Дмитрий Ким - Поколение надежды

Его уважали за рассудительность и житейскую мудрость. Его боялись за хладнокровие и жестокость. Но алкоголь оказался сильней, и в какой-то момент внутренний стержень Немца сломался. Он стал необязательным. Стал забивать на дела. Приезжал сильно пьяным на важные встречи. Давал обещания, которые не мог исполнить. Окружающие быстро перестали воспринимать его всерьёз. Постепенно центробежные силы стали разводить нас по разным направлениям: Джамбулат занялся строительством и мебельным бизнесом, новички команды — Марат и Байгали — розничной торговлей и рестораном. Немец, желая вернуть былой авторитет, собрал самых отмороженных бойцов и встал на путь откровенного криминала.

Мы всё ещё периодически собирались, пытались реанимировать совместную деятельность, обсуждали покупку большого производственного актива. Но так ни о чём и не договорились. Ещё некоторое время нас удерживали вместе воспоминания о том, как всё начиналось: как ели из одной чашки, как делили хлеб, как спали в грузовиках, когда торговали сахаром и водкой. Но воспоминания о прошлом уже ничего не могли изменить.

Я непрерывно пил. Тане, конечно, это не могло понравиться. Начались скандалы. Мне казалось, что я стал выглядеть менее круто в её глазах. Пытаясь поднять самооценку, я начал буквально швыряться деньгами на публике. Оплачивал все столы в ресторанах, покупал и раздавал ящиками дорогой алкоголь, демонстративно оставлял огромные чаевые. Всё это, по моему мнению, должно было впечатлить любимую и окружающих. Но Таню такое поведение только бесило, а окружающие молча крутили пальцем у виска.

Росла моя неуверенность в себе, а с ней появилась ревность. Я стал подозрительным. Когда мне что-то мерещилось, срывался на мат. После очередного скандала она уходила из дома. Я, естественно, ехал её искать. Если находил где-нибудь в ресторане с подругами, крушил всё вокруг, избивал парней, случайно попавшихся под руку. Вёл себя как настоящий безумец. От меня, как от законченного отморозка, стали отворачиваться даже близкие друзья. Таня ещё какое-то время не теряла надежды привести меня в чувство. Мы ссорились, мирились, расходились и снова сходились по нескольку раз в месяц.

Во время очередного примирения мы ужинали с ней в единственном ночном ресторане города. Всё шло хорошо, мы только что в очередной раз договорились больше не ссориться и снова признались друг другу в любви.

На танцполе ко мне подошёл Анатолий, давний знакомый, известный в городе бандит.

— Кореец, салам! Как дела?

— Нормально, Толя. Как сам?

Мы обнялись, приветствуя друг друга. Я был уже изрядно пьян. Он тоже.

— Женился? — Толя показывает рукой на танцующую неподалёку Таню.

— Да так, не знаю пока, — скривив неопределённую гримасу, ответил я.

— А чё ты кривляешься?! — вдруг завёлся Толя. — Чё, нормально не можешь ответить, когда я спрашиваю?!

— Раз на то пошло — кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался?! — ответил я, закипая.

— Ты чё, Кореец? Попутал?! Базара хочешь?! 6 6 «Базара хочешь?» — на сленге того времени означало, что оппонент счел твоё поведение вызывающим и готов к дуэли.

— Почему бы и нет! Пойдём! — кивнул я в направлении выхода.

Я шёл по коридору первым и сквозь пьяный дурман думал: «Толя борец-вольник, призёр чемпионата Европы, мастер спорта. Он бухой, ведёт себя как бык, разговаривать бесполезно…» Выйдя в холл ресторана, я резко развернулся и точным ударом в подбородок выключил его. Толя, потеряв сознание, рухнул на пол.

Я достал сигарету, закурил. От табачного дыма закружилась голова. Из зала выскочила Толина братва и вмиг сравняла меня с бетонным полом.

Очнувшись, я увидел заплаканное Танино лицо, она прикладывала к моей голове мокрое полотенце. Я с трудом поднялся, оглядывая шумящую толпу. Прохрипел: «Ждите меня, я сейчас». И, опираясь на Таню, спустился к машине. Она села за руль.

— В Учхоз, — еле слышно произнёс я.

Пока ехали, я постепенно приходил в себя. Всё тело болело, было тяжело думать и говорить.

— Козлы! Уроды! Как они могли?! Толпой! — причитала всю дорогу Таня дрожащим голосом. Было видно, как сильно она испугалась.

Я высадил её у своего дома: «Жди здесь». Достал из гаража «Мэверик» — помповое короткоствольное ружьё двенадцатого калибра. Пачку патронов, снаряжённых пулями. Проехал по деревне, разбудил Немца, других бойцов, и мы на трёх машинах двинули обратно в город. У ресторана я проинструктировал парней:

— Заходим и бьём всех подряд. Потом разберёмся, кто прав. Толян — мой!

Мы ворвались в вестибюль ресторана и побежали вверх по лестнице в основной зал. На середине пути я скинул со ствола плед, которым его прикрывал, и снял предохранитель.

…В пьяном угаре я был готов убить человека.

В этот момент по лестнице спускались трое парней — приятели из ещё одной бандитской группировки города. По команде мои бойцы их пропустили и побежали дальше в зал. Старший из этой троицы, Азамат, увидел у меня ружьё и преградил дорогу.

— Кореец, остановись! — сказал он, схватив двумя руками ствол. — Стой, одумайся!

— Азамат, отпусти! Пусти меня, я должен! Ты не понимаешь!

— Нет! Кореец, братишка! Остановись! Будешь потом жалеть!

Азамата до этого момента я не видел несколько месяцев. Тогда, на лестнице, я ещё не знал, что он лежал в больнице после тяжёлого ранения, полученного в очередной разборке. Чудом выжил. Сегодня ночью вместе с близкими друзьями он хотел отметить свою выписку, но, зайдя в ресторан и узнав, что там произошло, не захотел оставаться.

Азамат крепко удерживал ствол, продолжая меня вразумлять. Но пары алкоголя, затмившие мой разум, не давали его услышать. Наконец я вырвался и вбежал в зал.

Там никого из моих недругов уже не было — лишь несколько случайных посетителей, попавших под раздачу. Пока Азамат удерживал меня на лестнице, Толя со своей бригадой эвакуировался на грузовом лифте.

На следующий день весь криминальный цвет города собрался на большом пятаке у окраины. Приехал «положенец» — ставленник вора в законе, призванный следить за порядком в криминальных кругах. «Положенец» своими речами подвёл нас с Толей к тому, что это была просто пьяная драка, что надо меньше бухать, а сейчас нужно просто забыть обиды и обнять друг друга. Протрезвев и придя в себя после кошмаров той ночи, я был счастлив видеть Толю живым и здоровым.

Сейчас, когда читаю в СМИ сообщения об убийствах, меня охватывает ужас от того, что люди совершили непоправимое. И одновременно возникает безмерная благодарность вселенной за то, что я не стал одним из них. Благодаря случаю с Толей я знаю, насколько тонка грань, отделяющая обычного человека от убийцы. Моя грань — это бутылка виски и три лестничные ступени, которые я не успел перескочить благодаря случайно вставшему на пути разумному человеку.