Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

– Ладно, девочки, – сказала я, всей душой желая сменить тему, – я хочу выпить.

Если честно, я хотела большего. Я хотела впервые в жизни как следует напиться. Тедди осуждал и алкоголь, и если мне случалось на вечеринке выпить пива, меня ожидала нотация. Я как-то попыталась заговорить ему зубы и сказала, что библейские персонажи постоянно хлещут вино.

– Но ещё Библия велит соблюдать закон и стремиться быть исполненным Святого Духа, – ответил он, а потом рассказал, что однажды напился с друзьями и ему не понравилось. – Я преисполнился не Святого Духа, а духа пьянства.

Я не особенно поняла, почему нельзя преисполниться тем и другим, но восхитилась Тедди. Я и теперь им восхищалась, но он учился в трёх часах езды от меня, и моя студенческая жизнь не обязательно должна была стать зеркальным отражением его жизни.

Так что я поднялась, пошла в нашу комнату и сделала себе коктейль из того, что стояло в самодельном минибаре Элизы. Ничего безалкогольного там не водилось, поэтому, налив в пластиковый стаканчик водки «Смирнофф», я разбавила её порошковой смесью из пакетика. Не удосужившись даже добавить льда из автомата в конце коридора, я залпом осушила стаканчик и тут же ощутила прилив счастья и любви к новым подругам и вообще Вандербильту. Потом я нацепила короткое и узкое белое платье Элизы, и все девчонки единогласно заявили, что я просто секси. Они часто, искренне и с завистью отпускали комплименты моей фигуре, волосам и лицу. Я понимала, что непременно привлеку внимание всех мужчин, и мне казалось, что веселиться на вечеринке куда приятнее, чем лежать на кровати и скулить в телефон.

Может, подруги правы насчёт отношений на расстоянии, думала я, пока танцевала, флиртовала со всеми подряд и понемногу напивалась как придётся, мешая пиво с чем покрепче. Может быть, и мне, и Тедди в самом деле стоило побольше общаться с другими людьми.

В какой-то момент я поймала себя на том, что флиртую с приятелем Эшли по имени Зак Радерфорд, блондином с ямочками на щеках. Он был намного ниже меня и к тому же тощий – не мой типаж, даже будь я свободна, поэтому я не чувствовала никакой вины, болтая с ним и танцуя. Тем не менее, когда он стал вести себя слишком дружелюбно, я сказала, что мне пора домой.

– Я тебя провожу, – предложил он.

– У меня есть молодой человек, – выпалила я.

– Принято к сведению. – Зак рассмеялся. – Я не пытаюсь тебя закадрить, Нина. Я просто хочу проводить тебя до дома.

Я сомневалась, так что обсудила этот вопрос с Эшли, и та заверила меня, что Зак – отличный парень, прекрасно играет в гольф и мог бы поступить в какой угодно колледж.

– Вся Атланта хочет с ним встречаться! – пылко воскликнула она, и я поняла её намерения ещё до того, как она подмигнула и добавила: – Как знать…

Я покачала головой и сказала:

– Он просто проводит меня, и всё.

В глубине души я уже начала чувствовать постыдное влечение к Заку, но мне нужно было вернуться в общежитие, потому что я сильно напилась, и я сказала себе, что без спутника не дойду.

И мы пошли. По дороге Зак спросил, можем ли мы сперва зайти к нему – надо кое-что захватить. Я согласилась, потому что мне нравились прогулка и его компания (впрочем, в таком состоянии мне нравилось что угодно). Когда мы поднялись к нему, я хотела подождать в коридоре, но он пригласил меня к себе. Несколько минут спустя мы уже сидели на диване, пили пиво и слушали группу R.E.M. Когда он захотел меня поцеловать, я согласилась и на это, изо всех сил постаравшись выбросить из головы мысли о Тедди.

Всё остальное я помнила смутно. Вплоть до того момента, когда проснулась в чужой постели, голая, рядом с голым мужчиной. Сначала я даже не поняла, что это Зак, – но потом с ужасом осознала.

– Где мы? – спросила я, глядя на нижний ярус двухэтажной кровати.

– У меня в комнате, – пробормотал он.

– Что случилось? Мы… – Я уже знала ответ, потому что мне было больно. Очень больно. В неясном флуоресцентном свете, который лился из шкафчика, я увидела кровь на простынях, и мои бёдра тоже были в крови.

– Ну да, – буркнул он полусонно.

– О господи, – прошептала я. – Нет. Только не…

– Ты сама хотела, – сказал он, и я тут же вспомнила, как он в меня вошёл. Вспомнила боль, мои слёзы и сжатые кулаки. Вспомнила, как кричу: «Не надо, хватит, прекрати…» Казалось, я вижу кошмарный сон, но это был не сон. Это случилось на самом деле.

Комната кружилась перед глазами. Я с трудом села, лихорадочно нащупала белое платье Элизы, скрученное между простынями, и бельё.

– Ты сама хотела, – невнятно повторил он, приоткрыв глаза. Я искала туфли в темноте, но не нашла и босиком выбежала на улицу. Зак лежал, не шевелясь.

Я не плакала, пока не добежала до комнаты и не убедилась, что Элиза ещё не пришла. Я осмотрела платье, с облегчением увидела, что на нём не осталось следов крови. Повесила его на вешалку, стянула бельё, завернулась в полотенце, надела шлёпанцы и пошла по коридору в общую ванную. Там я стояла под самым долгим и самым горячим душем в моей жизни и рыдала, а потом вернулась в комнату и наконец заставила себя проверить четыре сообщения на автоответчике.

Все они были от Тедди, как я и думала, и с каждым новым сообщением его голос становился всё взволнованнее. Он просил меня позвонить, во сколько бы я ни вернулась, и каждое сообщение заканчивалось словами «я тебя люблю».

Больше всего на свете мне сейчас хотелось с ним поговорить, но было четыре утра, и я сказала себе, что он спит и ему рано вставать. В глубине души я понимала, что дело не в этом. Просто я не смогу сказать ему, что случилось, и соврать тоже не смогу. Вместо этого я позвонила Джули, мирно спавшей в комнате общежития Уэйк-Фореста, разбудила её и рассказала всё.

Она почти сразу же заговорила об изнасиловании.

– Это не изнасилование, – прошептала я, скорчившись под одеялом. – Я его целовала…

– Это изнасилование, – настаивала она, опережая своё время, опережая взгляды девяносто пятого года на то, что считать изнасилованием. – Тебе нужно сообщить в полицию кампуса. А ещё лучше – в полицию Нэшвилла.

Я сказала ей, что она спятила. К тому же я уже смыла следы доказательств.

– Мне никто не поверит.

– Поверят, – сказала она. – Он лишил тебя девственности.

Я вновь разрыдалась.

– Я не могу идти в полицию, – прошептала я.

– Почему же?

Потому что я тоже была замешана. Это была моя ошибка. Моя вина. Мой крест.

Я сказала, что единственное справедливое наказание для меня – лишиться Тедди. Утром я порву с ним – или лучше вечером, после учёбы. Я должна с ним порвать. Это гуманнее , чем рассказать ему правду.

– Но ты ведь накажешь и его, – сказала она. – Зачем, Нина? Надо всё ему рассказать. Надо с ним поговорить. Он со мной согласится – нужно сообщить в полицию.