Донна Ванлир - Рождественская надежда [litres]

Спасибо, Трой, Грейси и Кейт, за то, что наполняете мою жизнь благодатью.

Я всегда говорю молодым, подающим надежды писателям, как важно собрать вокруг себя хорошую команду. Мне удалось окружить себя замечательными людьми. Среди них я должна назвать своих агентов Дженнифер Гейтс и Эсмонда Хармсуорта; своего редактора Дженнифер Эндерлин и многих других сотрудников издательства «Сент-Мартинс Пресс», в том числе я хочу поблагодарить Мэта Балдаччи, Джона Карле, Кэрри Хамильтон-Джонс, Лизу Сенц, Мэтью Шира и Нэнси Трайпак, Майка Сторрингса за замечательную обложку, обившую все пороги команду продаж и Салли Ричардсон за чуткое руководство.

Искренняя благодарность:

Членам общества Анонимных алкоголиков во Франклине за то, что позволили посещать ваши собрания.

Нейту Ларкину, Расти Оуенсу, Майку О’Ниллу и его сыну Майклу О’Ниллу за бесценные сведения.

Церкви Орчард-черч во Франклине, и в отдельности Крису Картеру за то, что прочитал ранний вариант рукописи и поделился ценными советами.

Сарре и Кэрри Драмхеллер, прирожденным рукодельницам.

«Мисс» Пэм Диллон, «мисс» Джейми Беттс и «миссис» Лори Гриффит из детского сада «Литл Скул» за добрые сердца.

Лидси Уолфорд за неоценимую помощь в течение всего года. Но проясним сразу, ты сама расскажешь девочкам, что переезжаешь в Ирландию, а не я!

И наконец, хочу поблагодарить Бейли за то, что был рядом со мной столько, сколько мог.

Прошлой ночью белоснежным ковром выпал снег, покрыв кусты за окном сверкающими белыми шапками. Я опустилась на стул за кухонным столом и налила в кофе сливки. Перед домом возился с машиной мой друг Джек, на морозном воздухе клубился пар от его дыхания. Мы не так давно знакомы, всего год прошел, но какой год! Год Чудес – вот как я его прозвала. В голове до сих пор не укладывается все, что со мной случилось, и едва ли когда-нибудь получится разобраться. Может, и незачем понимать. Может, без загадки пропадет и волшебство.

Раньше, когда дети были маленькими, я обожала рождественскую пору. Сразу после Дня благодарения я ставила любимую кассету с песнями Бинга Кросби, Розмари Клуни и Берла Айвза, и дом наполнялся звуками Рождества. Я доставала с чердака деревянный вертеп и потрепанную искусственную елку, и вместе с детьми и мужем мы принимались ее украшать. Каждый раз получалось, что гирлянд на ней слишком много, а шариков маловато, но фотографировались мы с ней так, будто стоим перед рождественской елью у Белого дома, не меньше.

Как-то Мэтью, мой младший, сидел в гостиной, прижавшись носом к окну, и смотрел, как наша лужайка покрывается снегом.

– Вот теперь настоящее Рождество! – воскликнул он.

– Рождество – это не про снег, – поправила его я, – в некоторых странах ни снежинки не выпадает. Рождественское обещание – вот в чем его суть.

– Обещание чего? – спросил Мэтью, не отрываясь от снегопада за окном.

– Обещание любви и благодати, – сказала я, присев рядом с ним на полу. – Благодать была дарована нам в день Рождества. И большего обещания не сыскать.

В тот год мой муж Уолт решил организовать приключение для всей семьи – отправиться в лес и срубить нашу собственную живую елку. Укутав детей потеплее, мы поехали на ферму одного знакомого, а оттуда Уолт долго вел нас сквозь бесчисленные пастбища. Наконец мы набрели на маленькую рощицу, и Дэниел, мой сын, выбрал подходящее дерево. Приготовившись рубить ствол, Уолт обломил нижние ветки, однако стоило ему нанести несколько ударов, как он устало припал к дереву, с трудом переводя дыхание. Не догадался заточить топор утром перед поездкой.

Дети пытались помочь, каждый из них хотел потягаться с деревом, но, конечно, они были слишком малы. Уолт злился на себя, что не заточил топор, а я с трудом сдерживала смех. Муж лег на живот, строгая ствол топором, будто перочинным ножиком, колкие лапы ельника лезли ему в лицо – словом, не рассмеяться было невозможно. Пару раз он толкнул дерево, а в итоге только сам упал на землю. Глядя на это, дети взвизгнули и принялись радостно бегать вокруг елки и трясти ее. Еще какое-то время Уолт рубил, строгал и лупил несчастное дерево, но в конце концов сдался. Весь обратный путь сквозь пастбища до машины мы хохотали.

Семь лет приход Рождества был для меня кошмаром. За две недели одного за другим я потеряла мужа и младшего сына. Мне было больно вспоминать наши теплые семейные истории, но и забыть их я не смела.

Страшное дело, как всем сердцем мы прикипаем к горстке близких людей, зная, что однажды все закончится и от горя помутится рассудок. Это и есть самый сложный шаг на нашем жизненном пути. Только теперь я понимаю, что некоторые воспоминания нам не дает забыть Бог. Вновь и вновь, при случае, Он позволяет возвращаться к ним и вспоминать. В такие минуты становится ясно, что каким-то чудесным неведомым образом Господь сплетает воедино память и забвение и создает из них нечто прекрасное, что наполняет смыслом хаос нашей жизни. Дарованную им благодать нелегко уразуметь. Хотя порой мне кажется, что я недостойна, все же я ее принимаю. Иначе я просто сошла бы с ума. Все мы сошли бы.

Надо сказать, что эта история о многих людях. Я часто размышляю, оглядываясь на события минувшего года: как же все так вышло? Иногда гадаю, почему это не могло произойти раньше… Но в одном я не сомневаюсь никогда: благодать восторжествует, что бы мы ни делали. Именно это было обещано нам на Рождество.

Тем утром я выглянула в окно сквозь кухонные занавески и побежала за ведром и тряпкой. «Ничего такой, симпатичный», – пробормотала я, силясь разглядеть то, что стояло за окном: кто-то оставил перед моим домом холодильник. Я наполнила ведро теплой водой, плеснув на донышко средство для мытья посуды, и взбила мыльную пену. Нацепив броские ярко-розовые кроссовки с зелеными полосками и сунув в карман куртки флакон чистящего средства, я вышла на крыльцо и увидела, что лампочка в фонаре перегорела. «Недолго же она продержалась, – вздохнула я. – Надо бы раздобыть лампочки, которые можно не менять годами». Пришлось вернуться на кухню и порыться на верхних полках шкафа. Снова выйдя на крыльцо, я выкрутила из плафона старую лампочку и вставила новую. Так-то лучше!