Миа Канкимяки - Женщины, о которых думаю ночами

Изабелле Бёрд исполнилось десять лет, когда австрийка Ида Пфайффер (1797–1858) отправилась в свое первое путешествие из Вены. На черном дагерротипе, висящем над моим рабочим столом, сидит тетушка с сухим выражением лица, одетая в платье в стиле бидермейер и с косынкой-фишю на голове. Рядом с женщиной – символ всех путешественников – глобус, а также чистый лист бумаги и книга. Смысл изображения одновременно и абсурден, и вызывает трепет, ибо включенные в него символы всецело противоречат друг другу. Это Ида Пфайффер, о ней я думаю ночами.

Ида выросла в богатой семье владельца суконной фабрики. Отец воспитывал ее так же, как и сыновей. Он одевал ее в мальчиковую одежду и шутил, что из Иды вырастет бравый офицер. Спартанским стилем воспитания он преследовал цель привить детям смелость, решительность, выдержку, умение переносить лишения, питаться скудной пищей, терпеть боль – позже все это Иде пригодится. Умер отец, когда ей было девять. Мать начала воспитывать дочь в более подобающем для девочки духе: пыталась заинтересовать ее куклами и нарядами, но безуспешно. Ида расхворалась и в конечном итоге доктора рекомендовали ей продолжать носить мужскую одежду. В 13 лет Иде пришлось окончательно перейти в мир женщин, где пришлось учиться рукоделию, приготовлению пищи, религии, иностранным языкам, танцам и тем, что было обязательно в воспитании девочек, – игре на пианино. Это вызывало у нее такую ненависть, что она резала себе пальцы и обжигала их сургучом. Математика и естественные науки исключались из круга ее интересов, поскольку из Иды должна была вырасти настоящая жена и мать. Только она уже в юном возрасте начала грезить о дальних странах, зачитываться историями о путешествиях, несмотря на то что подобное чтение вовсе не считалось подобающим для девочки. Тогда же Ида влюбилась в своего домашнего учителя. Тот просил ее руки, но мать даже слышать не хотела о таком браке. Тогда Ида объявила, что либо она выйдет замуж за этого человека, либо вообще никогда не свяжет себя брачными узами. Некоторое время ей даже удавалось отвергать других ухажеров, но в 23 года ее все же выдали за человека вдвое старше ее – Антона Пфайффера. Приняв его предложение, она тут же объявила ему, что будет вечно любить другого.

В течение тринадцати лет Ида исполняла обязанности послушной супруги и любящей матери, хотя условия ее жизни к этому вовсе не располагали. Супруг оказался на грани разорения. Он растратил все ее приданое, и семье пришлось отказаться от прислуги, продать карету и лошадей и, как позже описала Ида, они годами жили впроголодь, не зная, что сулит им завтрашний день. Ида тайком зарабатывала на пропитание: она давала уроки рисования и музыки – все те же ненавистные уроки игры на фортепиано! Когда в 1833 году ее муж получил предложение по службе перебраться в Лемберг, Ида решила остаться с двумя сыновьями в Вене, где братья вели семейное дело и обещались взять ее к себе на попечение. В 36 лет она фактически оставила своего мужа и, не говоря никому ни слова, начала изучать географию и тайно лелеять мысль о путешествиях.

Потом мальчики выучились и начали жить самостоятельной жизнью. И тут Ида всерьез задумалась над реализацией своего плана. Да, она хотела полностью изменить свою жизнь и порвать с прошлым , но под каким таким благовидным предлогом можно отправиться в одиночку куда-нибудь далеко, да так, чтобы не вызвать досужих разговоров и всеобщего негодования? Нашлось гениальное решение: паломничество. В течение многих столетий именно паломничество являлось единственной возможностью для женщин увидеть мир. Да и в наши дни никто слова не скажет, если благочестивая с виду 44-летняя мать и жена (муж которой может быть староват для путешествия) решится отправиться в Святую землю, следуя тем самым своему призванию.

Семье Ида сообщила упрощенную версию: якобы она едет к проживающей в Константинополе знакомой. А в действительности она уже в течение года занималась планированием поездки в политически нестабильный регион – на Ближний Восток и в Северную Африку. Ее сыновья и друзья посчитали вояж в Константинополь безумным и при всем при том смехотворным проектом. Будучи женщиной, она не справится с испытаниями, такими как суровый климат, скудное питание, подстерегающие повсюду болезни и – о ужас! – насекомые. Да еще и одна! Мало того что подобное путешествование являлось неженским делом, оно не очень-то подходило для женщины ее возраста. Ей подобало уже оставить все дела и спокойно наслаждаться старостью. Только Ида считала иначе: «Лишения меня не смущали, я имела тело крепкое и здоровое, смерть не страшила, и, родившись в прошлом столетии, я могла позволить себе путешествовать в одиночку». Вот именно: солидный возраст тоже может быть преимуществом – юбки в пол, чтобы обеспечить сохранность морали, в таком возрасте уже ни к чему.

Перед отъездом Ида привела в порядок домашние дела, написала завещание, чтобы ее (вполне вероятная) смерть не причинила никому затруднений. Между тем перед ней стоял целый ряд и других насущных вопросов. Там, куда она планировала отправиться, не было ни гостиниц, ни железной дороги, и путешественники были вынуждены вести все необходимое с собой. (Томас Кук начнет организовывать свои вояжи только через пару десятков лет.) Информация о местных условиях практически отсутствовала – изданные в Европе книги с литографиями давали крайне идеализированное представление о дальних странах, – так что ее ожидало путешествие вслепую. На свои скромные сбережения Ида не могла даже позволить себе приобрести солидного размера саквояж. Будучи практическим человеком, перед поездкой она обстригла себе волосы, что стало одним из самых радикальных ее поступков: в то время женские короткие стрижки носили только женщины-заключенные да пациентки психиатрических лечебниц.

В марте 1842 года Ида села в Вене на пароход и двинулась вниз по Дунаю в сторону Черного моря, к Константинополю. В первые дни пути Ида ощущала недомогание, у нее поднялась температура и разболелась голова. Словом, то была типичная реакция организма на шоковое состояние, вызванное поездкой. Сама Ида констатировала, что ее болезнь началась по причине смены климата, грусти по оставленным близким и нервного напряжения. Судно шло две недели, и это время Ида посвятила опросу всех пассажиров. По прибытии в Константинополь она обладала всей необходимой информацией – от мест размещения до суммы чаевых. На месте она впервые в жизни забралась в конское седло, научилась ездить верхом и осознала глубинный смысл путешествия: «Перед моими глазами открывается иной мир. Здесь все другое: природа, искусство, люди, обычаи, образ жизни. Сюда стоит ехать, если жаждешь увидеть нечто иное, нежели… обычную жизнь». В мае Ида продолжила свой путь – сначала на Кипр, затем в Бейрут и далее по направлению к Иерусалиму. Паломничество продлилось девять месяцев. Помимо религиозных объектов она посетила Сирию, Ливан, Египет (где поднялась на пирамиды и съездила на верблюде к Красному морю) и Италию.