Микаэль Юрас - Короткие слова – великие лекарства

– Ты заметила его неравнодушие?

– По-настоящему нет. Мы с ним говорили, и больше ничего.

– Для него это было уже много.

– Иногда мужчины видят обольщение в равнодушном разговоре.

– Некоторые мужчины: не обобщай!

– Все мужчины, кроме тебя, если это тебе приятно.

– Это мне приятно.

«Сегодня вечером большинство французов будут отмечать Рождество в кругу семьи. В положенное время начались холода. Будет и снег; ожидается его выпадение в низменностях на значительной части страны. Туристические компании могут отдохнуть. Политики тоже отдыхают: сегодня у наших депутатов и министров выходной. Сейчас 9 часов; вы слушаете…»

Я положил историю болезни Яна в коробку, которую минуту назад решил выбросить на свалку. Это отсрочит ее конец на несколько дней – так же как президент Трамп дал индюшке отсрочку в День благодарения. Поверх папки Яна я положил другую, с историей болезни Чэпмена.

Его жена накануне позвонила мне, чтобы поблагодарить за текст. Она очень быстро объединила отрывок, роман и меня. Невероятно уравновешенная женщина. Она говорила со мной о своем муже и об удовольствии, которое он испытывал при мысли о сеансе библиотерапии. Она упоминала также о доброте мужа, о знаках его внимания, например, о стиральной машине. Чэпмен радовал тех, кто его окружал, не обрадовал только несколько дней назад. Она нашла его мертвым в подвале. Задняя часть головы разбита. Как он мог при падении удариться с такой силой? Как будто хотел подпрыгнуть и начал разбег… Но куда он бежал? Разве прыгают в подвале, да еще когда он затоплен? Это непонятно. Она не была там в тот момент и ругала мужа за то, что он случайно вылил воду на ее одежду. Его последний поступок – выплескивание воды. Потом – тайна. Она никогда не узнает, что произошло. С тех пор она каждую ночь проживает во сне эти неувиденные несколько минут. Всегда новый сценарий. Она, конечно, винила себя. Она ни в коем случае не должна была говорить с ним в таком тоне. И это были ее последние слова! Она обхватила руками голову – свою, в сущности, маленькую вывихнутую голову. Она хотела продать дом. Слишком много воспоминаний повсюду. Фотографии, подарки Роберта. И еще мышеловки. Они были в подвале повсюду. И плавали на поверхности воды. Одна подруга говорила ей о проклятии мышей. Она в это не верила. Как мышь могла бы сбить с ног ее мужа?

Тот, кто хочет войти в книжный магазин за несколько часов до Рождества, почти сумасшедший: это обычно тихое место становится похоже на многолюдный проходной двор, превращается в супермаркет слов. Перед рождественским ужином здесь тесно: покупатели ищут самый новый модный роман, самую новую книгу, которую надо прочесть, – подарок, покупаемый в последний момент.

И все же я решил зайти в свой книжный магазин – тот, который находится в моем квартале, как делал в любой из остальных дней года. Место, где человек часто бывает, становится для него своим. Человеку кажется, что оно ему принадлежит, даже если он не вложил ни гроша в это предприятие. Так устроен человек: он все себе присваивает. Итак, мой соседний книжный магазин: я должен называть его так, чтобы получать скидку в пять процентов, которую владелец магазина предоставляет «верным клиентам» (слово «покупатель» он выбросил из своего словарного запаса). Сейчас этот магазин был захвачен толпой людей, которых я никогда не видел среди этих недавно перекрашенных стен. Впрочем, только настоящие «верные клиенты» замечали, что цвет стен изменился. Стены стали серыми, «цвета фланели»; он мягче для глаз, чем прежний красный, который хозяин заведения называл «цветом красной смородины».

У этого продавца книг весьма необычный жизненный путь: до того как поселиться поблизости от моего дома, он пятнадцать лет торговал домашней птицей на рынке Ранжис. Однажды утром утки, пулярки и каплуны превратились в книги. Для большинства смертных это было бы радикальное изменение, но для моего книготорговца – нет. По его мнению, эти две профессии, на первый взгляд такие далекие одна от другой, очень близки. Товар немного отличается, но их сближает любовь к «хорошо сделанной» продукции. Чтобы оценить товар, его нужно потрогать. Надо много раз поворачивать товар в одну сторону, потом в другую. И убеждать возможного покупателя в хорошем качестве вещи.

В рождественские дни выручка книготорговцев увеличивается как печень птицы, которую кончают откармливать. Этот продавец книг был мастером подбирать аналогии. Если быть совершенно искренним, я не разделял его точку зрения. Ценность книги не зависит от ее веса, и я никогда не слышал, чтобы книга пела на рассвете.

Я узнал почти случайно, от слишком разговорчивого пациента, что настоящей причиной этого превращения торговца домашней птицей в продавца книг было огромное наследство, завещанное старой теткой. У покойной была в жизни только одна страсть – книги. Поэтому она включила в завещание одно условие: ее дорогой племянник, которого она считала подлым убийцей цыплят, должен был открыть книжный магазин в принадлежавшем ей доме. А дом находился в нескольких метрах от моей квартиры. Деньги творят чудеса.

Все говорили, все толкали один другого, у покупателей не осталось ни капли вежливости друг к другу. Я направился к моему любимому столу – тому, где находились сочинения классиков и о классиках. Там была великолепная книга о рукописях Артюра Рембо. В серой обложке, почти того же цвета, что стены. Если бы книгу приклеить к стене, она стала бы незаметной, словно исчезла. Но Рембо и так уже в достаточной степени исчез. На нее ушло много труда: подумать только, что этот поэт, когда был подростком, писал на клочках бумаги, которые потом обнаружили во множестве разных мест. Бродяга с листком бумаги и карандашом, согнувшийся над столом в ветхой гостинице… Издатели явно любят парадоксы, и читатели тоже… Справа от себя я заметил своего бывшего пациента, Филиппа М., который обратился ко мне два года назад. Он с бешеной скоростью просматривал книги: четверть обложки за две секунды. Так он ничего не узнавал о тексте.

– Здравствуйте, Филипп.

– Алекс! Я очень рад, что встретил вас. Вы такой же, как я: покупаете подарок в последнюю минуту.

– Вовсе нет. Я не ищу подарки, разве что для себя самого.

– Тогда вы совершенно правы. Нужно уметь доставлять себе удовольствие. Вы не могли бы направить меня, Алекс? Я хотел бы купить книгу для жены, а хозяин занят. И я думаю, что при таком количестве народа он освободится не раньше чем через час.

– Книга для Эльзы? Дайте минутку подумать.

Филипп М. тогда обратился ко мне из-за проблем в супружеских отношениях. Он думал, что больше не любит свою жену. И говорил, что литература, возможно, поможет ему ясней разобраться в его чувствах. Я никогда не вел такой случай. Я не знал, осталось ли у него еще немного любви в венах. Я скрестил на счастье пальцы, как адвокат, защищающий возможного убийцу, и достал книгу Арагона. Пусть на помощь придет поэзия. Не стихи старика Ронсара, который пытался встречаться с девушками своего времени (старый сатир!), а лирика Арагона. Этого оказалось достаточно. Тот, кто не влюблен, читая сборник стихов о любви, может быстро уснуть или засмеяться. Тот, кто влюблен, хотя бы немного, всегда найдет в них, чем поддержать огонь своего чувства. Филипп понял, что женщина, которая спала с ним рядом, по-прежнему была ему дорога – и не только потому, что соглашалась спать с ним рядом, и не потому, что терпеливо слушала его вечные рассказы о работе. Арагон разбудил в нем другое: «Глаза Эльзы» [40] «Глаза Эльзы» – стихотворение, которое Луи Арагон посвятил своей любимой жене и другу Эльзе Триоле. ( Примеч. пер. ) .