Сесилия Ахерн - Женщина, у которой выросли крылья [сборник litres]

Она садится в машину и включает двигатель.

Вернувшись с рынка, она оставляет машину в гараже и входит в пустой дом, где больше не чувствует себя дома. Стоит в прихожей, в своей опрятной, прибранной прихожей, потом поворачивается и выбегает из дома. Перебежав улицу, она колотит в дверь Барбары. Грудь ее ходит ходуном, в крови бурлит адреналин.

– Прости, что побеспокоила, но мне нужен Пэдди, – задыхаясь, объясняет она, – я хочу его вернуть.

– Извини, но он больше не твой муж, он мой.

– Он не мой и не твой, он Пэдди. Мне очень жаль, Барбара, что я вношу путаницу в твою жизнь, хотя я очень стараюсь никому вокруг не мешать, но я поняла, что ошиблась. Я скучаю по тебе, Пэдди, – кричит она в коридор, – я тебя люблю!

Появляется Пэдди. На лице его мягкая улыбка, которая постепенно растягивается и превращается в оскал от уха до уха.

– Ах, вот она, – говорит он, – мой рыцарь в блестящих доспехах.

– Я не знала, что тебя надо спасать, – справедливо обижается Барбара.

– Нас нужно спасать, – поправляет Пэдди. – И лишь ей известно, как это сделать.

– Вот только ты мне не по карману, Пэдди, – говорит она, – я получила за тебя депозит, которого недостаточно, чтобы тебя купить. Я справлялась о твоей цене. Придется обращаться в банк за кредитом. А пока идем домой, Пэдди, хорошо?

Барбара, посторонившись, смотрит на него.

– Я, пожалуй, пойду, – говорит он.

Дома он вешает пиджак на спинку стула и оставляет чемодан в прихожей. Потом вдруг хватает ее в охапку, при этом едва не роняя на пол, и целует. Это как-то не вовремя, неожиданно, неловко, носы сталкиваются, зубы скрипят. Он наступает ей на ногу, шея болит, когда она тянется к нему.

Это неуклюжий, неидеальный поцелуй. Настоящий. Такого ей и нужно.

Ее нашли бредущей по середине трехполосного шоссе в час пик в восемь часов утра в понедельник утром. На ее счастье, еще раньше впереди у съезда произошла авария, и движение в ту сторону было ограничено, а иначе судьба ее могла бы сложиться куда печальнее. Она двигалась вперед с решительным выражением на лице – хотя кое-кто из видевших ее сообщал, выражение было потерянным.

Водители рассеянно таращились на нее сквозь стекло, спросонья плохо соображая, что перед ними. А это была женщина тридцати с лишним лет в домашнем халате и кроссовках. Некоторые наверняка решили, что она в шоке забрела сюда с места аварии, а халат на ней потому, что она не успела одеться, торопясь отвезти детей в школу. Кто-то пробовал прогнать ее с дороги, чтобы ее не сбила машина, но она не подчинялась. Иные принимали ее за сумасшедшую и при ее приближении запирали двери на замок.

И только один человек позвонил в полицию.

Полицейский Ла Вар и его напарница Лиза были в ближайшей к месту патрульной машине. Когда они подъехали, ее положение стало угрожающим. Она дошла до конца участка, где образовалась длинная пробка, и двинулась навстречу потоку транспорта, мчавшегося со скоростью 120 километров в час. Водители жали на тормоза, громко сигналили, мигали фарами, чтобы предупредить едущих следом, но она будто ничего не замечала. Она шла вперед, словно весь этот шум, крики, рассерженные жесты не имеют к ней никакого отношения. Только когда Ла Вар и Лиза с воющей сиреной пробрались к ней по обочине, она, кажется, очнулась и прекратила движение. Они остановили поток автомобилей, чем создали еще одну пробку, и бросились к ней, ожидая неадекватной реакции.

– Слава богу, – она с облегчением улыбнулась, – я так рада, что вы наконец приехали.

Полицейские переглянулись, не ожидая от нее такой покладистости, и Лиза спрятала в карман приготовленные наручники. Потом они отвели ее на обочину, где было безопасно.

– Мне требуется срочная помощь, – заявила она. – Я хочу заявить о преступлении. У меня украли здравый смысл.

Озабоченность исчезла с лица Ла Вара, но Лиза, наоборот, призадумалась. Они посадили ее в машину и повезли в участок. Допрос в участке проводил Ла Вар, потому что Лизе трудно было сохранять серьезную мину.

На столе стоят два пластиковых стаканчика с дымящимся чаем и молоком.

– Итак, расскажите мне, что вы там делали, – начинает Ла Вар.

– Я же вам говорила – я хотела сообщить о преступлении. Кто-то похитил у меня здравый смысл. – Она отхлебывает из стаканчика.

– Осторожно, очень горя… – не успевает он предупредить, и она обжигается.

– Короче, я уже сказала, – повторяет она несколько секунд спустя, когда проходит боль от ожога. – Кто в здравом уме мог бы такое сделать?

– Действительно, – соглашается он.

– Я знаю, вам кажется, что я сумасшедшая, – говорит она, сжимая в руке горячий стаканчик. – Но кто мог это сделать? И как?

Он кивает. Хорошие вопросы, ценные.

– Откуда вам известно, что его украли? Может быть, вы его потеряли.

– Нет, не теряла, – быстро отвечает она. – Я очень аккуратна. Я не теряю вещей, у меня все лежит на своих местах. Но вот здравый смысл… нет, – она качает головой, – он всегда при мне. Я постоянно проверяю, со мной ли он. Он мне необходим – ну как телефон. Без него я никуда не выхожу.

– Ладно, ладно, – сдается Ла Вар.

– Кто-то его украл, – снова повторяет она, – это единственное логичное объяснение.

– Что ж, справедливо, – соглашается он, видя ее убежденность. – Значит, мы ищем похитителя.

– Точно, – с облегчением говорит она, видя, что ее начали воспринимать всерьез.

– У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Может быть, вы кого-нибудь подозреваете? Появлялись ли в последнее время рядом с вами подозрительные личности?

Она качает головой, задумчиво покусывая губы.

Ла Вар тоже думает.

– Позвольте мне сформулировать вопрос несколько иначе. Имелся ли у вас выдающийся здравый смысл? Такой, которому можно было позавидовать?

– Мне, по крайней мере, так казалось.

– Значит, об этом было известно? Я просто стараюсь думать как похититель. Взломщики, к примеру, выбирают своей целью дома, где заведомо имеются ценности. Тот, кто украл ваш здравый смысл, знал, что он у вас есть.

Она кивает, удовлетворенная его анализом.

– Итак, были ли случаи публичной демонстрации вами вашего здравого смысла, так что кто-нибудь мог решить его похитить?

Глядя на нее, он чувствует, что она что-то скрывает. Когда он говорит ей об этом, она вздыхает.

– У меня есть предположение, но какой смысл высказывать предположения, если они создадут проблемы невинным людям?

– Никаких проблем, пока вина не доказана. – Он жестом приглашает ее продолжать.

– Я недавно развелась с мужем. У него случился служебный роман – с девушкой, которая переваливается с боку на бок как утка. Он четыре месяца за ней ухлестывал. Потом он вернулся, и мы попробовали начать все сначала. Но ничего не вышло. Во всяком случае, для меня это не сработало. Я и сказала ему, что надо развестись.