Марк Хелприн - Париж в настоящем времени

– А почему они связались с вами без моего разрешения?

– На карточке так написано. Там сказано: «в случае смерти или недееспособности», а вы недееспособны.

– Это не так.

– С точки зрения медицины и юридически – это так. С вашим диагнозом…

– Откуда вам известен мой диагноз?

– Как вы помните, вы сами подписали отказ от конфиденциальности. Так что – полная прозрачность, и в случае аневризмы базилярной артерии – одновременно острой и неоперабельной – технически и юридически вы полностью недееспособны.

– И что это значит?

– Это значит, что ваше пособие по инвалидности начнет действовать, как только мы получим официальное заключение, и что вы больше не можете работать. А это значит, что вы должны уволиться со своей должности и прекратить любую деятельность, связанную с текущим или будущим материальным возмещением и даже без него, – любую деятельность, связанную с вашей профессией или профессиями.

– А преподавать я могу?

– Нет.

– Даже частным образом, бесплатно?

– Возможно, вы забыли, но мы с вами уже обсуждали это раньше.

– А можно мне сочинять музыку? Бесплатно, для собственного удовольствия?

– Нет, если вы ее запишете нотами или на аудионоситель, ведь она может быть продана в будущем.

– Могу ли я хотя бы на виолончели играть? – спросил Жюль, не в силах сдержать сарказм.

– Можете, пока это не связано с материальным вознаграждением – выступлением или преподаванием.

– А как кто-нибудь узнает об этом?

– Может, и никак, – терпеливо сказал Арман. – Но если все-таки узнает, полис будет аннулирован и с вас взыщут все расходы на его реализацию.

– А если я расторгну договор или откажусь от пособия по инвалидности? Могу я отказаться?

– Отказаться от полиса вы можете не ранее чем через два года и если полностью выплатите взносы. Если же вы отказываетесь от выплат по инвалидности, то полис аннулируется со всеми последствиями, которые я вам уже описал. Принимая во внимание ваш экономический статус, у вас есть много вариантов. Для некоторых людей такое положение может оказаться своего рода ловушкой, но если деньги не слишком важны, то вы можете делать, что вам вздумается. Так какие у вас планы на сегодня? Я бы подумал, что вы немедленно отправитесь в частную клинку. В Швейцарию, Англию, США.

– Это не важно. А вы?

– Я?

– Что бы выбрали вы из множества возможных вариантов?

– С тех пор как вы купили этот полис, мне поручают гораздо больше дорогостоящих сделок. Они думают, что я волшебник. Я приобрел новое оборудование для нашей фермы в Нормандии, расквитался со всеми долгами и выкупил из залога землю, которую должен был продать, чтобы выплатить проценты по кредитам. Я собираюсь вернуться туда. Вы меня спасли. Если я могу что-то для вас сделать…

– Очень рад, что для вас все так хорошо обернулось.

– Я хочу, чтобы все наладилось и чтобы у вас не было неприятностей. – сказал Арман. Он подсел ближе и перешел на шепот. – Все было бы прекрасно, кроме одного: когда вас доставили в приемную скорой и вы были в полубессознательном состоянии… – Арман оглянулся, дабы убедиться, что никто не услышит, – вы сами поставили себе диагноз. Совершенно точный.

– Я поставил?

– Да, вы. Вы сказали: «Неоперабельная аневризма базилярной артерии». Они назначили МРТ, после чего рентгенолог и два нейрохирурга пришли к такому же заключению. Об этом сделали отметку в отчете, предположив, что вам уже поставили этот диагноз прежде. А когда мы получили отчет, все сделали стойку. И шеф наш тут же перепоручил это дело одному…

– Кому?

– Черту лысому!

– Что?

– Он…

– Что «он»?

– Он вам всю душу вынет.

– Буквально?

– Возможно, только в медицинском смысле, хотя они могут целое дело раздуть. Я хотел предупредить вас об этом, – прошептал Арман. – Потому и пришел. – Арман снова огляделся и шепотом торопливо произнес: – К вам придет наш дознаватель. Жуткий тип!

– В каком смысле «жуткий»?

– У него даже имя говорящее. Он ненавидит всех и вся.

Только шпика, идущего по следу, Жюлю и не хватало.

– И как же его зовут?

– Дэмиен Нерваль.

– Слегка сатанинское имечко.

– Да уж, слегка. Настоящий задира. Мы его звали бичевателем, пока кто-то не схлопотал от него палкой за это.

Его хотели усадить в кресло на колесах, чтобы вывезти из больницы, – стандартная процедура, но он вскочил и бегом бросился по коридору под встревоженные крики медсестры ему вслед. А что они ему сделают? Арестуют? За ходьбу пешком? За бег? Бегать вам запрещено, потому что вам нельзя ходить. Если бы ему действительно понадобилось инвалидное кресло, он бы не стал отказываться, но до тех пор, пока кресло ему не нужно, он в него не сядет. Он и так уже столько раз нарушил закон, что какие-то правила ему не указ.

Уже у самых дверей больницы он увидел молодого врача в хирургической форме, на шее у юного доктора болтался стетоскоп.

– Извините, – обратился к нему Жюль, – вот смотрю я, как висит стетоскоп, и он напоминает мне головку норки.

– Что, простите?

– Когда я был маленький, женщины носили меховые воротники прямо с головками – те свисали у них с плеч. Нутрии, норки, лисята. И у них – этих норок, нутрий и лисят, хотя не исключено, что и у некоторых женщин тоже, – были усики и стеклянные глазки. Иногда голов было сразу по три или четыре, а то и все пять. Это было всего семьдесят лет назад. Надо же, как быстро времена меняются. Но не стоит вставать в позу. Ничего в этом такого. Нынче они разгуливают с голой грудью, как женщины из германских племен во времена Цезаря или как банщицы Клеопатры, если верить итальянским фильмам. «О Геркулес! Клеопатра входит в ванну!»

Юный доктор обалдело смотрел на него, будто язык проглотил.

– Вижу, что вы не очень-то верите мне насчет норок, – убедитесь сами, погуглите.

– Хорошо.

– Но сперва, где я могу купить книги по медицине?

– Где вы можете купить книги по медицине?

– Это я вас спросил.

– Для пациентов или для врачей?

– Для врачей. Я умею читать. У меня есть образование. Я знаю латынь и греческий. Когда-то изучал химию и даже основы гистологии. Но это не важно. Так вот, где можно приобрести их?

– Загляните в книжный магазин «Виго Малюан». У них что-то около ста тридцати тысяч книг по медицине, тридцать тысяч только в магазине на полках. Там есть все.

– А где это?

– На улице Медицинской Школы, сразу за бульваром Сен-Жермен, возле метро «Одеон».

Жюль вытащил купюру в десять евро и втиснул ее в ладонь молодого врача.

– Я не… это лишнее, – пробормотал юноша.

– Не лишнее, – сказал Жюль. – Перекусите.

– Нет, ну, действительно, не стоит.

– Почему бы и нет? Вы только что сберегли мне десять миллионов евро.