело!

— …натурой отдаст вам И́ван.

Оба смеялись.

— Уж вы бы меня облапошили запросто! — смеялся милиционер. — Да и коллегу вашего тоже.

— Что же мне — себя облапошивать? — задорно сказала Жужа.

Заправщик с фальшивым подобострастием тоже вставил словцо:

— Слушай, Жужа, да не щелкай ты без конца товарища!

— А почему бы и нет? Вот погоди, я еще и из штанов его выщелкну!

Милиционер смеялся от души. Это был тщедушный человек с лицом язвенника, но перешучиваться с Жужей ему нравилось. Не так скучно тянулось ночное дежурство.

— Что ж, по рукам! Насчет штанов — это в самый раз! — воскликнул он.

— По рукам! — протянула свою ладошку Жужа.

Милиционер задержал ее руку в своей.

— Ага, вот я и поймал вас на слове! Можем начинать!

— Что? — с невинным видом спросила Жужа..

— Вы посулили выщелкнуть меня из штанов моих. На том и по рукам ударили!

— Я? Я на том ударила по рукам, что штаны ваши вам в самый раз.

— Эх, и притисну же я вас как-нибудь! — пообещал милиционер. — Но уж вы будьте паинькой, — добавил он, уходя. — Не обманите меня тут!

Жужа взглянула на заправщика.

— С кем?! — спросила она.

В ее голосе было такое презрение, что не заметить его милиционер не мог.

На мгновение стало тихо. И́ван подобострастно захихикал. Милиционер смутился. Кашлянув, он сказал:

— Ну, коли так… покойной вам ночи. В пять приду.

— Пока! — сказала Жужа.

Милиционер вышел, закрыл за собою дверь.

— И что ты все задираешь его? — спросил И́ван. — В конце концов он разозлится.

— Ну и что?

— По-моему, куда лучше, ежели милиция в приятелях ходит.

— Уж в этом ты положись на меня, понял? Как и во всем прочем…

И́ван не ответил. Какое-то время они сидели молча. Потом он все же заговорил:

— Скоро и утро… — Жужа не отозвалась. — Слышишь, Жужа, когда я служил в солдатах, прикатил ко мне приятель мой, навестить, значит, с невестой своей… я тогда в первый раз увидел эту его девчонку. Он и привез познакомить. А там был еще парень один из Мишкольца…

— Знаю, — прервала его Жужа. — Ты уже рассказывал.

— А, ч-черт! Вот это и есть в ночную смену самое паршивое: все уже сказано-пересказано. Я тебе небось пятьсот анекдотов рассказал, не меньше.

— Тысячу, старина! — засмеялась Жужа. — Ты ведь каждый по два раза рассказывал. Я только на третий раз говорю, что уже слышала.

Заправщик включил радио, поискал в эфире подходящую станцию. Наконец поймал какую-то музыку. Звук шел издалека и был не очень чистый, но музыка хорошая. Оба молча слушали. Затем подкатила машина. И́ван вздохнул, встал.

— Ну, прибыли! — сказал он и поглядел через стеклянную стенку. Внезапно он обернулся. — Жужа, это твой муж!

— Шандор?

— Разве это не ваша «симка»? Точно, она… Что случилось?

Машина остановилась, водитель вышел, захлопнул дверцу.

— Сейчас узнаем, — сказала Жужа медленно, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.

Она предчувствовала дурное, муж никогда не появлялся здесь в эту пору. Шандор был высокий стройный мужчина, одетый с изысканной элегантностью; он носил чуть затемненные очки в широкой оправе, войдя, нервным движением снял их. В ярком свете конторы он зажмурился, замигал и поспешно вновь надел окуляры. Словно продолжая то же движение, пригладил рукою волосы, отведя их за уши. Уши кумачово пылали.

— Привет, Шандор, что, не спится? — нарочито веселым тоном спросил заправщик.

Вошедший хотел было ответить ему в тон, но не получилось.

— Видимо, так… — выговорил он нескладно.

— Садись. Что случилось? — спросила Жужа. — Полчаса назад я тебе звонила, но тебя не было дома.

— Не было. Сегодня я еще не был дома, — сказал ее муж, стараясь, чтобы фраза прозвучала значительно. У Шандора было узкое интеллигентное лицо, движения мягки и гармоничны.

— Послушай, Жужа, я хочу поговорить с тобой…

— Сейчас?

— Сейчас.

— Это так важно?

— Да. Очень важно. Для нас всех.

— Ладно, ребятки, вы тут побеседуйте, — быстро сказал И́ван. — А я пойду наполню вам бак. — Он уже открыл было дверь.

— Нет-нет, останься, — задержал его Шандор, — будь добр… Это и тебя касается.

— Меня?!

Жужа свистнула.

— Ну и чертовщина!

— Да, тебя тоже касается. И близко. Я долго раздумывал, как мне сказать вам… и я думаю… я убежден… — Он то прятал руки в карманы, то вынимал их опять. Пальцы его дрожали. — Да, это можно только в открытую, прямо… Мне тоже нелегко, но для всех нас лучше как можно скорее пройти через это…

Жужа раздраженно прикрикнула:

— Да говори же ты наконец!

— Одним словом, Ибике и я… мы решили, что скажем вам… словом, что мы любим друг друга…

Выпалив эту фразу, он с облегчением перевел дух.

— Ну и что же? — спросила Жужа равнодушно.

— Мы хотим развестись, — быстро договорил ее муж. После того как первая фраза была произнесена, эта далась ему куда легче.

— Да что ты говоришь! — расхохоталась Жужа. — Вы, оказывается, женаты?!

Но Шандору положение вовсе не казалось столь забавным, от ее тона же он окончательно растерялся и сбился с роли.

— Жужа, ради бога! — замахал он дрожащими руками. — Не притворяйся циничной. По крайней мере сейчас! Мы любим друг друга и не можем жить так дальше, не хотим лгать и прятаться и не хотим обманывать вас. Неужели не понимаешь?!

— Не понимаю, — сказала Жужа.

Опустив глаза, с пылающими ушами, Шандор стоял посреди конторы. Он чувствовал, что смешон, что кажется выспренним, и ему было стыдно.

— Не будь ты мне двоюродный брат… младший брат, — шевельнулся в дверях И́ван, — я даже не знаю, что с тобой сделал бы… Выходит, нет в тебе ни чести, ни совести?!

Жужа тихо посмеивалась. От этого круглая потная физиономия заправщика вспыхнула возмущением.

— Такого в нашей семье не было! — заорал он. — Чтобы один у другого… Этого я от тебя не ожидал!

— Ты уж здесь трагического героя не разыгрывай! — оборвала Жужа его тираду. — Не твое амплуа.

Однако мужу презрительная ее сдержанность показалась страшнее актерства старшего брата.

— Жужа, почему ты не желаешь понять, что я говорю серьезно? Клянусь, я не способен был бы устраивать из этого дурацкие шутки. Та связь, что соединяет нас с тобой, в моих глазах слишком священна…

— В таком возвышенном стиле со мной говорить… что горохом об стену, — прервала его Жужа.

Муж проглотил конец фразы.

— Не сердись, знаю, что у меня нет чувства стиля, — проговорил он искренне. — И опыта в этом нет. Я еще никогда не объявлял, что хочу развестись, женщине, которую уважаю, которая мать моих детей и которой я стольким обязан, так благодарен…