Гордон Корман - Рестарт

Получается, Кимберли приходит в мой видеоклуб – нет, клуб мне, разумеется, не принадлежит, но я как-никак его президент. У меня появляется идеальная возможность произвести на нее впечатление. И кто же меня обламывает? Наша восходящая звезда – Чейз.

Самое интересное, никто кроме меня в этом не виноват. Это я его позвал. Я расхваливал его операторские таланты. Когда остальные не хотели его принимать, это я их переубедил. А потом постепенно приняли и оценили. Даже Шошанна больше не враждует с Чейзом. Их общий проект получается просто фантастическим. Я видел кусок отснятого материала – членам жюри от него натурально снесет головы. Единственное, Чейзу с Шошанной будет трудно выбрать, какими кусками потрясающего видео пожертвовать при монтаже.

И это дает мне шанс. Раз уж Шошанна и Чейз самозабвенно возятся со своим героем войны, а все остальные заняты съемками для видеоежегодника, с новым клипом для Ютьюба мне может помочь только Кимберли. Я позову ее и в процессе работы из ботана-восьмиклассника, которому до Чейза как до Луны, я в ее глазах превращусь в без пяти минут великого ютьюбера.

Сработает стопудово!

– Нет, – говорит она.

– Почему? Такой случай попрактиковаться в съемке…

– Это будет для ежегодника?

– Бери выше – для Ютьюба. Ты будешь указана в титрах – как соавтор.

– Нет, – снова говорит она.

И отчаянии я ляпаю сдуру:

– А Чейз согласился.

И тут ее как подменили.

– Что, правда?

И что бы вы думали? Она согласна. Остается всего ничего: подписать на съемки Чейза. С другой стороны, всю эту историю я придумал только для того, чтобы отвлечь ее от Чейза и, наоборот, привлечь к себе. Поэтому звать Чейза, кажется, не очень правильно… Эти сердечные дела, оказывается, намного сложнее, чем я думал.

Предложение поучаствовать в съемках моего видео энтузиазма у Чейза не вызывает.

– Прости, мне сейчас некогда, – говорит он. – Наш с Шошанной сюжет про мистера Солвэя занимает все свободное время.

– Выручи меня, пожалуйста, – чуть не умоляю я. – А то ко мне тут Кимберли напросилась в операторы – но ты сам знаешь, как она снимает. Без тебя видео получится такое, что лучше сразу в корзину…

– Ладно, Брендан, – вздыхает он. – Я тебе помогу.

Ну вот, теперь у моего проекта появляется неприятный привкус. Но это ничего, потому что замысел сюжета просто великолепный. Называться он будет «Лиственный человек». Роль, которую я в нем сыграю, наверняка до глубины души поразит Кимберли. А само видео имеет все шансы стать наконец вирусным.

На следующий день мы после уроков встречаемся в парке. Я приношу с собой все необходимое: морф-костюм, роликовые коньки и одиннадцать бутылочек сиропа, которым поливают оладьи за завтраком. Кимберли и Чейзу я выдаю по камере, хотя почти наверняка нормальное видео снимет только Чейз. Кимберли если и сделает годные кадры, то только по счастливой случайности.

Я прячусь за деревом и достаю морф-костюм. К моему ужасу, он белый! Я же специально сказал маме, что костюм должен быть черным! В белом я буду похож на кеглю для боулинга. Но ничего не поделаешь, что-то менять поздно.

Надев костюм и ролики, я выезжаю к Чейзу с Кимберли.

– А теперь выливайте на меня весь сироп.

Если моей целью было впечатлить Кимберли, то сейчас я ее определенно достиг.

– Зачем? – спрашивает она, а глаза у нее при этом чуть на лоб не лезут.

Я показываю на здоровенную кучу опавшей листвы, которую в стороне от тропинок нагребли садовники.

– Я обмажусь липким сиропом и на роликах скачусь с горки прямо вон в ту кучу. И вылезу из нее Лиственным человеком.

– Каким еще Лиственным человеком? – не понимает Кимберли.

– А вот таким! Листья налипнут на сироп и, значит… Это самое… Видео будет называться «Лиственный человек», потому что…

Чейз жалеет меня и приходит на выручку:

– Это будет что-то!

Потом он одну за одной открывает бутылочки и выливает сироп мне на голову. Сквозь обтягивающую ткань чувствуется, какой он липкий и противный на ощупь. Но я терплю – ради искусства. И, разумеется, ради Кимберли. Но и там и там проку от моего терпения не много.

И вот все одиннадцать бутылочек вылиты и я с ног до головы вымазан сиропом. Мухи это уже почуяли.

– Отлично, – говорю я. – Пора за дело.

Вынужден признаться: я не лучший в мире мастер катания на роликовых коньках, и забраться на горку у меня не получается. Поэтому приходится прибегнуть к помощи ассистентов – Кимберли тащит меня за руку, а Чейз подталкивает сзади. На нас с любопытством поглядывают прохожие. То ли еще будет, когда мы приступим к съемке.

Ее начало задерживается на несколько минут, в течение которых операторы отмывают липкие руки и занимают позицию возле кучи листьев. Наконец Чейз дает отмашку, и я медленно качусь вниз.

Это медленно длится не долго – я неожиданно быстро ускоряюсь. Проходит всего несколько секунд, и я уже с умопомрачительной скоростью лечу вниз. По всем правилам мне для лучшей устойчивости следовало бы слегка присесть, но от страха у меня не гнутся коленки. Набегающие воздушные потоки струйками уносят с моего лица сироп. Сквозь страх пробивается мысль о том, что видео запросто может разлететься по Сети даже быстрее, чем я рассчитывал, но уже под другим названием – не «Лиственный человек», а «Обсиропленный школьник, навернувшись с роликов, ломает себе все кости».

Сквозь коричневатую пленку сиропа мне видно Кимберли и Чейза. Они стоят по сторонам от кучи листьев, направив на меня видеокамеры. Ну, то есть, Чейз-то точно держит меня в прицеле, а Кимберли снимает скорее воздух у меня над головой. Через мгновение оба исчезают у меня из вида и перед глазами остается только несущаяся в лицо гора листвы.

Вжжжух! – я влетаю в листья и останавливаюсь, похороненный под ними.

Несколько мгновений я лежу неподвижно, прислуживаясь к приглушенному листвой звуку Чейзова смеха. Вылезти из-под завалившей меня груды не так-то просто, потому что довольно большую, налипшую на сироп часть этой груды приходится тащить с собой. Счистив листья с лица, я вижу, что куча уменьшилась раза в три.

Едва переведя дыхание, я ставлю победную точку в сюжете – кричу, потрясая в воздухе кулаком: «Лиственный человек!»

Выговорить до конца слово «человек» мне не дает золотистый ретривер – он напрыгивает на меня, валит на землю и принимается слизывать сироп. Одновременно со всех сторон приближается лай, и я понимаю, что ко мне несутся все собаки, сколько их есть в парке.

И все-таки собаки лучше, чем мухи.

Я кое-как встаю на ноги. Коньки не едут – в колесики забились липкие от сиропа листья. Я делаю три неуклюжих шага, падаю ничком, и через секунду на мне уже топчется целая свора собак. К счастью, Чейз – хотя и сгибается пополам от смеха – твердо держит камеру и продолжает снимать.