Джейн Джонсон - Преданное прошлое

— Напрестольная пелена для графини Солсбери, — едва сумела выговорить я.

— Правда? Ты уверена?

Я сунула руку в сумку и вытащила книжку Кэтрин. Отыскала сделанный ею набросок и положила книгу рядом с полотном.

Анна переводила взгляд с наброска на ткань и обратно. Потом провела пальцем по контурам фигуры Евы на наброске, потом на полотне.

— Невероятно! Значит, это действительно она. Напрестольная пелена графини Солсбери. Настоящий гобелен семнадцатого века, ручная работа.

— Это вышивка, не гобелен, — поправила ее я. — И я никак не могу поверить, что ты прилетела в Марокко с такой ценной вещью в ручном багаже!

Анна пожала плечами:

— Я ведь знала, что мне нужно будет убедить тебя кое-что для меня сделать, а это было бы затруднительно, если бы я привезла только фотографию.

Кроме того, все смешалось в такую дикую кашу и при таких странных обстоятельствах, что приходится верить во вмешательство самой судьбы…

Я посмотрела на нее:

— И что же ты хочешь, чтобы я сделала?

— У тебя есть эта книга, и это доказательство.

— Доказательство?

— Да. Доказательство аутентичности вышивки, истинного происхождения. Для Музея Виктории и Альберта 86 .

Именно этого хотела бы моя двоюродная бабка Сафо. У меня есть приятельница, она работает в отделе публикаций, а у нее есть знакомые в Музее текстиля — и они очень хотят все это увидеть. Вот я и надеялась, что ты вернешься со мной и покажешь им книгу.

— Я думала, ты хочешь эту книгу продать, — медленно произнесла я. — Майкл отчаянно старался заполучить ее. Обыскал мою лондонскую квартиру, сама ведь знаешь, потом рванул следом за мной в Корнуолл, заявил, что подарил ее мне по ошибке, потом потащился сюда, в Марокко, оставил мне в риаде угрожающее послание…

— Нет, об этом я не знала. Извини, Джулия. — Она надула губки. — Как мило с его стороны! Подарил по ошибке. Очень на него похоже. Майкл убежден, что мы заработаем кучу денег за эту напрестольную пелену, если докажем, что она настоящая, а я не стала его разубеждать. В сущности, если будет доказано, что вещь настоящая, я обещала бесплатно передать ее в музей при условии, что они выставят ее вместе с полной ее историей. Майкл придет в бешенство, когда узнает об этом. — Она хихикнула, а мне вдруг пришло в голову, что баланс в отношениях супругов внезапно изменился в ее пользу и она просто наслаждается этой вновь обретенной властью.

И еще одно пришло мне тут в голову. Я внимательно посмотрела на нее:

— Анна, я всегда знала, что твоя семья вполне обеспеченная, но понимаешь… эта напрестольная пелена была передана леди Уильям Сесил, графине Солсбери…

Она рассмеялась:

— Леди Уильям Сесил, урожденная Кэтрин Хауард. Девичья фамилия мамы — Хауард. Вот какая штука.

От удивления я раскрыла рот:

— Так ты из Хауардов? Из той самой семьи, из которой Кэтрин Хауард, герцог Норфолк и все прочие?

— Да, только все это нынче давно забыто. В свое время — да, это были большие люди, но мы уже не владеем половиной восточной Англии. Все, что я унаследовала от тетки Сафо, — дом в Саффолке, немного денег и этот коттедж. Я почти уверена, что нашей семье когда-то принадлежал и Сент-Майклз-Маунт, короткое время перед тем, как его продали во время Гражданской войны. А жаль — вполне могу себе представить, как здорово жить на острове.

— Ты, значит, богата?

Она пожала плечами, ей было неловко.

— Ну, я бы так не сказала. На пристойное житье, в общем, хватает.

— Тогда почему Майкл вечно отчаянно гоняется за деньгам и?

Анна улыбнулась мне несколько растерянно.

— В нашей семье вообще-то не принято говорить о таких вещах. Это считается вульгарным. А Майкл почти ничего не знает о моих средствах.

Так. Он был женат на наследнице богатой семьи и все равно трясся над каждым пенни. Я рассмеялась:

— А меня он уверял, что у тебя туговато с деньгами.

Теперь рассмеялась Анна:

— Майкл уверен, что если у нас будет ребенок, он высосет все средства. — Она пожала плечами. — Я говорила ему, что если уж он так беспокоится на этот счет, то мог бы продать свою квартиру в Сохо.

Он был просто шокирован — даже и не подозревал, что я знаю о ее существовании. А я-то узнала все уже много лет назад. И видела вас там, как вы входили, как выходили, много раз видела… Вначале мне было от этого очень плохо, я просто с ума сходила. Я следила за ним, шпионила, если тебе так больше нравится.

Я закрыла глаза, совершенно обескураженная.

— И ты ни разу не потребовала объяснений — ни от меня, ни от него?

Анна покачала головой.

— Но ты ведь могла развестись, выйти за кого-то другого, более достойного…

Она замерла на месте.

— Да, он настоящий подонок, не так ли? Но я люблю его, Джулия. Действительно люблю, всегда любила и всегда буду любить. Ничего не могу с собой поделать — он моя ахиллесова пята, да и любовь действительно зла, не правда ли?

Я улыбнулась:

— Это точно.

И снова благоговейно погладила работу Кэтрин. Вышивка была просто прелестна, а незаконченность только усиливала впечатление. Она оставалась для меня загадкой, тайной: незавершенность терзала воображение; точно так бывает и в любви. Но при всем при том существовала еще тайна, которую мне предстояло разгадать. Я подняла глаза и снова посмотрела на Анну.

— Мне действительно необходимо выяснить, что было с Кэтрин потом, — заявила я.

Внизу, в баре, Анна заказала напитки — по бокалу белого вина мне и себе. Идрис удивил меня, попросив себе пива.

— Еще одно нарушение обычаев, — поддразнила я его, когда Анна отошла к стойке. Он виновато оглянулся:

— Да, сегодня же пятница… Надо было воды спросить.

Майкл выбрал именно этот момент, чтобы стремительно ворваться в бар. Полосатая рубашка была мокрая от пота, ему явно было жарко, и он был страшно раздражен. Его взгляд скользнул по двоим явно местным, сидевшим за столом, и остановился на собственной жене.

— Скотч, и лучше двойной! — потребовал он, видя, что Анна уже что-то заказывает; бармен, сразу же поняв, что ему невтерпеж, отставил в сторону пиво, схватил бутылку виски и плеснул в стакан хорошую порцию. — У меня сейчас ноги отвалятся. Я был во всех проклятых отелях Рабата, разыскивая эту проклятую бабу, и не обнаружил ее ни в одном…

— Привет, Майкл.

Он развернулся так резко, что половина содержимого стакана, который ему только что вручили, выплеснулась ему на туфли.

— Вот и отлично, это хорошее средство от мозолей, — насмешливо сказала я. Анна подавила смешок.

Он уставился на меня, потом на Идриса, и на его лице возникло мерзкое понимающее выражение.

— А ты не теряла даром времени, успела в настоящую туземку превратиться, а? — сварливо осведомился он.