Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

Это случилось осенью, в первый семестр первого курса в Вандербильте, когда я ещё не обрела твёрдую почву под ногами, не влилась в новый, большой мир. Я была готова выпуститься из школы и распрощаться с опостылевшей бристольской рутиной, но всё ещё скучала по дому. Сильнее тоски по родителям была тоска по Тедди, с которым мы встречались уже два года. Он учился в Бирмингеме, в Сэмфордском университете, в трёх часах езды от меня. Был членом университетской баскетбольной команды. Мы каждый вечер болтали по телефону и писали друг другу длинные письма от руки, мы клялись друг другу в вечной любви и верности. Я нисколько не сомневалась, что он – тот самый, единственный.

У меня появились подруги – соседка по комнате Элиза и ещё две девочки, Блейк и Эшли. Мы были весьма разношёрстной компанией, в том числе географически (Элиза была из Нью-Йорка, Блейк из Лос-Анджелеса, Эшли из Атланты), но эти девчонки обладали здоровым прагматизмом, которого мне явно недоставало. Они все учились в элитных частных академиях, а я – в обычной, ничем не примечательной школе. Они много путешествовали и уже успели побывать в Аспене, в Париже, на острове Нантакет. Кто-то видел своими глазами и более экзотические места, такие как Азия и Африка. Для моей семьи большое путешествие означало поездку в Гранд-каньон или Диснейленд. Все они были гурманами до того, как это вошло в моду, вечно говорили гадости про столовскую еду, которая мне очень даже нравилась. Они не вылезали из ресторанов и не задумывались, прежде чем достать папины кредитки и оплатить двузначный счёт. Я не могла себе такого позволить. Я избегала таких вылазок или говорила, что не голодна, и ограничивалась лишь лёгкой закуской. Их гардеробы были шикарны (правда, Элиза и Блейк выбирали наряды пооткровеннее, чем платья Эшли от Лауры Эшли), тогда как мой включал в себя лишь базовую одежду; я формировала свой стиль на основе Gap. Они не хотели казаться снобами, они просто такими были, и я, как ни старалась держаться с ними на одной волне, часто чувствовала замешательство и смущение.

Ещё больше дело портил Тедди. Однажды он приехал в Нэшвилл на отцовском грузовике, не предупредив меня, и по дороге нарвал мне букет полевых цветов. Я, конечно, была до смерти рада видеть его и растрогана таким романтическим поступком, но когда девчонки пришли с ним познакомиться, я неожиданно сконфузилась. В Бристоле Тедди считался лакомым кусочком – не только необыкновенный красавец, но и спортсмен. Но, глядя на него их глазами, я увидела, что он слишком сентиментален, слишком наивен и весьма, весьма простоват. Даже медлительность его речи, которая мне так нравилась (он родился в Миссисипи и прожил там до двенадцати лет) выдавала деревенщину, как и специфические словечки (например, вместо «сломанный» он говорил «расхлябанный», вместо «наискосок» – «сикось-накось» и вместо того, чтобы устать, мог «умаяться»). Его причёска, одежда, обувь – всё было не таким, и хотя я не могла объяснить, в чём дело, он выделялся из толпы студентов Вандера – во всяком случае, тех, кому симпатизировали мои подружки. Конечно, этого было недостаточно, чтобы разрушить нашу любовь – я не была такой зависимой от общественного мнения. Но я начала задумываться, как может сложиться моя жизнь с ним и как – с кем-нибудь другим.

Но дело было не только в самом Тедди. Меня не отпускало чувство, будто мои друзья считают, что такие серьёзные отношения на первом курсе – просто глупость. Однажды вечером, листая мой выпускной альбом (не стоило приносить его в колледж; девчонки свои альбомы оставили дома), они увидели под нашими с Тедди фотографиями подпись «скорее всего, поженятся». Это ужасно их развеселило, чего я не могла понять.

– О господи! Офигеть можно! – воскликнула Блейк и обменялась с Эшли многозначительными взглядами. Я не в первый раз почувствовала, что они обсуждают меня у меня за спиной.

Я забрала у них альбом и с силой захлопнула.

– Это не значит, что мы в самом деле поженимся, – сказала я, чуть смутившись за Тедди. – Просто мы встречались дольше всех в классе, и всё такое.

– Хмм, – сказала Блейк.

– Кажется, вчера вы, ребята, поссорились? – спросила Элиза.

– Ничего мы не поссорились. – Я попыталась вспомнить, что мы вчера обсуждали в очередном марафонском разговоре. Они всегда начинались и заканчивались очень мило, но порой идиллию портили сомнения и ревность.

– Любовь на расстоянии долго не протянет, – заявила Блейк, наш эксперт по части отношений.

– Это ты зря, – сказала Элиза, которая часто меня защищала, возможно, потому что я доверяла ей больше, чем остальным. – Может быть и такое.

– Неужели тебе не хочется пообщаться с другими? – поинтересовалась Эшли.

– Да чего уж там! Скажи прямо – изменить ему? – Блейк расхохоталась.

– Нет, нет и ещё раз нет, – ответила я. Должно быть, это показалось им до ужаса наивным, но мне было наплевать.

– Разве тебе неинтересно попробовать с кем-нибудь ещё? – Блейк зажгла сигарету. – Может, он в постели ни к чёрту не годится. Надо же, чтобы было с кем сравнить.

Я сглотнула и выдавила из себя признание, которого всегда избегала:

– Ну, если честно, у нас с Тедди до постели ещё не дошло.

Элиза изумлённо посмотрела на меня, остальные рассмеялись и сказали:

– Ты шутишь?

– Нет. Но всё остальное у нас было.

Это уточнение их не сильно впечатлило.

– Но как? Почему? – спросила Эшли таким тоном, будто проводила социологический опрос.

– Не знаю… я просто хотела… подождать… – сказала я, думая о Джули и о той клятве, которую мы принесли в последний год учёбы в школе: повременить с сексом хотя бы до конца первого курса. Внезапно я ощутила тоску по человеку, которому не нужно было ничего объяснять.

– Подождать чего? Свадьбы? – спросила Блейк. – Ты такая религиозная?

– Нет, – выпалила я, чувствуя всё большую неловкость. Хотя Тедди считал, что секс до брака – не очень хорошо, ради меня он готов был согрешить.

– А, это Сэмфорд такой религиозный? – Тон Блейк был чуть осуждающим, и я не знала, осуждает ли она религию или Сэмфорд как институт.

– Да, это колледж с религиозным уклоном, – сказала я. – Но Тедди не святоша.

– Я тоже думаю, что подождать – даже хорошо, – поддержала меня Эшли. Наши с ней мнения часто совпадали – видимо, потому что мы обе были с юга.

Элиза и Блейк кивнули, но я понимала, что они не купились. Секс для них был сродни суши. К восемнадцати годам ты обязан попробовать и то и другое; роллы «Калифорния» и мастурбация не в силах этого заменить.

Мне впервые показалось, что они, может быть, правы. Может быть, я зря корчу из себя святую невинность. Я ведь уже поступила в колледж. Пора стать смелее, расширить горизонты, больше думать за себя и не возлагать слишком многого на Тедди.