Донна Ванлир - Рождественская надежда [litres]

Я собрала его в дорогу и поцеловала напоследок.

– Спасибо тебе, Донован.

– За что? – спросил он, вытирая поцелуй ладонью.

Чтобы слышать, как спустится Мэтью, спать я легла на диван в гостиной. В голове кружились сцены минувшей ночи, а на лице появилась улыбка. Мириам права. Это было чудо, и все мы сыграли в нем свою роль.

Проснулась я крайне помятой и даже пожалела, что легла спать. Одернув занавески на кухне, я увидела, что Мириам уже отправилась инспектировать ремонтные работы в своем доме. Я не слышала, как она прошла мимо меня, и испугалась, что Мэтью тоже ушел. Впрочем, под дверью стояли его кроссовки, так что я успокоилась и поползла наверх в душ. Надев темно-синие трикотажные штаны, белую водолазку и синий пиджачок в тон, я расчесала волосы и заколола непослушные пряди. Немного подкрасившись, взглянула на себя в зеркало. «Сегодня старому сараю потребуется больше краски». Я напудрила щеки и потянулась за своей любимой «Утренней розой», когда в дверь позвонили. Я успела накрасить только нижнюю губу и, отгоняя кота, путавшегося под ногами, помчалась вниз.

На пороге стояла Эрин с ребенком на руках, а чуть позади нее мама Лоис с пакетом подгузников. Забрав Гэба, я провела их внутрь и выпалила:

– Короче говоря, прямо сейчас в твоей комнате спит Мэтью!

Эрин рухнула в кресло, а Лоис, не находя слов, изумленно замерла.

– Он здесь? – спросила Эрин. – Серьезно, он тут, дома?

– Он дома. – Я посмотрела на Гэба и поцеловала его. – Малыши появляются на свет, а дети возвращаются домой. Настоящее Рождество!

– Я хотела собрать кое-какие вещи, но, пожалуй, зайду в другой раз.

– Ну что ты, оставайся. Познакомишься с моим сыном.

– Не будем вам мешать, – сказала Лоис. – Мы зайдем позже.

– Ты вернешься в «Лейтон и партнеры»?

– Вернусь уже во вторник, – кивнула Эрин, закинув подгузники на плечо. – Джоди сказала, что скоро им понадобится человек на полную ставку. Не хочу упускать такую возможность. – И, коснувшись носика малыша Гэба, добавила: – Начинается новая глава нашей жизни.

Кажется, мы все кое-что узнали о новых началах и возвращении к истокам.

За годы работы со своими подопечными я поняла: люди готовы к переменам только тогда, когда они больше не в силах жить по-старому. Назовите это как угодно – озарение, пробуждение, порыв души, – но что-то заставляет тебя встать на ноги, порой даже впервые в жизни, и ты понимаешь, что пришло время меняться.

Именно так случилось с Мэтью: он позвонил в сообщество Анонимных алкоголиков не потому, что его заставила я, а потому что он осознал, что жить так больше не может. В то утро, когда он открыл «Желтые страницы» в поисках номера сообщества, в голове у него загудело, а во рту пересохло. Однако порой, чтобы прийти к новой жизни, ты просто обязан начать немедленно.

В понедельник Мэтью проснулся в своей квартире. Выпив полкоробки апельсинового сока, чтобы унять сухость во рту, он простоял минут десять под душем и принял пару таблеток ксанакса. На собрание анонимных алкоголиков в церкви он пошел один – ему казалось, что так будет правильнее. С лестницы, ведущей в церковный подвал, сильно несло табаком. На ней выстроились участники встречи, жадно вдыхая последнюю затяжку. Прорвав дымовую завесу, Мэт спустился по лестнице; железная дверь за ним захлопнулась. Темным коридором он прошел в зал, и, обнаружив при входе столик с кофе, налил себе чашечку.

– Новенький?

Обернувшись, Мэт увидел незнакомого мужчину в водолазке и штанах цвета хаки.

– Ага.

– Добро пожаловать, – сказал незнакомец, размешивая сливки.

– Представляю, что люди наверху думают по поводу всего этого, – протянул Мэт, разглядывая прокуренные занавески и пятна кофе на ковре.

– Не так уж и плохо думают, – пожал плечами мужчина, – раз пускают нас каждую неделю.

Собрание начиналось, и мужчина в водолазке кивнул, приглашая Мэта садиться, – металлические стулья стояли в зале двумя полукругами. Стараясь вести себя незаметно, Мэтью сел за колонной во втором ряду, рядом с громоздкой трубой системы обогрева, и погрузился в изучение своих ногтей.

В зале собралось не меньше пятидесяти человек. Среди них были механики и управляющие банком, косметологи и корпоративные тренеры. Люди в костюмах и фланелевых рубашках, в служебных халатах и простых джинсах, люди, одетые в шелк и камуфляж. Подростки и семидесятисемилетние старики. Они были совершенно разные, и объединяло их только одно – желание начать жить заново.

Собрание начал хмурый мужчина в джинсовом костюме.

– Меня зовут Лукас, и я алкоголик.

Все поприветствовали Лукаса. Мэт поежился: ему стало ужасно стыдно здесь находиться. Рядом с ним сел пожилой мужчина, опоздавший к началу, но Мэт не посмотрел в его сторону.

Зачитав цели сообщества из Большой книги анонимных алкоголиков, Лукас начал обсуждение, и в следующее мгновение зал зашумел.

Слово взял человек по имени Коли:

– Теперь я осознаю, как легко впадаю в зависимость от всего, что бы ни попробовал, и это меня пугает.

Зал понимающе загудел, и Мэт вытянул шею, пытаясь получше расслышать слова Коли сквозь шум системы обогрева.

– Очень долго я считал, что в жизни надо попробовать все, делать, что хочешь и когда хочешь. Но чем больше я тянулся к этому высшему миру, тем глубже опускался и еле сводил концы с концами. Сейчас я понимаю, что жизнь хороша именно здесь, между этими крайностями.

Он улыбнулся и махнул рукой в знак того, что закончил.

Полчаса кряду слово переходило от одного человека к другому. Наконец очередь дошла до соседа Мэтью. Кашлянув, пожилой мужчина представился собранию.

– Привет, Фрэнк, – поприветствовали его.

– В этом месяце будет двадцать лет, как я не пью.

Его речь прервали бурные аплодисменты.

– Когда я впервые пришел на собрание, – продолжал он, – один человек сказал: «Наши тайны есть наши страдания». Моя зависимость была тайной, и я считал, что, как мужчина, я должен справиться с ней самостоятельно. А справиться не получалось. Боль – отличный мотиватор. Не стоит прятаться в изгнании. Мы нужны друг другу. Поэтому я и пришел.

Затем начали раздавать «жетоны трезвости». Тим получил жетон за то, что не пил тридцать дней, а Фрэнк – за двадцать лет.

Когда собрание закончилось, Мэтью тотчас выбежал на улицу, боясь, что кто-нибудь с ним заговорит. Опять шел снег. Накинув капюшон толстовки, юноша застегнул до самой шеи молнию на куртке. В голове крутились слова участников собрания: «Моя жизнь превратилась в хаос», – говорил Тим. «Я возненавидела себя за то, чем стала», – стенала женщина средних лет. Ветер гнал по тротуару снежную поземку, и Мэтью ускорил шаг.

Услышав гул грузовика, он обернулся, и машина перед ним притормозила. За рулем сидел Фрэнк.