Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Я уставилась на подругу, а в следующий момент мы уже катались от хохота, и так добрые десять минут, а мы все никак не могли остановиться. Смех помог дать выход напряжению и снова сделал окружающий мир более приемлемым.

Тем не менее, когда в тот вечер настало время ложиться спать, я чувствовала себя не в своей тарелке. Меня терзали какие-то недобрые предчувствия Предсмертное послание — тонкий, легкий листок бумаги! — оттягивало мой карман, будто кусок свинца. Я включила все лампы в хозяйской спальне и валялась в постели, глядя в потолок. Может, та потолочная балка, к которой Эндрю привязал свою веревку, находится прямо надо мной? Очень интересная мысль. Пришлось изо всех сил выталкивать ее из своей башки.

Я встала, набрала воду в ванну и уселась в нее с книжкой, которую прикупила по дороге на Паддингтонском вокзале, но через три страницы была уже не в силах читать дальше.

Вылезла из ванны, завернулась в полотенце и уселась на кровати. Письмо Эндрю лежало рядом, сложенное вчетверо, — немой укор.

Я неохотно развернула его и разгладила складки. Почерк у Эндрю был мелкий и аккуратный, несколько даже старомодный на вид; совсем не такой, какой я ожидала увидеть.

Дорогая Элисон!

Я знаю, что моя смерть станет для тебя ужасным шоком, даже несмотря на то что ты отчасти и сама несешь ответственность за то, что довела меня до этой точки невозврата. Дальше я жить не могу. Этот дом отнял у меня все. Вытянул всю волю к жизни. И когда ты снова завела разговор о детях, я понял, что больше этого выносить не могу. Зачем пытаться притворяться, что есть какое-то будущее — у меня и уж тем более у моего ребенка? История повторяется снова и снова: мы ничего не можем сделать, чтобы изменить собственную судьбу, и это … безумие — думать, что мы в силах придать нашей жизни новый импульс. Мне очень жаль, что наш брак оказался сплошным притворством. Прости меня за ту боль, которую я причинил тебе.

Но больше всего мне жаль, что я вовремя не увидел, в каком на-, правлении должна развиваться моя жизнь, что я должен прожить ее один, а не тащить тебя за собой в ее пучину. Но теперь по крайней мере у тебя есть шанс открыть для себя другое будущее. Продай этот дом и уезжай подальше. Здесь удушающая атмосфера, полная отчаяния и чреватая неудачами. Уезжай, пока ты в состоянии это сделать, спаси себя. Возвращайся в Лондон, найди себе кого-нибудь другого и не связывай себя свинцовой тяжестью воспоминаний о моей жизни и о моей смерти.

Уезжай, если не с памятью о моей любви, то хотя бы о моей заботе о тебе.

Прочитав это, я еще минут двадцать сидела, держа ксерокопию в дрожащей руке. Потом все же встала, прошла к окну, выглянула наружу. Лужайка, а позади — океан.

Этот милый, весь наполненный светом дом, что они с Элисон создали, с его красивым садом и открывающимися великолепными видами, внушал мне такое ощущение, что я оказалась в тюрьме, в клетке. Мне было затруднительно представить себе голос Эндрю, произносящий все эти фразы и выражающий эти чувства, но я ведь никогда не видела его в состоянии тревоги или аффекта, разве что во власти алкоголя или сексуального вожделения, до краев наполненного добродушием и тестостероном. Но даже при этом некоторые его слова казались мне хотя бы отчасти справедливыми.

В небе светился узкий серп луны, словно щель в ночи, открывающаяся в иной мир. В ветвях дальних деревьев ухала сова. Моя мать всегда утверждала, что совы вещают голосами умерших. Она была суеверной, предрассудки унаследовала от длинной череды корнуольских предков, вечно хваталась за дерево (но без ножек — опасалась, что удача может уйти от нее), и если просыпала соль, тут же бросала щепотку через левое плечо, дабы отогнать дьявола, хотя и утверждала, что не верит в него. Еще мама верила, что между жизнью и смертью существует некое промежуточное состояние и что духи не тревожат живых, пока они спокойны, однако полагала, что некоторые духи в спокойствии не пребывают никогда.

Тут я обнаружила, что вся дрожу, хотя ночь была теплая. Несмотря на это, мне вдруг страшно захотелось распахнуть окно, будто бы для того, чтобы проветрить комнату, чтобы более свободно дышать.

Или чтобы выпустить отсюда дух Эндрю.

Через несколько дней я решила пересказать Элисон наиболее интересные подробности того, что произошло у нас с Майклом. Цель заключалась в том, чтобы вывести беднягу из того депрессивного состояния, в которое она все больше и больше погружалась после того, как иссяк всплеск адреналина от первоначального шока и было покончено со всеми практическими заботами и хлопотами, связанными с похоронами.

Мой роман с Майклом отчасти вбил клин в наши с Элисон отношения, особенно после того, как она прошла через унижение от измены Эндрю. Майкл ей никогда особо не нравился, даже в качестве мужа Анны. «Есть в нем что-то, абсолютно не вызывающее доверия», — это она утверждала еще в самом начале их знакомства. И я больше года не осмеливалась говорить ей о нас двоих, а когда сказала, Эл надула губы и надолго замолчала. А потом заявила: «Я должна прямо сейчас сообщить об этом Анне. Просто взять трубку и сказать, что ее лучшая подруга трахается с ее мужем и что ей следует немедленно послать обоих подальше».

Я и сама почти что хотела, чтобы Элисон это сделала, хотя и знала, что Анна придет в ярость и просто возненавидит меня. Но при этом отлично понимала, что, даже невзирая на все грехи Майкла, Анна не отпустит мужа, да он и не уйдет, во всяком случае, ради меня. Отчасти из-за ее денег, но вообще-то причины крылись гораздо глубже, и мне совсем не хотелось анализировать…

В конце концов Элисон сообщила мне все, что считала нужным, а после паузы добавила:

— Если ты залезешь в постель к Эндрю, я тебя убью.

При этом у нее в течение целых тридцати секунд было совершенно непроницаемое выражение лица, но я-то знала, что это сказано почти всерьез.

После этого выяснения отношений мы делали все, что в наших силах, чтобы залатать прорехи в нашей дружбе, но призрак неверности продолжал нас преследовать. Меня глубоко тронуло, что Элисон в своем глубоком горе обратилась именно ко мне, и я — в попытке хоть как-то отплатить ей за такое доверие — вывалила на кузину все забавные истории, какие только смогла вспомнить.

Как во время одного из наших первых свиданий Майкл повел меня в модный китайский ресторан; я отчаянно старалась произвести на него хорошее впечатление, но когда ела свой суп с лапшой, умудрилась сделать такой резкий вздох, что горячая лапша как хлыстом врезала мне по щеке, оставив красный след ожога. Он тут же вздулся пузырем — зрелище было кошмарное… Или как мы однажды занимались любовью на заросшем колокольчиками поле, и Майкл потом носился по окрестностям голый, пробежал добрых полмили, пытаясь избавиться от уховертки, забравшейся ему в шевелюру. Или как Анна однажды внезапно появилась в моей квартире, и Майкл целых четыре часа сидел под навесом в саду, чуть не отморозил себе яйца…