Константин Гирлин - Собрание сочинений. Том I

— Он не в себе, — конфиденциально сообщил Кошкину Фальстарт. — Его-то и человеком всерьез не назовешь. Если бы только ваш пистолет как-нибудь случайно выстрелил в него…

— Ох, не нравятся мне ваши отпечатки пальцев, товарищ, — сказал между тем вошедший в роль Сипович. — Чем это вы занимались накануне? Признайтесь, насиловали? Кстати, размахивание пистолетом у носа частного лица может войти в привычку и снискать вам дурную славу. Зачем вы засунули дуло мне в ноздрю? Пугаете? Я не из пугливых. Представьте себе…

— Что это за придурок? — спросил Кошкин редактора, на что тот лишь кивнул в знак солидарности.

— … есть люди, которые боятся даже солнечного удара. Сипович из другого теста слеплен. Ловлю солнечные удары — и хоть бы хны. Знаете Кутузова? Человек с отменным иммунитетом — прям как я. Расскажу лучше случай…

Фальстарт закатил глаза.

— … однажды, когда я был в круизе, наш корабль потерпел крушение. Я прыгнул за борт и вступил в неравный бой с грозным Посейдоном. Конечно, меня удивило, что моему примеру никто не последовал, но, когда заполняешь себя литрами соленой морской воды, удивление отходит на второй план. Тем более меня атаковал голодный лосось, и мне пришлось поставить его на место. Но не об этом речь. Пока я отчаянно отражал удары стихии, мой корабль куда-то уплыл. «Ребята, — подумал я, — а как же я!» Это меня так огорчило! С вами такое бывает: кидаешься в воду, и все обитатели морских глубин вдруг набрасываются на тебя разом, а ты ждешь какой-то моральной поддержки, хотя бы даже в виде тонущего судна? И, знаете, такая обида меня взяла! Тогда я раскусил ловкий трюк, который ввел меня в заблуждение: кто-то крикнул: «Прыгай!» — и я прыгнул… Гм, гм… Гм!.. Что-то в горле першит. У вас нет при себе счетчика Гейгера?

Прогремел выстрел: пуля ужалила потолок, посыпалась штукатурка. Сипович сделал еще несколько робких шагов по направлению к двери. Он был похож на не очень отважного боярина, застигнутого на пиру посланцами Влада Цепеша.

— Мы же закинули томагавк войны подальше, — сказал он, мужественно блокируя удар. — Верьте слову: никто ни о чем не узнает. Вы пока поболтайте, а я пооколачиваюсь снаружи. Разрешите начать?

— Немедленно прекратите околачиваться! — запротестовал Фальстарт.

Отмеченный печатью мысли, Кошкин невесело поигрывал пистолетом, прокручивая его на указательном пальце, как вдруг через окно увидел свою жену, лобзающуюся с немолодым, но обстоятельным мужчиной. Его веки затрепыхались, а сам он затрясся, как лось в брачный период, встретивший другого лося.

— Милая, — трагически проговорил он, и что-то сдавило в груди.

— Ваша? — участливо произнес Сипович, прослеживая направление его взгляда. — Существуют люди, лицо которых просит плевка. Давайте кинем камнем!

Кошкин остервенело бросился на Сиповича.

Это правда, есть женщины с такой изящной фигурой, что запросто могут стушеваться за винтовой лестницей. Их принято называть змеями. В их симпатичных личиках есть нечто, побуждающее к насилию, когда мы уличаем их в измене, о которой они не удосуживаются нас известить.

— Я ей позвоню, — сказал Кошкин голосом, в котором зазвучали интонации Ромео.

— Без истерик, — отрезал Сипович, перехватывая телефон. — Отдайте эту роль мне, а то в таком состоянии вы сейчас наговорите лишнего.

— Но…

— А вот и номер. Блестяще сработано, дружище, — похвалил себя Сипович. — Аллоу! Вас беспокоит представитель организации «Свидетели Иеговы» 32 32 Организация запрещена в РФ. . Мы ищем людей для массового ритуального самосожжения.

— Я не понимаю. — Женский голос.

— Ах, она не понимает. — Сипович злорадно улыбнулся, и его лицо словно треснуло посередине. — Я говорю, мы из фан-клуба «Иван Грозный и Шапка Мономаха», хотим предложить вам акцию: приведите с собой пять друзей, и мы всех вас посадим на кол бесплатно.

— Кто это?

— Вижу, вы заинтригованы. А чем вы занимались в ночь на первое мая? Вас ждали, на вас рассчитывали. 33 33 Вальпургиева ночь (ночь на 1 мая) — главный шабаш ведьм.

— Кому вы звоните?

— Гниль! Мусор! Пищевое отравление! Карбункулезная бородавка! Перхоть! Грибок стопы Франкенштейна!

— Что такое?

— Не вешайте трубку, я не закончил. Уродливая безволосая мышь! Глупая обезьяна!

Фальстарт отскочил от окна и приблизился к Сиповичу:

— Я не знаю, с кем вы там кокетничаете, но это не она, — сказал он, сдерживая смех.

— Вонючий казацкий можжевельник! Половая тряпка… — Сипович услышал слова редактора: — А впрочем, прошу меня простить, я ошибся номером. — И повесил трубку.

— С кем вы разговаривали? — закричал Кошкин, ринувшись на дипломата.

— Какая-то придурошная. Знаете, такая хамка, прям осадок остался.

— Этот идиот позвонил моей матери! — разозлился Кошкин, проверяя набранный номер.

— Почему сразу идиот? — обиделся Сипович, на которого столь резкая сентенция произвела не самое благоприятное впечатление. — Там мелко написано. Верните телефон, я еще раз позвоню.

— Нет!

— Не беспокойтесь, на этот раз я дозвонюсь, куда нужно.

— Именно это меня и беспокоит.

Горе-супруг тяжело опустился на стул, подвел ладони к лицу и стал умываться слезами.

— Давайте без этого, — с отвращением сказал Сипович.

Рука у Кошкина задергалась, как будто инстинктивно нащупывая пистолет.

— Я вам сочувствую, — продолжал Сипович. — Глядя на вас, сердце обливается кровью. Но будьте мужчиной! Начните жить. Осчастливьте себя одиночеством, балуйте себя покупками, наконец, сорите деньгами: купите часы — я продам вам свои. Вот и договорились. Прекрасный выбор!

— Мне не нужны часы.

— Вам часы не нужны, а мне, может, деньги нужны. Тут ведь с какой стороны посмотреть. Не будьте эгоистом — дайте денег! За просто так! Нет, это я вас проверял. Я же не последняя тварь. Попробуйте дать мне денег — я швырну вам их обратно. Баста! Покупайте часы и не морочьте мне голову. Назад пути нет — я уже расстегиваю ремешок. Швейцарские. Отдам за пятьсот. Я сам швейцарец по материнской линии. Гарантия сто процентов. Никогда не вру. Зачем мне врать? Мужчина вы или кто? Если мужчина — купите часы. Ошарашьте меня — скажите «да». Говорите — и я буду слушать. У вас поднялось настроение? Хотите, я разобью окно, и вы выпрыгнете? А почему бы вам не застрелить кого-нибудь?

— Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, — сказал Кошкин, и ни один мускул не дрогнул на его лице, как будто его парализовал яд аспида.

Всех присутствующих отвлекло подозрительное движение где-то на периферии. Упирая руки в бока, перед ними воскрес Бухтаревич, которому в этой истории была отведена почетная роль ковра. Он округлил глаза, как добрый котенок, и вновь упал лицом в пол.