Денис Коваленко - Хавчик фореве...

— Ты что, украл у меня деньги? — еще не совсем понимая, странно вглядываясь в меня, спросил Морозов.

— Деньги! — прошептал я.

— Ты что, украл у меня деньги? — повторил свой вопрос Морозов; повторил твердо, но, казалось, еще не веря в это.

Теперь я наконец разглядел Морозова, разглядел отчетливо: тонкая складка рта с брезгливо опущенными уголками губ.

— Деньги… — уже оправдываясь и все еще не понимая причины этих брезгливо опущенных уголков губ, прошептал я.

Ничего не сказав, Морозов ушел в мастерскую. Я, спотыкаясь, за ним.

— Вот они, смотри…

— Ты украл у меня деньги, — растерянно глядя куда-то в сторону, упрямо чеканя каждое слово, повторил Морозов. — Ты вор, — заключил он, теперь пристально смотря мне в лицо.

— Ты что, тупой?! — не выдержав, вскричал я. — Вот они! Я пришел к тебе… — Я наконец понял, в чем меня обвиняют. — Я… Если бы я хотел украсть, разве я пришел бы к тебе?! Ты тупой! — орал я. — Вот, бери, бери все! — Я швырнул ему в ноги горсть купюр.

— Подними деньги, — сказал Морозов. — Подними все.

— Хорошо. — Я обиделся. — Хорошо, — повторил я и, опустившись на колени, ползая, стал подбирать деньги.

— И в прихожей, — сказал Морозов.

— Хорошо, — горячась, в гневе шептал я, собирая разбросанные по полу купюры. — Ты, значит, меня обвиняешь. Ну и дурак…

— И в коридоре, — повторил Морозов.

— Ну и как хочешь. — В прихожей я поднялся во весь рост и громко заявил: — Я не вор. Был бы я вор… А я не вор. Вот. — Я протянул ему сжатые в кулаке купюры.

— Все подбери.

Давясь злобой, я собрал все деньги, вернулся в мастерскую.

— Вот! — Я положил на стол деньги. — Здесь больше, чем двести долларов!

— Больше мне не надо. — Отсчитав, Морозов протянул мне «сдачу». Я взял ее и, аккуратно приложив к внушительной, в ладонь толщиной, пачке, разделил ее на четыре части, две свернул в трубочку и засунул в передние карманы, две плашмя в задние. — Дурак ты, Морозов.

— А ты вор.

Уже в подъезде я с силой впечатал кулак в стену, даже боли не почувствовал.

— Я — вор! — насупившись, готовый разрыдаться, бормотал я, скоро спускаясь по ступенькам. — Я — вор… Дурак ты, Морозов.

— Я здесь, — услышал я, проходя мимо какой-то машины. Обернувшись, увидел мужчину, который привез меня к дому Морозова.

Сев в машину, захлопнув дверцу, я коротко произнес:

— В казино.

— В то же?

— Нет, в другое.

Через какой-то час я забыл о Морозове. В том же одуряющем возбуждении (но уже следуя какому-то чутью, сдерживая радость) я сидел за покерным столом, все так же, не считая, ставил фишки, то и дело уточняя правила игры у молоденькой девушки-крупье, открывал перед ней свои карты. Я даже не пытался запомнить, где каре, где флеш. Фарт был! Фарт был и здесь: какая бы карта ни появилась у меня на руках, у крупье карта непременно оказывалась меньше. Теперь я уже не вскакивал и не кричал. Я просто хихикал, как идиотик, приговаривая: «Что, опять выиграл? Ну надо же, ну скажите пожалуйста».

Слева от меня сидел невысокий парень в серой джинсовой рубашке. Он болезненно вглядывался в свои карты; поставив последнюю фишку, он вновь проиграл.

— Не горюй! — дружески хлопнул я его по спине. — Возьми мои фишки, мне сегодня чертовски везет. Заметь — чертовски. Я сегодня щедр и богат.

Парень неуверенно и странно покосился на меня.

— Безвозмездно, — произнес я, чеканя каждый согласный, — значит даром. Бери, я щедрый!

Он сделал неуверенное движение плечами, но взял две мои фишки, поставил и проиграл.

— Ерунда! Бери еще, — подбадривал я.

Через четверть часа мы, как старые друзья, хлопали друг друга ладонями по спинам, усмехались, пили вино, коньяк. Я легко запомнил его имя, он оказался моим тезкой.

— Макс, ты классный парень! Тезка ты мой! — Я уже обнимал его.

Скоро я подозвал официанта и конфиденциально попросил его предоставить мне и моему другу парочку красивых проституточек и… все такое…

То ли мой вид ему не понравился, то ли… словом, официант сдержанно ответил, как мне показалось все время ища глазами охрану:

— Здесь казино, а не бордель.

— А по-моему, казино и есть бордель. — Я с вызовом уставился в лицо официанта и громко произнес: — Пойдем, Макс, из этого борделя.

Выходя из казино, все еще злой на нахала официанта, я говорил:

— Сейчас, тезка, ко мне поедем, проституток снимем. Ананасы в шампанском, все дела. Я же обычный художник, Макс, обычный учитель рисования. И такие деньги! Макс! — И, как недавно — Морозова, я крепко обнял своего нежданного друга.

— Все нормально, — хлопал он меня по спине, пытаясь высвободиться из моих объятий.

Когда мы въезжали во двор дома, где я снимал комнату, я вдруг крикнул водителю:

— Шеф, у меня нет ни телевизора, ни музыкального центра, DVD даже нет! Где тут поблизости можно купить это?!

— Четыре часа утра, — устало и раздраженно сказал таксист. И ничего не добавил. Уверен, за время дороги я до чертиков надоел ему бестолковой суетой и болтовней.

— Ладно, завтра куплю. Шеф! Шампанское же забыли! И ананасы! Разворачивай в магазин.

Нехотя он выехал из двора и направился к ближайшему магазину.

— Шеф, — не унимался я, — поехали с нами: проститутки, все дела. — Я хотел обнять весь мир, всех облагодетельствовать. — Ну, что, едем, шеф? — трепал я его за плечо. — О, приехали, тормози, я скоро!

В магазине я хватал все подряд, суетился, всем рассказывал, что богат, показывал деньги, что-то покупал и дарил продавцам. Забыл обо всем и о такси в первую очередь. Я был искренне уверен, что меня все любят, все: продавщицы, охранники.

— Поедемте со мной! — звал я их. — Устроим праздник! Да плюньте вы на эту работу, я богат, я плачу, я дам вам все. — Я видел: они смеялись, — и я смеялся. — Я богат, я художник, я учитель рисования, я работаю здесь недалеко, в школе. Вы видели богатого учителя?! Это я. Он перед вами.

— Ну что, идем?

Я обернулся. Макс ласково смотрел на меня. Все ласково смотрели на меня. Иначе и быть не могло. Я был богат, весел, щедр. Не могло быть иначе! Все меня любили!

— Да, конечно! Идем! — Я уже обнимал своего тезку. — Идем.

Меня остановили продавщицы.

— Да, я же забыл! — Я набрал пять огромных пакетов снеди. Один пришлось оставить в магазине, в подарок. Я всему радовался.

Наконец мы остановились возле моего подъезда. Мне было легко и хорошо. Я знал: сейчас мы войдем в квартиру, вызовем проституток, и… будет праздник!

На журнальном столике не оставалось места: бутылки, вытянутые, тоненькие, — с вином; толстые, круглые, — с коньяком; фрукты, буженина, сыр, копченый осетр. Сидя в кресле, молча наблюдая все это гастрономическое богатство, я изредка протягивал руку, чтобы похлопать Макса по плечу, чтобы он подтвердил — праздник же! Оставалось только ждать проституток.