Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

– Нет. Я не могу ему сказать, Джули. Это его убьёт. Я напилась… я целовалась с другим… и вообще. Я его недостойна.

– Но он любит тебя. Он хочет быть с тобой.

– Пока не знает, что я наделала.

– Бог учит прощать. – Джули хваталась за соломинку, зная Тедди – и зная, что я знаю Тедди.

– Нет, – прорыдала я. – Обещай мне, Джули, что и ты ему не скажешь. Никому не скажешь. Никогда.

Она пообещала, и она хранила своё обещание. Все эти годы. Мы не обсуждали то, что случилось, даже друг с другом. Лишь иногда, если ей приходилось разбирать похожий случай, она позволяла себе туманные намёки. Однажды даже призналась, что этот случай побудил её бороться за права женщин. Почти все её клиенты были прекрасного пола. Она сказала, что ей очень хочется вернуться в прошлое и помочь мне.

Мне тоже хотелось вернуться в прошлое. Теперь я понимала, что Зак Радерфорд меня изнасиловал. И хотя я искренне верила, что Финч не мог совершить такой ужасный поступок, мне было противно. Совсем как Зак, мой сын надругался над беспомощной девушкой. Он поступил с ней подло. Воспользовался ею. Обошёлся с ней, как с мусором.

Финч был похож на Зака. А Лила – на меня. И я не могла позволить Финчу выйти сухим из воды, как вышел Зак.

Поэтому я поднялась, перекинула набитую купюрами сумочку через плечо и пошла к машине в лучах весеннего солнца. Я ещё не знала, как поступлю. Но что не стану бездействовать – знала точно.

Я всегда считал, что мне повезло – я могу заработать себе на жизнь любимым делом, и к тому же за работой могу отвлечься от неприятностей. Как там это называется? Потоковое состояние? [17] Потоковое состояние – психическое состояние, в котором человек полностью включён в то, чем он занимается. Как бы то ни было, я изо всех сил постарался сегодня в мастерской выбросить все мысли из головы. Отмеряя, отмечая и выпиливая полки для книжного шкафа из канадской ели, я впервые за несколько дней немного расслабился. Голова стала блаженно пустой.

Но, к несчастью, полки были слишком простыми – я мог выпилить такие с завязанными глазами. Поэтому мои мысли очень скоро вернулись к Нине Браунинг. Я надеялся, что возненавижу её так же сильно, как её мужа и сына, и с нетерпением ждал, когда швырну эти чёртовы деньги ей в лицо. Но почему-то испытывал к ней лишь лёгкую гипотетическую неприязнь, и это сбивало с толку. Ещё хуже было ощущение, что мы прежде уже где-то встречались. В отличие от Нины я хорошо запоминал лица. Но если говорить начистоту, я запоминал лишь некоторые лица, как мог запомнить тот или иной предмет мебели. Лицо Нины я мог забыть. Красивое, но не особенно примечательное.

Взглянув на старомодные часы, висевшие на стене над верстаком, я увидел, что уже почти семь. Лилу должна была подбросить из школы Грейс. Я велел ей быть к ужину, хотя сам собирался торчать в мастерской или набрать заказов на такси. Я отправил ей сообщение, спросил, не хочет ли она есть, хотя уже знал ответ. Минуту спустя пришёл и он: не волнуйся, я не голодная.

Собирая инструменты и подметая пол, я вновь думал о Нине. Вспоминал её лицо. Её ноги, которые как следует разглядел, когда она поднялась мне навстречу. Она, вне всякого сомнения, была очень симпатичной, и этот факт разозлил меня не меньше, чем неспособность её ненавидеть. Я стряхнул древесную пыль со сверла и сказал себе: да какая разница. Всё равно она сука. Я таких много знал. Только сука может выйти замуж за такого, как Кирк, только сука может так воспитать сына, чтобы он сделал то, что сделал её сын, тем более когда весь мир у его ног. Привилегии, популярность, Принстон. Она сама сказала: я его мать.

Женщины лучше умеют притворяться. Нина Браунинг или очень хорошо играла роль, или была хитрой от природы. Виртуозная аферистка. Она даже догадалась спросить, как себя чувствует Лила, изобразить заботливую мамашу. Это могло сработать, не начни она переигрывать. Вне всякого сомнения, она никак не хотела, чтобы за её сына взялся Почётный совет, тем более раз он поступил в Принстон. Зачем ей так рисковать ради незнакомой девчонки? Незачем, вот и всё. Подумать только, я едва не купился на её сраную реверсивную психологию. Небось сидит там, хлещет с подругами мартини и хвастается, как развела очередного дурака.

И тут до меня дошло, где я её видел. Года четыре назад, может, больше – в последнее время я начал путаться в давности событий. Она пришла к моей клиентке, которой я переделывал мебель в гостиной. Эта женщина, имя которой я в жизни бы не вспомнил, была того же возраста и статуса, что и Нина, – тоже жила в особняке на Белль-Мид, хотя и не таком шикарном, как у Нины. Мне уже сообщили, что этой женщине невозможно угодить, что ей очень не понравилась работа предыдущего плотника и она хочет всё переделать. Ей не понравился дизайн, хотя она одобрила чертежи, и не понравились материалы, хотя она одобрила его выбор древесины.

– Если вы откажетесь, я пойму, – сказал мне подрядчик. – Настоящая заноза в заднице.

Я хотел было так и поступить, но мне нужны были деньги – впрочем, как и всегда, так что я рискнул. При встрече я попытался убедить её переделать старую мебель, объяснив, что недостатки, которые она обнаружила, легко скрыть под слоем краски и уж тем более двумя-тремя, и что, на мой взгляд, она попросту тратит деньги. Она и слушать ничего не хотела – может быть, ей вот именно нравилось тратить деньги.

Так что я согласился. Выбрал красное дерево и более сложный дизайн, с завитками и виньетками; она откопала его в каком-то журнале, и мне он показался довольно безвкусным.

Подрядчик оказался прав. И это ещё слабо сказано. Я провёл с этой женщиной мучительные три недели, хотя, впрочем, сумел ей угодить. Она осталась довольна моей работой. Но она ни на секунду не оставляла меня в покое, ни на секунду не затыкалась, не прекращала свои бесконечные монологи и жалобы на жизнь, на то, как непросто делать заказы онлайн (её дом был завален коробками, как пункт выдачи), и на то, какая драма вчера разыгралась на теннисном корте. Каждый день ровно в пять вечера она открывала бутылку вина. Я видел в этом намёк уходить, а она – намёк распить её на двоих. Я не раз объяснял, что за работой не пью, но она давила на меня так, как на меня со школы не давили.

– Что вы, не будьте таким паинькой, – говорила она, – всего один бокальчик!

Пару раз я сдавался и делал несколько глотков, просто чтобы она заткнулась; она допивала всё остальное, не переставая жаловаться – обычно на мужа, которого никогда нет рядом, который никогда её не слушает и вечно ворчит, что она много тратит.

К ней-то однажды и заявилась Нина Браунинг, чтобы скрасить ей вечер и куда-то вытащить. Мадам-Как-Её-Там ещё не собралась, поэтому предложила подруге выпить и сказала, что сейчас придёт. Прошло не меньше получаса, я продолжал работать, а Нина сидела на кухне, залипнув в телефон. Мы оба делали вид, что не замечаем друг друга. Потом ей позвонили – видимо, муж или ещё кто-то близкий, потому что она стала шёпотом жаловаться на Как-Её-Там, которая постоянно опаздывает. Договорив, она посмотрела на меня, рассмеялась и сказала: