Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

Копай-копай-копай.

Что мне действительно нравилось, так это мягкая черная земля, которая позволяла продолжать копать глубже, дальше предметов, оставленных людьми. Предметов, которые они выбросили. Когда земля была черной и мягкой, можно было копать, пока не открывались запахи, которые ни за что не найдешь над землей. Запахи путешествий во времени. Запахи, которые помогали понять, почему мы умираем и почему живем. Запахи, которые говорили, что может быть уже слишком поздно. Запахи, которые только собаки могли различить.

Но Адам, который любил смотреть вверх, который даже теперь любит находить ответ в небесах, никогда не позволял мне копать слишком глубоко. Он хотел, чтобы я оставался на поверхности, где он мог меня видеть.

Я фантазировал, что однажды, когда он отвернется, я буду копать, копать и копать, пока не пойму все до конца. Пока все запахи не обретут смысл. Потому что если будешь рыть достаточно глубоко, думал я, сможешь почуять правду. И тогда я бы смог остановиться. Прекратил бы рыть ямы.

Но это было тогда. Это было до того, как все началось. До того, как Генри полностью объяснил мне мой долг и заставил понять.

ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:

Когда каждая собака верила, что нужно поддерживать безопасность человечьих Семейств, наше влияние прослеживалось везде. Хотя времена изменились, мы все еще наблюдаем широкие последствия нашей миссии. Если одно человеческое Семейство пребывает в безопасности и счастливо, это значит, что есть безопасность и счастье за ее пределами. Схожим образом, когда Семья распадается, другие тоже становятся уязвимы.

Защищая одну Семью, мы защищаем всех.

Все шло не так.

Насколько не так, я пока не знал, но знаки становились все хуже и хуже. Адам менялся. Его голос, поведение, запах – все было иным.

Он становился злее, он уделял меньше внимания всему вокруг. Он также стал бегать трижды в неделю. С Саймоном. Об этом условились в день барбекю.

Очевидно, Кейт не нравилось это соглашение, и она пыталась отговорить мужа.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она его.

– Что именно?

Она вздохнула:

– Бегаешь.

– Чтобы быть в форме.

– Ты уверен, что не по другой причине?

– Например?

– Это состязание. С Саймоном. Ну, как было раньше.

– О, Кейт, не будь смешной. Это было сто лет назад. Конечно, нет. Поверь, я не завидую Саймону. Что у него есть такого, чего бы я хотел?

– Сам мне скажи.

– Да брось. Его безвкусно роскошная машина? Жуткий дом? Двойной гараж? Книжные полки, забитые «Искусством лидерства»? Не глупи. Все его существование – это пустое место, которое, как он считает, можно заполнить деньгами.

– Так почему ты с ним бегаешь? Раз он тебе не нравится.

– Я уже сказал: чтобы быть в форме. Боже! Да что с тобой!

– Я лишь хочу…

– Что? Что ты хочешь?

– Ничего, – сказала Кейт, опустив руку себе на голову. – Ничего.

Но не только Кейт была недовольна новым Адамом. Шарлотта тоже. Ее раздражало, что ей не позволяли выходить из дома одной из-за всех этих новостей.

– Но это нечестно. Всем разрешают выходить.

– Это для твоего же блага. Возможно, другие родители не заботятся о своих детях, как мы.

И тогда Шарлотта шумно бежала наверх, хлопала дверью спальни и слушала громкую музыку. Вечер за вечером, вечер за вечером.

Все стало хуже, когда вечером после барбекю она объявила, что у нее есть парень.

– Парень? – спросила Кейт, улыбнувшись.

– Мама, мне тринадцать.

– Кто он?

– Обычный мальчишка.

И тогда Адам уточнил:

– В какой школе он учится?

Шарлотта замешкалась. Она произнесла что-то так тихо, что даже я не разобрал.

– В какой?

– В Роузвуде, – сказала она наконец.

– Так откуда ты его знаешь, если он учится в другой школе? – Кейт все еще улыбалась.

– Сара его знает. – Сара была лучшей подружкой Шарлотты, тоже вегетарианкой, она вдохновила ее превратить мой железный поводок в модный аксессуар.

Адам, внезапно осознав, что новый парень Шарлотты может быть его учеником, побледнел.

– Как его зовут?

Шарлотта не ответила.

– Шарлотта. Твой парень. Его имя?

Шарлотта все еще молчала.

– Я преподаю у него?

Шарлотта, явно жалея, что подняла тему, ничего не ответила.

– Шарлотта, ответь отцу, – сказала Кейт, неохотно соглашаясь с Адамом.

Шарлотта снова что-то пробормотала.

– Как ты сказала? Дэвид? Ты это сказала? Дэвид?

– Дэн-ни .

– Дэнни? Дэниел Смит?

Шарлотта скорчила рожу и покачала головой.

– Дэнни… – Адам изучал потолок в поисках подсказок. Тревога Шарлотты ощущалась в воздухе, пока она ждала неизбежного узнавания. – Я знаю только одного другого Дэнни – Дэнни Томаса, но ни одна девочка в своем уме никогда бы близко не подошла к этому хулигану… Шарлотта, пожалуйста, скажи, что это не Дэнни Томас.

Тревога Шарлотты превратилась в ярость, эта перемена заставила ее вскочить со стула, пересечь комнату одним резким движением. Я помахал хвостом, но поздно. Вечно опаздываю.

Кейт взглянула на Адама.

– Кто такой Дэнни Томас? – но задав вопрос, она уставилась на ковер, где валялись остатки высушенных цветов, которые никто не собрал.

– Настоящий чертов кошмар, вот кто такой Дэнни Томас. Его отстранили от занятий за то, что он две недели назад включил пожарную сирену, и мне вечно приходится напоминать ему, что нельзя приносить скейтборд в класс.

– Но если мы потеряем самообладание, нас это ни к чему не приведет. Разве ты не так всегда говорил? Брось, Адам, постараемся быть рассудительными. Нам просто нужно поговорить с ней, объяснить, чего мы опасаемся. – Теперь она собирала сухие цветы с ковра.

– Ты шутишь что ли? Дэнни Томас – последний человек на земле, которому я бы позволил быть парнем моей дочери. Он настоящий чертов кошмар.

– Да, ты уже сказал это. Но нам нужно говорить с ней разумно.

Адам ослабил галстук:

– Разумно? Что значит разумно? Ладно, это как? Он высунул голову за дверь и посмотрел в сторону спальни Шарлотты, прокричав:

– Если еще раз увидишься с этим мальчиком, останешься на два месяца под замком.

Шарлотта захлопнула дверь.

Кейт закрыла глаза.

– Молодец, Адам. Это очень помогло. Действительно… конструктивно.

– Я так и подумал.

Я поднял тему Дэнни Томаса с Генри.

– Как Шарлотта? – спросил он меня, услышав новость.

– Очень злится, – ответил я.

Наступила пауза. Генри, казалось, отвлекся, глядя на своего хозяина Мика пристальнее, чем обычно.

– Все хорошо, Генри?

– Да, – откликнулся он. – Извини. Что ты сказал?

– Шарлотта. Она злится на Адама, потому что он не отпускает ее гулять. Говорит, это для ее защиты. Но я не знаю, единственная ли это причина. Есть много признаков опасности, но не уверен, что я могу понять их все.