Татьяна Беспалова - Похищение Европы

— Хватит! — рявкнул русский. — Мы окружены. Надо беречь патроны.

— Аллах Акбар! — выл Мураши. — Мы победим собак!

— Сам ты собачье дерьмо, — сквозь зубы рычал Ибрагим Абдула. — Тварь криворукая! Посмотри, как он обращается с оружием, Шурали!

Ибрагим Абдула схватил его за рукав и что есть силы дернул. Брань, вылетавшая из его бороды, была подобна густым плевкам. Но их товарищи уже привыкли к таким словами и никто не обернулся на голос Алёши.

— Успокойся, — проговорил Шурали. — Матерясь по-русски, ты теряешь связь с Всевышним. Он затыкает уши, слыша брань неверных. И тем более ему оскорбительно, что ты, пришедший под его руку, то и дело вспоминаешь о прошлой, дурной жизни. Читай молитвы.

В ответ на его слова по ту сторону баррикады ухнул взрыв. Они повалились на землю, уподобившись тем пыльным кулям, из которых была сложена баррикада. В дымном облаке мелькали вспышки огня. Когда развиднелось, они увидели, что части баррикады больше нет, а улица за ней по-прежнему застлана дымом. В дымном облаке мелькали вспышки огня — работала артиллерия. Беспорядочно метались прерывистые огненные дорожки автоматных очередей. Надо всем этим висел неумолчный гул осыпающегося железобетона — стены строений проседали со стоном и уханьем. Человеческих голосов не было слышно, лишь мелькали быстрые фигуры. Сомнений не оставалось: их противник предпринял обходной маневр и зашел им в тыл.

— Мы окружены? — проговорил Ибрагим Абдула.

— Нам предстоит круговая оборона, — подтвердил Шурали.

— У меня кончились патроны, — заныл дурачок Мураши. — Что же делать? Брить бороду нечем. Придется сдаваться так. Эй, смотрите! Кто-то идёт к нам!!! Мы сдаемся! Сдаемся!!!

И он кинулся навстречу неясному, плавно движущемуся в дымном облаке силуэту. Шурали сразу признал наложницу Затычки по блестящей пряжке широкого ремня и плавной, танцующей походке. В бригаде говорили, будто командир подобрал её в одном из ресторанов Дамаска, где она работала танцовщицей. Это случилось давно, ещё до начала войны, но женщина так и не остригла длинных кос, не утратила грациозности движений, сменив изящные туфельки на грубую солдатскую обувь. Шурали так не удосужился узнать её имя. Усердно благодаря Всевышнего за дарованное ему спокойное равнодушие к прелестям дочерей человеческих, он посмеивался в бороду над неуёмной и доставляющей немало опасных хлопот страстностью товарищей по бригаде.

Вот и сейчас дурачок Мураши, облизывая губы, уставился на бронежилет командирской наложницы, наполовину скрытый серым хиджабом.

— Я принесла вам патронов, — проговорила иудейка. — Нас окружают.

— Уже, — ответил Шурали, принимая из её рук ящик с патронами. — Я говорю: уже окружили. Тебе лучше остаться с нами.

Он и сам удивился звуку собственного голоса. В наступившей тишине было слышно, как кто-то, скорее всего Затычка, переговаривается по рации.

Перестрелка возобновилась через несколько минут. Противник палил со всех сторон. Пули рикошетили от бетонного ограждения лоджии. Одна из них угодила Мураши в ногу. Дурачок повалился на спину. Шурали, нырнув под днище лоджии, ухватил его под мышки и дернул на себя. Ибрагим Абдула куда-то исчез. Наверное, он заскочил на лоджию и укрылся за ограждением. Вскоре над головой Шурали загрохотал автомат. Так и есть — русский там и ведет огонь, но у него всего два рожка! Мураши, минуту назад истошно вопивший, вдруг умолк. Тело его отяжелело. Шурали всё-таки затащил его под лоджию, уложил поперек. Первая помощь дурачку уже не требовалась — он был мертв. Наложница Затычки улеглась рядом с ним, словно нарочно прижалась своим бедром к его ноге. У неё было несколько полных рожков, но она вела огонь разумно, короткими очередями. Не покидая своего убежища, Шурали ухитрился, используя приклад автомата, подтянуть к себе ящик с патронами и несколько пустых рожков. Надо быстренько снарядить их, иначе им конец. Шурали сосредоточенно принялся за работу. Руки двигались с проворством и точностью робота. Автомат над его головой умолк.

— У меня кончились патроны! — завопил русский.

— Сейчас! Сейчас! — твердил Шурали. Руки его двигались всё быстрее.

Снарядив два рожка, он с немалым риском перекинул их за ограждение лоджии. Автомат заговорил вновь.

Шурали не мог видеть ровным счётом ничего. Всё пространство перед ним заволокло белым дымом. Затычка щедро лил соляру в выхлопные трубы бронетехники. Все машины были пока целы и огрызались огненными всполохами орудийного огня. Железная коробка с патронами быстро пустела. Белый дым лез повсюду. Он проникал даже в убежище Шурали. Становилось трудно дышать и Шурали пришлось вылезти из-под лоджии. Противник палил наобум, словно и не замечая их. Шурали подал иудейке знак не стрелять и та повиновалась. Шурали присоединил к автомату снаряженный рожок. Ухнул взрыв. Зашелестел падающий с небес щебень. Дымное облако отодвинулось. Перед ними открылось пустое, ограниченное белыми стенами дымовой завесы, пространство. Редкие, прерывистые линии автоматных очередей пересекали его во всевозможных направлениях. Автомат русского молчал, но Шурали слышал за ограждением возню, металлический лязг и внятную брань — значит, Ибрагим Абдула был ещё жив. Метрах в пятидесяти, в чреве дымного марева, кипела бурная перестрелка. Через пару минут оттуда, из-за дымовой завесы, выскочил Фархат. Он бежал, загребая ногами каменный мусор. Меж его ног стекала алая жидкость. Черная униформа его влажно блестела. Он зажимал ладонями рану чуть ниже ремня. Его ладони были перепачканы кровью. Шурали прикинул количество патронов. Их оказалось достаточно, чтобы снарядить один рожок. Но ему их надо как минимум пять. И это только на первый случай. При таком расходе боекомплекта одного рожка ему хватит ненадолго.

— Нужны патроны, женщина, — сказал Шурали, оборачиваясь к иудейке. — Патроны в железных ящиках. Ящики в БПМ.

— Поняла! — отозвалась та. — Я сейчас!

Её фигура скрылась в дыму. Шурали обернулся к Фархату. Тот лежал на боку, томно уставясь в пространство поверх головы Шурали. Итак, ещё тридцать патронов. Шурали взял в руки следующий рожок и продолжил работу. Краем глаза он видел, как дергаются ноги Фархата. Обутые в грубую солдатскую обувь ступни его ворошили пыльный щебень. Сам он лежал в кровавой луже, которая становилась всё шире. И штанины его, и наколенники влажно блестели. Разве дорезать мерзавца? Ранение в живот — не шутка. Всё равно издохнет. Шурали отложил в сторону полностью снаряженный рожок и взял в руки следующий. Нет, сейчас недосуг. Есть дела поважнее, а Фархата можно доверить воле Аллаха. Пусть пока мучается. Пения гурий ему всё равно не услышать.

К нему приползла наложница Затычки. Её тело извивалось по твёрдому щебню подобно змеиному. Наверное, острые камушки впиваются в её нежный живот, но она терпит, не кривит красивого рта. Где-то потеряла хиджаб, а длинные, черные с заметной сединой косы закрутила вокруг шеи. Наверное, трудно женщине на войне с такими пышными волосами — ни благовоний, ни должного ухода в разрушенном городе не добыть. А ей ведь хочется быть красивой. Наверное, хочется быть желанной, но тут, в боевой обстановке, её используют по-другому. Во славу Аллаха рожок был снаряжен и Шурали взял в руки следующий.