Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

– Она серьезно? – спросила Лапсанг, искренне недоумевая.

– Да, – подтвердил я мрачно. – Боюсь, серьезно.

Я проверил, есть ли запах смущения у Саймона, но его не оказалось. Он лишь тепло улыбнулся и взглянул на Адама.

– Она великолепна, не правда ли? – спросил он. Было трудно понять, говорит ли он о Лапсанг или о жене.

Адам нервно улыбнулся.

– Кто-нибудь хочет еще выпить?

У всех были полные бокалы, так что вопрос проигнорировали.

– Дома у Хантеров, – объявил Саймон, подойдя поближе, чтобы изучить Семейный портрет на стене. Тот самый, со мной в центре.

Адам присоединился к нему.

– О, да, хорошая картина, верно? Ее написали несколько месяцев назад. Парень с работы. Вообще-то он преподает искусство и немного подрабатывает. Он писал с фото.

– Хорошее сходство, – сказал Саймон, обращаясь к Кейт.

Кейт не ответила. Вместо этого она присоединилась к Эмили на софе.

– Слышала, вы ароматерапевт.

– Да, – ответила та, все еще гладя Лапсанг. – Верно.

К моему удивлению, Эмили не интересовала Кейт. Она определенно не хотела общаться с ней. По какой-то причине Кейт пахла так, будто принимала это как должное. Происходящее ничуть ее не задевало.

– Должно быть, интересно.

– Да, это так.

Я оставил Лапсанг за главную и вернулся к мужчинам, которые все еще стояли напротив Семейного портрета.

– Я бываю всюду, – говорил Саймон. – Езжу по всей Европе, Австралии, Штатам, Канаде, Дании. Даже по чертовой Африке. И где бы я ни был, везде одно и то же, та же болтовня.

– Но тебе нравится?

– Черт, да. Конечно. Чертовски легкие деньги, должен сказать. Я просто появляюсь, даю им парочку упражнений на творческое мышление, мелю бессмысленную чепуху, дескать, нужно мыслить нестандартно, и все. Работа сделана.

– Упражнения на творческое мышление?

– Да. Сам знаешь. Придумайте десять разных применений для стула, помимо сидения на нем. Такая чушь. – Адам посмотрел на пустой плетеный стул в углу комнаты и нахмурился в замешательстве. Саймон продолжал:

– Все это ерунда, но это верная ерунда, в этом все дело. Большой бизнес, вот к чему они стремятся. Если говорить что-то осмысленное, объяснять людям, как все обстоит, придти к ним, заявляя, что они сидят на тикающей бомбе, тогда ничего не удастся.

– Верно.

– И вот что я делаю: я говорю им то, что они хотят услышать, помещаю их в рамки, в которых они могут продолжать делать то же, что и всегда, но с новыми словами. Внедрение творческих идей в практику. Полет фантазии. Четырехмерный брендинг. Они глотают наживку.

– Но ты ведь сам должен верить в то, что говоришь?

Саймон посмотрел на Адама с любопытством, как собака, которая встретила незнакомую породу:

– Верить в это? О, брось, Адам, когда я хоть во что-то верил? Ну, кроме как в себя. Черт, нет. Я не верю ни единому слову. Но эй, у меня нет совести. Это ты завоевываешь умы и сердца, а я тут только ради денег, правда.

Лицо Адама улыбалось, но запах от него исходил печальный. Он взглянул в ту сторону комнаты, поймал взгляд Эмили и отвернулся.

– Так, как бы то ни было, как вы встретились? Вы с Эмили?

– О, долгая история. Вкратце, я подошел к ней на конференции. Что-то в Центре королевы Елизаветы. Она была соблазнительна, раздавала флаеры на разные семинары. Это было до ее увлечения всей этой фанаберией с ароматерапией, нумерологией и хрустальным шаром. Она выглядела роскошно, правда. Не важно, я подошел к ней и поблагодарил, что она продвигает мой семинар. Мы разговорились, и после конференции она оказалась в моем номере. Вот и все.

– Все?

– Мы нашли десять разных применений стулу. – Адам все еще выглядел непонимающим и пах так же. И Саймон пояснил:

– Мы трахались . А потом, после этого, трахались еще.

Адам был потрясен и смущен. Он погладил меня по голове в отчаянной попытке восстановить нормальную домашнюю атмосферу. Взглянул на Кейт, но та была слишком далеко и ничего не слышала.

– О, прости, – сказал Саймон. – Я должен перефразировать. Мы влюбились и решили жить вместе. Секс, ну, это было не главное. – Его язык надавил на щеку изнутри.

– Она выглядит, хм, весьма интересной.

– Правда? – спросил Саймон, прежде чем выдержать намеренную паузу. – Да. Ты прав. Она очень интересная. Ее ум каждый божий день заводит меня в новые дали. – Он рассмеялся и поневоле Адам присоединился к нему.

– О, да брось. Должно же у вас быть что-то общее?

Саймон взглянул в угол потолка:

– Нет. Ничегошеньки. Только секс.

– Честно? И все?

– Эй, Адс. Не принижай это дело. О нем слагают легенды.

Оба смеялись и потягивали напитки. Но я не мог не заметить, что Адаму было неловко:

– Адс? Меня так со школы никто не называл.

– Не важно, твоя очередь. Как там у вас с Кейт? Все тошнотворно счастливы, как на картинке?

– Дела идут хорошо, – сказал он, слишком быстро, чтобы звучать убедительно. – В смысле, у нас случаются трудные моменты, но у какой семьи с подростками их не бывает? Принц держит нас всех в узде, верно, малыш?

Я помахал хвостом при звуке своего имени, будто это было первое слово в беседе, которое я понимал. Конечно, я знал, что он шутит. Чего он не понимал, так это то, что задача действительно была моей.

– Счастливый человек, – сказал Саймон.

Адам помолчал немного, и печальные запахи продолжили просачиваться из его брюк.

– А ты как? У тебя есть… планы ? – спросил наконец Адам.

– С Эмили? Детей?

Адам кивнул.

Саймон рассмеялся.

– Нет. Никаких планов. Не думаю, что у нас получится, если честно. Я не такой, как ты, Адс. Я не из верных, преданных парней. Думаю, ты либо создан для семейной жизни, либо нет – и что ж, я не создан.

– Я тоже так думал.

– Полагаешь, я могу измениться?

– Полагаю, все могут.

– Может, ты меня научишь. Может, ты мог бы наставить меня, как стать успешным семьянином. Ты определенно в этом преуспел. – Я не знал, что задумал Саймон, но понял, что он определенно проверяет Адама. Теперь, конечно, я точно знаю, что он делал. Он пытался найти болевую точку. Пытался понять, куда потом бить.

– Ну, я не знаю. Я бы не назвал себя таким успешным, – ответил Адам, все еще глядя на портрет. – Думаю, я еще учусь.

Раньше я копал ямы. Когда был моложе. Постоянно рыл ямы.

Пытался перерыть весь парк, чтобы тот раскрыл мне свои тайны. Копал-копал-копал. Мог копать весь день, если Адам бы позволил. Я мог бы копать до самого дна, пока не нашел бы то, что там скрыто, но Адам всегда отзывал меня слишком рано.

Копай-копай-копай.

В те времена это было позволено мне только в определенных местах. Никогда в клумбах. Но я не возражал, ведь когда копаешь в клумбах, ничего не находишь. Я копал у стены, там, где можно было много чего найти. Где были предметы, которые помогали понять людей. Людей, которые приходили в парк ночью, чтобы выпить, покурить, потрахаться, поесть, ширнуться и сблевать.