Николай Пономарев - Точка бифуркации

Я повернулся в постели, помотал головой, чтобы сама мысль о разводе родителей исчезла. Решил никогда не думать об этом.

Девятого мая в городе – салют. С утра перекрывают набережную, ставят палатки с газводой и разными мелочами для детей. Прадедов своих я не помню, только видел на фотографиях. Двое из них во время войны были в армии, один попал в плен под Киевом, другой отслужил всю войну на Камчатке, двое были эвакуированы с заводами в наш город из Харькова, да так и остались. Отец с мамой праздник отмечают на даче, с бабушками и дедушками. Отличный повод собраться вместе.

Праздник значимый, весь город увешан плакатами с солдатами, суровыми, но нежными. На всех растяжках – поздравления с гвоздиками. Вместе собираются не только мои родственники. И всё же я не поклонник прогулок на салют. Празднующие люди, к сожалению, не всегда знают меру, поэтому приятный запах распустившейся листвы перебивается густой вонью цветнопольского магазина. Слишком много людей с нездорово-красными лицами, компаний с детьми и пивом, бросающих жестяные банки прямо под ноги, и бывших одноклассников Варвары с непонятными настойками, прячущихся одновременно от полиции и предков. В прошлом году мы решили не ходить на салют, а собрались у меня дома с тремя коробками конфет и соком. Во что-то играли, пока не приехали родители. Салют посмотрели в трансляции, и отец после него благополучно всех развёз.

В этот раз я предложил сходить на салют сам. Сидеть дома, когда весна наконец расцветает, по крайней мере глупо. Взял рюкзак с термосом, печенье, встретил на остановке Марину, точнее, она помахала из автобуса. Пару дней до этого стояла прохладная погода, но сегодня начало теплеть, и на улице было градусов пятнадцать. Вышли на Красном проспекте, едва проехав памятник казачеству. Может, стоило доехать до Музыкального театра, там салют видно лучше, но куда интереснее дойти пешком.

Река разлилась. Половодье. Если наклониться через парапет и протянуть руку вниз, то холодную майскую воду можно зачерпнуть. В новостях передавали, что в низинах Угольного залило частный сектор и его героически спасали. Вода не собиралась уходить, сделали подобие плотины. Мы с Мариной хотели сходить туда и посмотреть, но времени не было, да и погода не позволила. Марина набрала пригоршню воды, и она тоненькой струйкой стекала на асфальт. Мимо проходили патрульные полицейские и строго запретили нам так делать. Странный запрет. Я бы лучше придирался к тем, кто на ногах твердо не стоял, но тогда с набережной пришлось бы выгнать изрядную часть празднующих. Марина пожала плечами вслед уходящим полицейским, вытерла руки о джинсы, и мы отправились в сторону центра.

С каждым нашим шагом солнце опускалось всё ниже за реку, и вот уже появилась баржа, с которой и производился салют. Где-то впереди духовой оркестр играл военные марши. Из раскрытого окна многоэтажки слышалось что-то пошло-попсовое. Эти звуки смешивались с шагами по асфальту в общий гул. Множество ожидающих салюта людей, кто с шумящими детьми, кто один, кто компанией, слилось в густой человеческий поток. В нём, словно влекомые рекой щепки, встречались одноклассники поодиночке и группами. Каждый пытался определить, кто рядом со мной: Мурзя или Вжик. Удивлялись, когда понимали, что я держу за руку неизвестную девушку. Почти столкнулись и с Варварой. Она тоже не стала ничего выдумывать на этот вечер и в ожидании салюта щебетала со Станиславом. Счастливая. Поздоровался с ними, но, кажется, сейчас я имел такое же значение для Варвары, как она для меня в сентябре. Она глаз не отводила от своего парня из химбио.

Поток постепенно оседал у парапета, смотровых площадок у самой реки или, наоборот, прижимался к зданиям, выискивая лучшие места для просмотра. На самом деле смотреть салют можно с любой точки набережной, всполохи его даже из моей квартиры видны, но почему-то самыми престижными считаются места у парапета. На него, несмотря на запреты полиции, допив свою бурду, уселись бывшие одноклассники Варвары, мамочки водрузили малышей, парни девушек, а в одном месте забрался лихой дедок. Он при первых залпах закричит не «Ура!», как все, а «За ВДВ!».

Марина, прижавшись ко мне спиной, смотрела салют молча. Сначала ощущается лёгкая дрожь. Это стреляет орудие. Потом тоненький след раскрывается многоцветным огненным шаром. Роем огоньков-пчёл. Расцветающим блистающим цветком. Полыхающими спиралями, улетающими во все стороны. И этот взрыв в воздухе тоже ощущается как вибрация.

– Красиво, – сказала Марина, с сожалением глядя на уплывающую баржу и небо.

В небе загорались звёзды.

– Красиво, – согласился я.

Люди с набережной уходили по домам. Кому рано утром на работу, кому в школу, у кого-то, как у бывших одноклассников Варвары, осталось ещё немного пойла и его надо допить. Скоро никого не останется.

Мы никуда не пошли.

Вечерний свежий ветер дул мне в спину. За спиной у Марины едва зеленеющая ива. И фонарь.

– Знаешь астрономию? – спросил я.

– Астрономию? – уточнила Марина. – Могу показать Большую Медведицу и Венеру. Ещё помню стихи: «Взгляни на звёзды: между них милее всех одна! За что же? Ранее встаёт, ярчей горит она?» И ещё мы с Машей, когда я жила в Барнауле, читали книгу по астрологии. Там о звёздах разная ерунда.

– Ерунда?

– Всё, что там написано, уже неважно, – сказала Марина и, поискав на небе знакомое, показала пальцем. – Большая Медведица – вон тот ковш.

В городе звёзды видны куда хуже, чем в Чукале, но всё же я показал и Малую Медведицу, и Орион. Потом нашёл Гвоздодёр, и Колобка, и Танцора, иначе Бодера Великолепного.

Марина рассмеялась.

– А вот там, – показал я на заветное место среди звёзд, – вот там – созвездие Марина.

– Покажи ещё раз, – попросила Марина. – Вдруг захочется ночью посмотреть на Бодера Великолепного.

– Только эти звёзды виднее за городом или хотя бы в Чукале. Здесь освещение засвечивает и сияние слабее.

Марина кивнула.

Через три миллиарда лет в космосе столкнутся Андромеда и наш Млечный Путь. Две галактики, со всеми своими звёздами, станут одной. Прямо сейчас они приближаются друг к другу, уже сели на космических остановках в идущие двенадцатые автобусы и едут со скоростью триста километров в секунду. Когда одна галактика заметит другую и выскочит из своего автобуса, чтобы залезть в идущий навстречу, то человечества, конечно, не будет. Солнце станет другим, исчезнут Гвоздодёр, Колобок, даже Большая Медведица. Что уж говорить о Танцоре и Марине. И это будет грандиозным космическим событием. Очень красивым, не хуже сегодняшнего салюта, я однажды видел модель столкновения. Есть ещё мнение, что галактики всего лишь приблизятся и разъедутся в разные стороны, не замечая друг друга. Навсегда. Так что это всё не точно.