Юй Хуа - Месяц туманов

— Только вот какое дело! — дед и бабка не могли больше скрывать и вынуждены были рассказать всю правду. — Это карточный долг! Он снова наделал карточных долгов. Зашёл в тот игорный дом, где когда-то проигрался, не думал, что хозяин его узнает. Но его узнали и к новому долгу добавили старый. И получилось девяносто три тысячи юаней!

Мать сначала не поняла, почему ему насчитали такую сумму.

— Я же сказал, что ему старые и новые долги сложили вместе, — объяснил дед.

— Ведь со старым долгом он уже рассчитался? — никак не могла взять в толк мать.

— Раньше говорили, что рассчитался. Но тогда Хун Цзю из уважения к Яньфан прижал банкомёта. Ну а сейчас Яньфан уже не живёт в доме Хоу, так что Хун Цзю не будет заниматься этим делом. Теперь новый долг хотят добавить к старому, вот и насчитали девяносто три тысячи.

— Боже! Если даже продать всё, что имеет семья Хоу, то всё равно не наберём такую сумму! — мать тоже не знала, что делать, но нельзя же допустить, чтобы человек погиб из-за игорного долга. К тому же в письме было сказано: если похитители не получат деньги через три дня, то отрежут дяде ухо, не получат через пять дней — отрежут нос. Разве можно это допустить? Такой молодой человек — и вдруг лишится уха и носа. Как же ему потом найти жену?!

Наша бабушка не знала, что делать. Свёкра дома не было, так что тяжесть ответственности легла на плечи старшей невестки.

Нужно собирать деньги! Моя мать велела Третьему деду продавать всё, что можно. Третий дед сначала отказывался, ему было неловко. Но на третий день с улицы принесли письмо, на конверте было написано: «Дом Хоу». Третий дед дрожащими руками распечатал конверт, громко вскрикнул и сразу потерял сознание. В конверте лежало окровавленное ухо его Четвёртого сына!

Нужно везде занять, но спасти человека! Мать тут же вытащила все свои украшения, всю одежду. Седьмой дядя и тётя тоже отдали всё. Даже золотые браслеты, которые они приготовили для будущего ребёнка.

Все сложились и ещё назанимали. Но ведь нужно было собрать девяносто три тысячи. Такую сумму враз не найдёшь!

Больше всех, разумеется, волновались Третьи дед и бабка, с утра до вечера требуя от матери, чтобы она немедленно достала девяносто три тысячи. Как будто эти деньги проиграл не их сын, а я! Но мне тогда казалось, что если бы я задолжал такую сумму, то мать не стала бы продавать всё имущество, чтобы меня выкупить. Ну отрезали бы ухо! И что же — сам виноват! Пусть останется память на всю жизнь!

Деньги не удалось собрать, что же теперь делать? Завтра пойдёт четвёртый день, а на пятый день они отрежут ему нос! Если ему и правда отрежут нос, пусть они даже его отпустят, боюсь, я всё равно его не узнаю. Все мы уже дошли до предела, даже я страдал от того, что ничем не мог помочь. Нужно любым путём набрать денег и выкупить дядю!

Но ведь это девяносто три тысячи! Откуда их достать? Если бы это было года два назад, может быть, это было бы нетрудно. Американская нефтяная компания, где работал дед, из уважения к нему дала бы деньги на выкуп. А сейчас откуда взять деньги? Мать была в отчаянии.

Может быть, снова обратиться к господину Хун Цзю, попросить его ещё раз помочь? Пусть похитители подождут несколько дней, дом Хоу обязательно достанет денег и заплатит выкуп. Но где искать этого Хун Цзю? Наша семья общается только с благородными учёными людьми, а не со всякими бандитами и хулиганами.

— Говорят, сегодня Хун Цзю идёт в Китайский Большой оперный театр. Он арендует там ложу, чтобы слушать любимую примадонну, а примадонна эта Яньфан! Если пойти в театр, то там можно увидеть Хун Цзю, — внезапно осенило нашего Третьего деда. Но кто же пойдёт в Китайский Большой оперный театр?

— Может быть, я схожу попробую? — вызвался наш Седьмой дядя.

Тут был ещё один удачный момент. Хотя Сун Яньфан покинула наш дом, она осталась «приёмной дочерью» моей бабки и по всем правилам должна была оставить для неё лучшую ложу в театре. Это была ложа № 2 в бельэтаже, ложа № 1, как положено, оставлялась для мэра города Тяньцзиня. Ложа № 2 вплотную примыкала к ложе № 1. Если даже госпожа Хоу не присутствовала на спектакле, её ложу никто не мог занять. К настоящему времени эта ложа уже пустовала больше года. С другой стороны к ложе № 2 примыкала ложа № 3, находившаяся в личном распоряжении Хун Цзю. Ну, значит, всё в порядке! Вторую ложу от третьей отделяет лишь тонкая перегородка, и Седьмой дядя сможет переговорить с Хун Цзю. Дяде нужно будет заговорить первым, а то кто такой Хун Цзю?! Если люди из семьи Хоу не обратятся к нему, то убей его гром, он первый не посмеет и слова молвить, ведь по положению они далеки друг от друга, как небо от земли!

Вечером дядя взял меня с собой, мы сели на рикшу и поехали в Китайский большой оперный театр. Для меня посещение этого театра было делом обычным. До того как я пошёл в школу, бабка то и дело брала меня с собой в театр, так что опера мне уже надоела. Но на этот раз мне хотелось повидать свет. Нет, мне не интересно было, как там поёт Сун Яньфан, мне хотелось увидеть, что представляет собой этот Хун Цзю!

Театр на этот раз выглядел необычно. Он весь сверкал огнями, вся сцена была заставлена корзинами с цветами. С потолка свисали красные полотнища, на которых было написано: «Приветствуем возвращение на сцену Сяо Яньфан». Начался пролог, зрители в зале заняли свои места. Зал был битком набит. Мы с дядей вошли в ложу № 2. К нам сразу же подошёл служитель театра, подал чай и фрукты и сказал:

— Господа, если что-нибудь понадобится, позовите меня! — и вышел.

Вскоре в первую ложу вошёл какой-то человек и поприветствовал моего дядю. Я спросил дядю:

— Ты с ним знаком?

Дядя ответил:

— Нет, не знаком! Он, наверно, из новодемократического союза. Не стоит с ним связываться!

Через некоторое время в третью ложу кто-то вошёл. Это был огромный чёрный толстяк, его чёрная голова была больше пуфика, который стоял у нас в доме в буддийской молельне. Огромная голова! А рост! Если поставить один на другой два чана для воды, стоящие у нас во дворе, то это будет как раз рост этого Хун Цзю. Медведь, огромный медведь!

Хун Цзю вошёл в свою ложу и, не оглядываясь по сторонам, спокойно сел и опустил голову. Казалось, его не интересует опера, он смотрел куда-то вниз и вбок. Вдруг в театре начался переполох: все взоры сосредоточились на ложах бельэтажа, раздался громкий топот сапог, вслед за этим восемь мускулистых парней вихрем взлетели на второй этаж. Сначала я не понял, что произошло, мне показалось, что это полицейские ловят шпионов. Но неожиданно эти парни расступились, они, оказывается, окружали какую-то нарядную женщину в роскошном шёлковом туалете с отличным макияжем. Руки её сверкали, на пальцах было надето восемь колец. Я увидел, что на одном пальце у неё было два кольца: одно с изумрудом, другое с рубином. Заглядевшись на всё это, я не обратил внимания на её лицо, а когда я поднял глаза… Знаете, кто это был? Маленькая! Сун Яньфан, которая теперь именовалась Сяо Яньфан. Самая популярная примадонна!