Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Она вздохнула.

— Такое верное сердце само стоит целого состояния. Если бы у меня оно было! Но все это, — она обвела рукой свое платье, ювелирные украшения, окружающую роскошь, — все это, милый мой, лишь показуха. Дом не принадлежит нам.

Это собственность епископа Дарема. Мы лишь занимаем одно крыло. Муж убил бы меня за такие слова, но у нас просто чудовищные долги. Отец Уильяма умер, оставив долгов больше чем на тридцать тысяч фунтов, а что до моей собственной семьи… — Она развела руками. — Это и впрямь было бы очень здорово, если бы вы перебрались к нам и стали бы у нас работать в каком-то качестве, чтобы заработать на выкуп Кэтрин, но поймите, как обстоят дела…

Роберт видел, как они обстоят. Сердце у него замерло.

— А напрестольную пелену оставьте у меня, — проворковала леди Солсбери. — Я найду кого-нибудь, чтобы ее закончить. Для нашей церкви во Фрамлингеме.

— Не могу, миледи, — тихо ответил Роб. — Это все, что у меня от нее осталось.

Она надула губки.

— Вот что, подождите-ка здесь.

Выскочила из комнаты и вернулась через несколько минут, неся кожаный мешочек.

— Вот, возьмите, — сказала она, сунув кошель Робу в руку. — Здесь не хватит на выкуп Кэтрин, но хоть как-то может вам помочь; к тому же, мне кажется, это хорошая плата за работу, которую она успела выполнить. Мой муж скорее всего не заметит пропажи денег — он все время пьян. А если заметит, я напомню ему, сколько он вчера проиграл в карты.

В мешочке оказалось почти пятьдесят фунтов — золотыми соверенами и ангелами. Усевшись под каштаном, который только что начал сбрасывать листву с ветвей, Роб с бьющимся сердцем пересчитал полученные деньги. Ему было грустно, потому что он лишился прямого контакта с Кэтрин, отдав графине ее вышивку, однако почувствовать прикосновение ее руки будет гораздо более приятно, чем касание вещи, над которой трудились ее руки, пусть даже вещи изысканной. Роб тщательно припрятал золото, вознося при этом благодарственную молитву и поминая неисповедимые пути Господни, после чего отправился выполнять следующее поручение: отыскать сэра Генри Мартена и передать ему второе письмо и петицию от жителей Пензанса.

«Тебе нужно будет найти его городской дом в Вестминстере, — велел сэр Артур, указывая адрес на конверте. — Он человек очень резкий и терпеть не может идиотов, так что держи ушки на макушке. Конечно, очень тяжело общаться с этим занудой, но нам нужна его помощь».

После роскоши Солсбери-Хауса Роб оказался совершенно не готов к грязи и запустению, которые царили вокруг резиденции высшей власти страны. Улицы Вестминстера были завалены мусором и воняли болотной дрянью, мочой и навозом. Фламандские купцы на ломаном языке с жутким акцентом выкрикивали названия своих товаров; повсюду маячили пьяные, стояли, прислонясь к стенам и сжимая в руках кружки с элем, сдобренным перцем, или блевали в сточные канавы, уже и так переполненные гнусной жижей. Разносчики торговали с лотков мясными пирогами, свиными ножками, дельфиньими языками и жареными коровьими ушами. Роб был рад, что выбрал себе самую простую пищу: небольшой ломоть свежего хлеба и кусок соленого желтого сыра, которые он съел на ходу, проходя по центру города.

Он миновал мощные стены часовни Сент-Стивен, где заседала палата общин, когда парламент собирался на свои сессии, королевский Вестминстерский дворец, где также размещался дом правосудия королевства, и обнаружил, что ощущает нечто вроде экстатического ужаса при виде его огромных темных и массивных строений, — что-то похожее он чувствовал, когда они с Джеком Келлинчем вели маленький ялик под нависающими громадами диоритовых скал у мыса Гурнардз-Хед и он живо представлял себе, как их вот-вот разобьет в щепки и выбросит на покрытые пеной камни. Они выглядели враждебно, чудовищные размеры слишком подавляли, чтобы принять его в свои пределы.

Выйдя из их тени, Роб некоторое время стоял в священном ужасе и восхищении под северным фасадом огромного аббатства, восхищаясь арочными контрфорсами и готическими шпицами, стеклами, сверкавшими, как драгоценные камни, и изящными витражами. Пораженный всей этой красотой, он вдруг почувствовал, как в голове у него что-то щелкнуло и раскрылось, словно бутон под внезапно хлынувшим потоком солнечного света. С минуту молодой человек раздумывал, не осмелиться ли ему зайти внутрь, но так и не решился. Эти красоты были слишком значительны для простого человека, такого ему просто не вынести. Кроме того, его уже давненько преследовал некий мужчина с рябой физиономией и бегающими глазками, приглашая в гости, в его дом, так что Роб в конце концов осознал, каким он, должно быть, выглядит деревенским простаком — с разинутым от удивления ртом и мокрыми от изумления глазами — жалкая и ничтожная личность, легкая добыча для любого уличного грабителя или карманного вора. И впрямь, множество весьма подозрительных личностей, ошивавшихся на узких улочках вокруг аббатства, бросали оценивающие взгляды на Роберта, когда тот проходил мимо, но вроде бы приходили к выводу, что у этого растяпы вряд ли имеется что-то ценное, достойное усилий, чтоб его обобрать. В другое время он от души посмеялся бы над ними, но сейчас здорово нервничал. Роб порадовался, что оставил своих лошадей на конюшне при таверне. Однако кошель с золотом здорово оттягивал ему боковой карман, и он лишний раз возблагодарил небо за то, что догадался потуже его затянуть, чтобы монеты не звенели при ходьбе.

Дом сэра Генри Мартена располагался совсем рядом с Вестминстерским аббатством, и, к счастью, хозяин был дома, хотя и пребывал не в самом лучшем настроении.

— И чего же он от меня хочет? — проревел он, прочитав письмо сэра Артура.

Роб, которого не пригласили сесть, сжал кулаки.

— Я полагаю, сэр, он желал бы, чтобы вы подняли этот вопрос перед высокопоставленными людьми, имея в виду интересы Корнуолла, с тем чтобы подать петицию в Тайный совет короля, дабы просить о выделении средств для выкупа наших пленников.

— Выкупа? У кого?

— У пиратов, сэр, разбойников из Сале, которые их захватили.

— Разбойники из Сале — это гнусная компания, а с пиратами мы не ведем никаких переговоров! Все они грабители и насильники, известные своей кровожадностью и фанатизмом, и правительство его величества никогда не станет мараться, разбираясь с их идиотскими требованиями!

— Моя невеста, Кэтрин Триджинна, была похищена и увезена в плен, — тихо сообщил Роб, но жилы у него на шее напряглись и выступили наружу, так он старался сдержать себя, чтоб не вцепиться в глотку собеседнику. — И я намерен ее спасти. Я уже собрал более пятидесяти фунтов на ее выкуп.

Сэр Генри Мартен неприязненно уставился на него: