Ведат Кокона - По волнам жизни

Исмаилу хотелось прочитать листок, чтобы хоть что-нибудь узнать о девушке, по которой по-прежнему тосковало его сердце, но он устыдился, порывисто задвинул ящик, однако искушение было таким сильным, желание прочесть весточку от Софики таким огромным, что он не смог совладать с собою.

И словно в наказание письмо так сильно огорчило его, будто он выпил яд из пузырька, в котором предполагался эликсир.

В подавленном состоянии пошел он в школу, и по дороге мысли его путались, ему казалось, что из сердца его медленно улетала нежная мелодия, потому что ниспослана была вовсе не ему.

В тот же день на школьном дворе произошло событие, которое потрясло его и заставило забыть даже Софику.

Было время перерыва. Прозвенел звонок, и учащиеся сгрудились перед каменными ступеньками, чтобы выстроиться в ряд и пройти в классы.

Вдруг наступила тишина, будто звенящий голосами школьный двор вдруг накрыло чем-то звуконепроницаемым.

На верхней ступеньке неожиданно появился невысокий, крепкий юноша в голубой кепке, сером пиджаке и красной рубашке. Все замолкли, как только увидели этого парня в кепке, пришедшего сказать им несколько слов.

— Товарищи!

Юноша заговорил неторопливо, хладнокровно, а гимназисты слушали его затаив дыхание. Он повел речь о борьбе против фашистского ига, начатой албанским народом под руководством Коммунистической партии Албании, сообщил, что лучшие сыны народа по зову партии уже приступили к операциям и пролили свою кровь. Сотни и тысячи людей принимают участие в этой борьбе, распространяя листовки партии, совершая героические подвиги. Все должны присоединиться к ней, чтобы нанести сокрушительный удар по кровавому фашизму и его приспешникам. Затем он сказал:

— Товарищи! Кто наделен мужеством и отвагой, кому дорога свобода албанского народа, его права и честь, тому место на поле битвы. Албанскую молодежь бросают в тюрьмы, пытают, убивают и вешают рукой фашистского палача, кровавой рукой Мустафы Мерлики, который вписал свое имя в черную страницу нашей истории, вписал кровью албанцев, горячей красной кровью наших юношей…

Директор гимназии, итальянец Доменико Палончини, предупрежденный доносчиком и встревоженный этим чрезвычайным, подрывающим основы фашистской школы, событием, быстро скатился по лестнице со второго этажа, подбежал к двери, где стоял молодой парень в голубой кепке, замер как вкопанный за его спиной и, вертя головой на длинной шее, вытянув длинный, как у аиста, нос, дрожащим голосом стал допытываться у албанских учителей, столпившихся у входа:

— Ma che succede? [131] Что же происходит? (итал.)

Посмотрел на молодого парня и вновь спросил:

— Ma che dice? [132] Ну что он говорит? (итал.)

Перевел взгляд на учителей и опять спросил, потрясая кулаком:

— Chi è? [133] Кто это? (итал.)

Никто из учителей не ответил ему, все внимательно слушали молодого парня. А тот продолжал, не обращая внимания на вопрошавшего сзади директора-итальянца.

— Албанская молодежь оплакивает товарищей, принявших муки за наши с вами идеалы. Мы еще выше подымем знамя, за которое пал в бою Кемаль Стафа! Окруженный пятьюдесятью продажными фашистскими ублюдками, двадцатидвухлетний юноша сражался два часа и пал от многочисленных тяжелых ран, бросив в лицо предателям: «Да здравствует свободная Албания!»

Доменико Палончини все допытывался с вытаращенными глазами, потрясая кулаком:

— Ma che dice?

Парень в голубой кепке продолжал:

— Албанский народ гордится тем, что из его рядов выходят такие юноши, как Кемаль. В груди его гремел набат свободы. Его пламенное сердце освещало путь нашей молодежи, его золотые уста вещали ей правду о фашистских захватчиках и их продажных прислужниках. Его произведения были написаны кровью, чистой кровью неутомимого борца. Молодое поколение, в первых рядах которого стоял Кемаль, понесло тяжелую утрату, но душа его, товарищи, с нами, в авангарде борцов за свободу. Герои погибают на поле битвы. Тех, кто сражается за независимость нашей любимой Албании, преследуют, бросают в тюрьмы, пытают, убивают. Но на их страданиях, на земле, политой их благородной кровью, возрастает свобода! Борцы ведут сегодня за собой албанский народ, указывая ему подлинный путь спасения в самых трудных условиях, у них есть идеал, они патриоты своей страны и не жалеют ради нее ни своей крови, ни жизни!

Молодой парень в голубой кепке, выбросив кверху кулак, закончил свою речь следующими словами:

— Долой предателей-братоубийц! Да здравствует албанская молодежь! Да здравствует свободная Албания!

И затем крикнул:

— Смерть фашизму!

Все учащиеся откликнулись в один голос:

— Свобода народу!

Парень в голубой кепке прошел по коридору в седьмой класс, выпрыгнул из окна на улицу и был таков.

Гимназисты, восхищенные богатырской смелостью Кемаля Стафы, сразу приравненного ими к легендарным героям древних времен, воодушевленные отвагой молодого коммуниста, проникшего на школьный двор, чтобы рассказать им прямо перед носом фашистов об этом удивительном храбреце, гордо прошли мимо Доменико Палончини, который столбом стоял с вытаращенными глазами, потрясая кулаком, и талдычил дрожащими губами:

— Ma che ha detto? Che ha detto? [134] Что же он сказал? Что он сказал? (итал.)

Кемаль Стафа… Исмаил вспомнил миловидного, круглолицего юношу с глазами, смело смотревшими сквозь стекла очков… Три года назад на судебном процессе над коммунистами, проходившем в большом зале столичного муниципалитета, на вопрос судьи: «Кемаль Стафа, что скажете на предъявленные вам обвинения?» — он ответил: «Я коммунист и не скрываю это». Исмаил вспомнил, какую глубокую симпатию вызывал у публики этот решительный юноша, как эта симпатия еще более возросла, когда Кемаль сказал в своем последнем слове: «Я убежденный и открытый коммунист. Я уверен, что только большевизм спасет массы рабочего класса, которые сегодня подвергаются угнетению! Я буду бороться за коммунистическую идею и спасение рабочего класса до тех пор, пока в моих жилах останется хоть капля крови. А если понадобится, отдам и последнюю каплю крови во имя достижения идеала!»

И отдал ее!

Исмаил думал: в чем их сила, этих коммунистов? Как же велик их идеал, если ради него они жертвуют своей жизнью без страха! Сколько же нужно иметь решимости, чтобы, из года в год идя своим путем в жизни, не сойти с него, не отступиться от поставленной перед собой цели! Вот, к примеру, этот юноша три года назад сказал, что, если надо будет, то он прольет кровь за святое дело. Он сдержал слово. Разве он не был героем? Да, был. И таких в Албании много, сплошь молодые, они живут и умирают за свой идеал — за коммунизм. Нет, возможно, Исмаилу и ему подобным никогда не понять, в чем источник сверхъестественной силы, которая вооружает этих людей редким героизмом и самоотверженностью, потому что он и ему подобные дрожат за свою жизнь, а эти молодые люди устремлены вперед, не считаются ни с чем, когда речь идет об их идеале.