Юй Хуа - Месяц туманов

— У неё на самом деле хорошая фигура, — замечает мужчина, — я сказал правду. Почему ты назвала меня подлецом?

— Порядочный человек не смотрит на фигуру женщины, только подлец так себя ведёт…

— Ага! Я в своё время решил взять тебя в жёны именно из-за твоего тела! — засмеялся мужчина. — Поэтому я написал тебе письмо о любви. Сначала я писал, что ты первая красавица в нашем районе, потом исправил, что во всём Китае. Ты тогда страшно обрадовалась, а теперь подлецом меня называешь.

Женщина смущённо засмеялась.

Мужчина продолжает рассказывать, что в первую очередь его привлекло не лицо, а фигура. Он сам не знает, почему обращает внимание только на женское тело. Он даже решил обязательно жениться на женщине с хорошей фигурой, а красота лица была не так важна.

— В деревне жизнь тяжела, портит фигуру, — он глубоко вздыхает.

Мужчина собирает лопатой камни со дна грохота в ведро, кладёт коромысло на плечо и поднимается по склону ямы. Деревянное коромысло скрипит. Мужчина бросает камни в общую кучу камней и возвращается обратно, затем снова начинает собирать камни.

Женщина мне говорит:

— При тебе он более разговорчив. Мы с ним вдвоём можем работать молча целыми часами. Вдруг он внезапно начинает ругаться матом. Я спрашиваю, что такое? А он отвечает: «Просто устал, хочу выместить зло на ком-то!»

Мужчина мне улыбнулся и промолчал.

— Секретаря уездного парткома арестовали.

— Какого уезда?

— Уезда, где живёт моя сестра.

— Как ты узнал?

— Я в полдень узнал по радио.

— За что?

— Говорят, что за продажу чинов получил сто тысяч юаней.

— Это меня уже не очень удивляет, — равнодушно говорю я. — Лишь за это? Нет другого греха?

— По радио только упомянули, что заработал продажей чинов, — рассказывает мужчина. — В праздник Весны я был у сестры, привёз племяннику фонарь и слышал, что этого секретаря парткома вызвали к инспекторам, чтобы он сознался в нарушениях закона и дисциплины партии. Вроде против него выдвинули много обвинений. А по радио только сказали, что он брал на лапу.

— А дальше что?

— В том уезде проходило заседание начальников на трёх уровнях. Нужно было обсудить, как реализовать пятилетнюю программу развития уезда. Сначала секретарь парткома сделал доклад, потом начали обсуждение. Секретарь после доклада сразу же уехал, даже на обед не остался, мол, у него переговоры о привлечении инвестиций. Начальники деревень и сел, начальники районов и начальники всех ведомств остались обсуждать доклад о пятилетней программе. Никто и предположить не мог, что секретарь парткома приехал играть в мацзян. Играл он три дня и три ночи. На третий день после обеда он вернулся в уезд сделать итоговый доклад на заседании. Глаза у него покраснели и опухли, но он сказал, что из-за переговоров с зарубежными инвесторами некогда было спать.

— Правда?

— Жители того уезда, где живёт моя сестра, рассказывают эту историю как сказку. Представь себе, спешил на игру в мацзян после доклада, не дождавшись даже обеда. Жил в трёхзвёздочной гостинице. Вызывал девушек в баню для массажа. Говорят, что, когда его задержали, в его портфеле нашли только презервативы и какие-то таблетки. Да, на такого секретаря зря надеешься…

— Что ты переживаешь? — удивилась женщина.

— Ну ведь такая история диковинная. Хотя кого интересует мой рассказ…

— Тогда не говори.

— Даже по радио передавали, мне-то говорить не страшно.

— Те, кто рассказывает по радио, получают за это деньги. А ты зря говоришь, никто не даст тебе ни гроша.

— Ну ты и…

— Секретарь парткома играет в мацзян, а мы копаем камни, чтобы заработать на жизнь. Если бы он не играл в мацзян и не спал бы с проститутками, мы бы всё равно копали песок и камни. Какое тебе до него дело?

Мужчина, вытаращив глаза, не нашёлся что ответить женщине. Помолчав некоторое время, он наконец-то нашёл слова, чтобы возразить:

— Эх ты! Какая ты равнодушная! Только… только тогда, когда я похвалил фигуру той женщины, ты завозмущалась.

— Тогда и дальше хвали других женщин, я не буду тебе мешать, — отвечает женщина. — Меня волнует только наша жизнь.

— Думаешь, я надеюсь на такого секретаря, верю, что он приведёт нас к хорошей жизни? Ха, он привёл бы нас к столу мацзян, — говорит мужчина. — Я копаю камни здесь, на пляже, с утра до ночи, круглый год. Разве я делаю это не ради нас с тобой? Конечно, я знаю, что его игра в карты нас не касается! И его арест нас тоже не касается!

— Мы получаем деньги за камни! — замечает женщина.

— Мне давно ясно, камни — наша жизнь, — соглашается мужчина.

Я слушаю эту весёлую перебранку мужа с женой, и у меня теплеет на душе. Бабник секретарь парткома меня не волнует. Меня интересует, настоящая это ссора или нет.

Мне всё равно, о чём они говорят. Я слушаю, как беседуют наши земляки в первую весну нынешнего века, слушаю перебранку между мужчиной, которому не довелось поступить в вуз, и женщиной, у которой когда-то была прекрасная фигура. Только сейчас я понял, зачем я хожу сюда. Раньше я приходил к этим грохотам просто так, а теперь мне стало всё ясно — мне хочется наблюдать, как ссорятся супруги.

— Эй, как этому секретарю живётся в тюрьме? — задумчиво интересуется мужчина.

— Эх ты! Ты посмотри на него, Лао Чэнь! Что за человек! — сердится женщина. — Только что сердито ругал секретаря, а теперь волнуется о его горькой жизни в тюрьме!

— Ведь он привык к роскошной жизни! Его сопровождали, носили его портфель, дарили ему деньги и подарки, делали ему массаж. А теперь ничего этого нет. В камере кормят двумя пампушками с варёной капустой, и приходится самому кирпичи носить и тележку возить. Как ему вытерпеть-то? — говорит мужчина.

— Тебе какое дело?

— Теперь он живёт даже хуже меня. Здесь, на пляже, я работаю как хочу. Захотел — могу отдохнуть, покурить и выпить. Иногда мне везёт, мостик случайно переходит женщина с хорошей фигурой, и я за ней наблюдаю. А он сейчас живёт хуже некуда: устал или надоело, всё равно работать надо, надзиратель с электродубинкой ходит за тобой! Может, уже привыкшему к роскоши человеку труднее переносить тяготы, чем людям, которые жили так всегда?

Ему никто не отвечает. Я молчу, его жена тоже. Он вдруг сам отвечает на свой вопрос:

— По-моему, человек — это дурак, дура-а-ак!

В миг, когда солнце садится за равнины, когда только-только опускается за горизонт, вокруг становится так красиво, зелёная роща ив и тополей окрашивается в оранжевый цвет. Трава на берегах тоже становится оранжевой. Мужчина и женщина, стоящие на мостике, тоже окрашены закатом, и не разобрать, кто из них кто.

Когда после длительной командировки я вернулся к реке Цзышуй, пшеница уже начала колоситься.