Евгения Овчинникова - Иди и возвращайся

Я открываю дверь в холл плечом. Мира бежит следом, и я чувствую, что вот-вот охранник ее схватит. Перепрыгиваю через турникет, открываю входную дверь и жду, когда Мира вылетит из нее. Убегаем по Восстания. Я понимаю, что «Медицина будущего» нашпигована камерами, что камеры есть у каждого магазина на улице, и бегу, не закрывая лица, – нас все равно найдут. Оглядываюсь – охранник не отстает. И тут наперерез ему из Саперного переулка выбегает Улитка – она ждет нас там, где договаривались.

– Дяденька, дяденька! – вопит она, вешаясь с разбегу на охранника. – Помогите найти дорогу до метро, я заблудилась.

На зебре я оглядываюсь – охранник остановился и пытается стряхнуть с себя Улитку, но тщетно, она вцепилась в него обеими руками. Хватаю Миру, и мы поворачиваем на Виленский, в переулке залетаем в мою арку и поднимаемся ко мне.

Несколько минут ждем, что с лестницы раздастся топот и в дверь позвонят, но ничего не происходит. Поэтому мы вставляем флешку в мой ноутбук и смотрим, что удалось достать.

В папках – графики, таблицы, непонятные цифры и сокращения. Копирую данные на компьютер папы. Мы тратим с час, пытаясь понять, что удалось добыть, пока не приходит папа.

Он переводит взгляд с Миры на меня и обратно с меня на Миру. Мы сжимаемся и хотим раствориться в воздухе. Папа никогда не ругается. Иногда говорит повышенным тоном, но только если его довести по-настоящему. Ничего рассказывать не требуется – папе уже позвонил Вадим Петрович и рассказал, что мы натворили.

– Я сказал, что вы хотели посмотреть, как изменился институт, и что больше этого не повторится. Надеюсь, вы понимаете: что бы ни произошло, вы должны оставаться в рамках закона. Или, по крайней мере, создавать видимость. – Папа устало садится на диван напротив нас, и я замечаю, что у его глаз появились новые морщины.

– Мы… – начинаю я, но папа останавливает меня жестом.

– Но мы же теперь… – Я делаю новую попытку, но папа кладет руку на мою.

Я замолкаю. Мира за все время не произнесла ни слова и сейчас тоже молчит и пинает ножку моего стула.

– Идемте поедим куда-нибудь, – неожиданно говорит папа. Он выходит из комнаты, и слышно, как он в прихожей застегивает молнию на куртке. – Вас долго ждать?

Мы с Мирой переглядываемся. Я открываю рот, чтобы задать вопрос, но она прикладывает палец к губам.

Мы выходим из дома и идем по Радищева к Кирочной. Папа сосредоточенный и хмурый. Мира подозрительно на него поглядывает, я по-прежнему ничего не понимаю. Непонятно, куда он нас ведет, – обычно, если лень готовить, мы идем поесть в один из ресторанов на Маяковского, но это в другую сторону. Наконец не выдерживаю и, забегая вперед него, сообщаю:

– Мы скопировали папки с результатами исследований на флешку.

Он останавливается.

– Они знают?

– Только если на ноуте есть система логирования, – отвечаю я.

– Смотрели, что в папках?

– Да, но ничего не поняли.

– Мне нужно посмотреть, – говорит он.

– У меня с собой, – говорю я, показывая на торчащий из рюкзака ноутбук. Перед тем как уйти, я предусмотрительно захватила его.

– Показывайте, – говорит он.

Мы заходим в ближайшую кофейню и садимся за столик прямо у двери. Мальчишка-официант в длинном переднике направляется к нам, но папа отрицательно мотает головой, и тот возвращается за стойку.

Папа хмурится, разбирая графики и таблички на экране монитора. Мы с Мирой от пережитого и от нынешнего ощущения безопасности почти засыпаем, откинувшись на мягкую спинку диванчика. Официант делает вторую попытку принять у нас заказ, и папа просит принести один эспрессо себе и два латте для нас. Когда официант приносит заказ, папа отодвигает от себя ноутбук.

– Насколько я смог понять, сами по себе эти данные не доказывают ничего плохого. Но и хорошего тоже, – говорит папа, отпивая из маленькой чашки. – Данные говорят об отсутствии достаточных исследований побочных эффектов.

– Как ты это понял? – удивляюсь я, заглядывая в экран ноутбука – там по-прежнему непонятные мне графики и слова.

– После стольких лет расследований я уже сам могу проводить испытания и создавать препараты, – задумчиво сказал папа.

– Что мы можем с этим сделать? Посадить Вадима Петровича в тюрьму? А папа вернется? – спрашивает Мира.

Папа задумчиво потер переносицу.

– Боюсь, что нет. Запуск препаратов с недостаточными сведениями о побочках происходит сплошь и рядом, тем более если говорить о такой высокой эффективности, с какой действует ТЕО900. Скорее всего, на это закроют глаза. Но если это попадет не в научные, а в обычные СМИ, то, возможно, мы выиграем время.

– Время для чего?

– Не знаю. Наверное, на несколько дней они притихнут. Может быть, мама или Алексей снова попытаются связаться с нами. Если, конечно, они… – он замолкает и допивает кофе.

От последней произнесенной фразы я немею, и Мира, кажется, тоже.

– Они с вами связывались? – произносит Мира охрипшим голосом.

Но папа не намерен больше ничего нам объяснять:

– Пока мы ничего не можем доказать, и они оба находятся в опасности. Тем более из-за ваших выходок.

– Скажите нам, – тоскливо просит Мира.

– Нет.

Я понимаю, что больше от него мы ничего не добьемся, и Мира тоже, но дрожащим от обиды и напряжения голосом все же спрашивает:

– Зачем мы ушли из квартиры?

– Мира, хватит. Тебе пора домой.

– Вы тоже находили у себя жучки, да?

– Мирослава, ты заигралась в шпионские игры. Оставь это дело взрослым.

– Вы ничего не делаете. Вы только ждете и трусите, – ее голос дрожит, она замолкает, глотая слезы.

– Мы делаем всё, что можем, – устало говорит папа. – Сейчас, например, я позвоню следователю и расскажу о том, что вы нашли.

Он набирает номер. На той стороне не отвечают.

– Занят, как всегда. Подождем.

Мы ждем еще полчаса. На улице темнеет, как поздним вечером, потому что снова собирается дождь. Допиваем остывший кофе. Мира успокаивается, становится безразлично-усталой. Папа набирает следователя еще несколько раз – без результата. Наконец его телефон звонит. Папа поднимает трубку и молча слушает, отвечает: «Хорошо». Кладет телефон перед собой.

– Мира, звонила твоя мать. Вадим Петрович уже сообщил ей о вашей выходке. Она не может до тебя дозвониться. Тебе срочно нужно домой.

Мира немедленно собирается и уходит, бросив напоследок:

– Представляю, что сейчас начнется.

– Вообще-то тетя Лена звонила не поэтому, – говорит папа, как только за ней закрывается дверь.

По его тону, по судорожным движениям рук я понимаю, что все плохо.

– Месяца полтора назад нашли мужчину, – он запинается. – Предположительно дядю Лешу.