Джеймс Фрей - Миллион мелких осколков

Когда наступил день вечеринки, я напялил костюм, Мать с Отцом нащелкали уйму фоток, я помахал им из окна автомобиля и отбыл. Припарковался возле школьного стадиона, сидел в машине и смотрел, как приезжают остальные, парочками, как они прогуливаются между трибунами в своих костюмах и платьях, я видел, как в перерыве награждают короля и королеву вечера, как все им рукоплещут и поздравляют, я видел, как все веселятся. Мне было совсем не весело, ни капли. Когда матч закончился, я не знал, куда деваться, одно понимал – идти на танцы одному уж точно не следует, и поехал в гетто, туда, где можно раздобыть наркоты, потому что чувствовал себя дерьмово – я обманул мать, у меня нет друзей, и хотелось как-то заглушить тоску. Когда приехал, заметил проститутку недалеко от того дома, где надеялся разжиться отравой. Она взяла меня на примету, помахала мне, когда я проходил мимо. Я не нашел того, что искал, и вернулся с пустыми руками. Она подошла к машине и спросила, не хочу ли я приятно провести время, я спросил – сколько, она назвала цену, как раз столько, сколько Мама дала мне на ужин, даже чуть меньше, и я согласился. Не знаю, почему. Наверное, потому, что мне было одиноко, тоскливо и я надеялся получить хоть какое-то подобие любви, чтобы на душе полегчало. То, что последовало за этим, было чудовищно, мерзко, убого. От проститутки воняло, она говорила этим притворным грязным голосом с придыханием, и через несколько секунд все было кончено. Я отвез ее обратно на ту же улицу и еще пару часов колесил по городу, хотелось на полной скорости врезаться в дерево, но я отговаривал себя. Когда вернулся домой, наплел родителям с три короба – какой прекрасный был вечер, как я благодарен им за все, что они сделали, и прошел к себе в комнату. Когда они легли спать, украл у них из бара бутылку спиртного, выхлестал ее и плакал, пока не заснул.

Я делаю глубокий вдох, смотрю в землю.

Ужасная история, и, если честно, мне хочется убить себя, когда вспоминаю об этом. Ненавижу ее, как и все свое прошлое. Оно не имеет ничего общего с тем, о чем я мечтал.

Смотрю в землю. Найдись бездонная нора, я бы забился в нее. Найдись отрава, которая отшибает память, я нажрался бы до полного беспамятства. Хочется убить себя прямо сейчас при одном воспоминании обо всем этом.

Перевожу взгляд наверх. По щекам Лилли катятся слезы, она улыбается мне. Ее улыбка идет из глубины души, это не улыбка минутной радости, а та редкая улыбка, которая случается, когда в душе расшевелится что-то спящее и оживет. Даже когда эта улыбка сойдет с лица, она, я знаю, надолго станется у нее в душе. Что-то расшевелилось и ожило.

Я протягиваю руку, ласково вытираю ее слезы. Кожа у нее нежная, мокрая, теплая под моими пальцами. Когда они скользят по ее щеке, она берет их в руку и сжимает. Она смотрит на меня глазами прозрачными, синими, наполненными слезами. Улыбка не сходит с ее лица, когда она говорит.

Это прекрасно.

Она сжимает мою руку.

Вовсе нет.

Если она отпустит мою руку, я развалюсь на куски.

Это прекрасно. Это прекрасно потому, что честно, и потому, что больно, и потому, что ты не обязан был мне это рассказывать.

Я чувствую себя полным дерьмом.

А что, если я скажу тебе, что потеряла девственность как шлюха, за деньги?

Я отвечу – мне очень жаль.

Это правда, так было.

Мне очень жаль.

Она улыбается.

Спасибо.

Она смотрит на часы, потом на меня.

Нам пора.

Она встает и тянет меня вверх за собой. Мы смотрим друг на друга мгновение, потом она кладет свободную ладонь мне на щеку. В другой руке она держит мою ладонь, не отпускает, и я этому рад. Если она отпустит меня, я развалюсь на куски.

Созвонимся сегодня вечером.

Отлично.

Ты не обязан, но мне было бы приятно, если бы сегодня позвонил ты.

Я улыбаюсь.

Прошлым вечером я заснул.

Спи, если захочешь. Но надеюсь, сегодня ты не проспишь.

Не просплю.

Она наклоняется, целует меня. Поцелуй вроде такой же, как в прошлый раз, но совсем другой. Он полнее, крепче, нежнее, бережнее, сильнее, разительней. Он полнее, уязвимей, незащищенней, безопасней, опасней. Полнее, доверчивей, глубже, откровеннее, проще, правдивей. Поцелуй вобрал в себя все. Как правда.

Она отстраняется, отводит губы. Молча идем рука в руке через заросли. На границе возле тропы она останавливается, указывает мне, чтобы я шел вперед, наши руки медленно скользят, и вот только наши указательные пальцы слегка соприкасаются, не желая окончательно расставаться. Мы смотрим друг на друга. Улыбка не покидает ее лица, моего тоже. И даже когда покинет лицо, она все равно останется в душе, останется все равно. Улыбка, поцелуй, касание указательных пальцев. Соприкосновение.

Она кивает, я понимаю, это означает – пора, и делаю шаг. Ступаю на тропинку и шагаю прочь. Я знаю, что она смотрит мне вслед, улыбается и хочет, чтобы я оглянулся. Я оглядываюсь. Оглядываюсь и вижу ее, она улыбается. Я улыбаюсь в ответ, и это больше, чем просто улыбка. Полнее. Я возвращаюсь в отделение. Вхожу, иду по коридорам на обед. Все обеды сейчас проходят одинаково, как повелось.

После обеда лекция. Какой-то чувак рассказывает историю своей жизни. Жил он плохо, но потом вступил в общество Анонимных Алкоголиков, и жизнь наладилась. Слышал я эту лабуду много раз.

Возвращаюсь в отделение, сижу, смотрю телевизор. Показывают ситком про каких-то умников из Нью-Йорка, которые проводят жизнь, не вылезая из квартиры. Один мужик хвалит сериал, говорит – ну прямо как в жизни. На моей памяти столько времени отсиживался в квартире только один мой знакомый, так он обычно держал черные жалюзи на окнах опущенными, а в туалете – пушки, еще у него были следы ожогов на лице и ладонях, а на дверях – огромные замки, которые не вырвешь и тягачом. Никакие эти сериальные ньюйоркцы не умники, а просто параноики, хотя и паранойя может быть забавной. Я не вижу в этом сериале ничего такого, чтобы «прямо как в жизни». Может, я просто плохо знаю жизнь.

Звонит телефон, вообще-то он звонит весь вечер. Но именно этот звонок привлекает мое внимание. Почему-то я догадываюсь, что это Лилли, хотя у меня нет никаких оснований так думать. Я встаю, иду к телефону, не дожидаясь, пока тот, кто снял трубку, выкрикнет мое имя. Он выкрикивает, я благодарю его, беру трубку, прикладываю к уху, говорю.

Привет

Привет.

Как ты?

Хорошо. А ты?

Хорошо.

Я скучаю по тебе.

Я смеюсь.

Скучаешь по мне?

Да, скучаю. Что в этом смешного?

До сих пор никто по мне не скучал. Люди обычно радуются, когда меня нет.

Она смеется.

Только не я.

Хорошо. Мне приятно, что ты скучаешь по мне.

Мне тоже.

Я улыбаюсь.

Что делала вечером?

Сидела тут, смотрела на часы и думала, когда позвонить тебе, чтобы не показаться идиоткой.