Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Константин Терентьевич, как самый старший, сказал, что они долго думали с женой, как не позволить горю сломать жизнь дорогим людям сына. Прежде всего, надо держаться вместе. Квартира это позволяет. И предложил Вале поселиться в двух самых больших комнатах с ребёнком и няней. Одна комната — для него и Любови Фроловны. Они же возьмут на себя все хозяйственные заботы. Ещё одна комната будет приютом для сестёр Анатолия. Они хорошо присмотрят и за ребёнком, и матери помогут во всех делах, а одна комната будет общей. Валентине негоже оставаться наедине с бедой. Помолчал, подумал, говорить или не говорить, и всё-таки сказал, что воспитать хорошего человека тяжело, а воспитать достойного мужчину — гораздо труднее. Он воспитал двух хороших сыновей, трёх дочерей, трёх племянников, и все они уважаемые люди. Сказал и о последнем разговоре Анатолия с матерью.

Валентина молчала. Свою речь Клавдия Михайловна начала пафосно. «Анатолий Константинович — народный герой. Эту квартиру советское правительство дало ему за особые заслуги. Мы — люди рядовые, и нам не к лицу иметь то, что нам не принадлежит. Ленин учил скромности. Поэтому правильнее поступить так: сдать эту квартиру, а для Валентины попросить двухкомнатную в моём доме. Ей с ребёнком и няней этого вполне хватит. А помогать ей будем и я, и две мои сестры. К тому же дом находится рядом с Тверским бульваром, где много зелени и хорошо гулять с ребёнком. И до театра близко. После спектакля пройтись по бульвару — это большое успокоение».

И тут Валентина промолчала. Прошло несколько дней, прежде чем она объявила, что принимает вариант Клавдии Михайловны. Серовой дали двухкомнатную квартиру на пятом этаже. Мать и тётки жили на первом. Большой пенсией, выделенной ребенку за погибшего отца, всеми пайками, заказами, талонами стала распоряжаться Клавдия Михайловна. Родители Анатолия вернулись на Урал, в Надеждинск, который вскоре переименовали в город Серов.

Анатолий — сын Анатолия

14 сентября 1939 года родился мальчик. На пороге больницы 4-го Управления на Ульяновской улице Валентину встречали родные, друзья, коллеги по театру. Обступившей её улыбающейся толпе она громко объявила:

— Анатолий Серов младший. Прошу любить и жаловать.

Его с восторгом обглядели и обласкали. Ребёнок был на диво хорош. Валю задарили цветами и подарками. Командовала приёмом новорождённого Клавдия Михайловна. Собрав все подношения, она сложила их в машину, предоставленную Театром Ленинского комсомола, бережно усадила дочь с внуком, и процессия взяла курс на Малую Никитскую.

Маленькому человечку потребовалось много пространства: кроватка, гардеробчик, коробка для игрушек, специальная посуда, ванночка, сушилка для пелёнок — всего и не перечислишь, да и к тому же квартирка зажила строго по его режиму. Мамок и нянек было больше чем достаточно. Стоило малышу всплакнуть, как сбегался весь женский батальон и каждая нянька на свой манер старалась его утихомирить.

Прошёл год с небольшим, и у Толика появился товарищ, который разговаривал и смеялся сочным хрипловатым голосом. Они ползали вместе по ковру, возили паровоз, катали машины. Потом дядя Костя брал его на руки и подбрасывал вверх, ловил и нежно прижимал к себе. У дяди были короткие усы, и от него пахло душистым табаком. Мальчонка закатывался звонким смехом. Только мама всегда оставалась грустной. Она знала, что у дяди Кости тоже есть маленький сын и что он решил оставить сына и его маму. Молодой поэт Константин Симонов вскоре так и сделал — ушел из семьи. Однако Валентина в свой дом его не приняла. Константин Михайлович стал просто частым гостем.

Когда началась война, семьи Серовой и Половиковой, собрав необходимое, эвакуировались в Свердловск. Толику пошёл третий год. Трудности военного времени сказались на ребёнке совсем по-особенному. Он стал спокойнее, умел сам себя занять: рисовал, листал книжки с яркими картинками и рассказывал себе, что там видел. Мальчик очень рано начал говорить, знал песни, которые звучали по радио, и хорошо их пел, стихи запоминал сразу. Он был очень интересный почемучка. Если у кого-нибудь из взрослых находилось свободное время, они с удовольствием общались с таким занятным ребёнком.

Однажды (это было в 43-м году) Валентине, тогда работавшей в московском театре, постоянно выезжавшем на фронт, посчастливилось побывать в Свердловске.

Она нарядила Толика в матроску и вместе они стали ходить по госпиталям и давать концерты. Мать и сын пели военные песни, а Толя ещё и стихи читал, и детские и взрослые. Успех был необыкновенный. Концерты известной актрисы и маленького сына легендарного лётчика надолго останутся в памяти тех, кто их видел, останутся самым счастливым событием и для обоих выступавших.

Толик обожал мать. Она умела приласкать сына и рассказать ему, каким отважным в детстве был его отец, и как он летал, и как мечтал, чтобы мальчик был сильным и смелым. Ребёнок мог часами слушать мать или наблюдать, что она делает, он любовался ею. Но такие моменты случались крайне редко. Когда же Валентина уходила из дома, Толика невозможно было унять от рыданий. Домашние вспоминают такой случай. Однажды утром, позавтракав, Валентина Васильевна стала собираться на репетицию. Вся одежда была на месте, а туфли пропали. Она решила надеть другие, но полочка с её обувью пустовала. Все принялись искать хоть какие-нибудь туфли — нигде ни одной пары. Выглянули за дверь — и там ничего. Потом сосед, вошедший с улицы и поднимавшийся наверх, спросил, не из квартиры ли Серовой выбросили кучу всякой обуви, которая валяется под лестницей. Бросились к Толику с допросом: «Не ты ли это сделал?». Он сразу сознался: «А я не хочу, чтобы мама из дома уходила». Немая сцена длилась недолго. Валентина бросилась целовать сына, домработница и нянька радостно запричитали, какой смышлёный мальчик и как он любит маму.

Летом 43-го года Симонов и Серова поженились. Объединились две большие непростые семьи. Константин Михайлович купил дачу в Переделкине и стал сооружать из скромного дома огромную виллу со всеми удобствами и отдельными комнатами для каждого. Валентине отвели второй этаж с верандой и пандусом в бассейн, выложенный голубой плиткой. Просторный кабинет хозяина располагался в самом тихом углу дома, и все знали, что ни здесь, ни на улице перед окнами шуметь не полагается.

Для того чтобы содержать большую виллу в элегантном уюте и следить за порядком на участке, требовался немалый штат обслуги. И он был. Но ни садовник, ни дворник, ни шофёр, ни сантехник Толика к себе не подпускали. Любознательный мальчик хотел поливать из шланга цветы, подметать дорожки, помогать шофёру чинить машину, однако все осторожно спроваживали его от греха подальше. Но был достойный человек, который мог бы сыграть огромную роль в воспитании крепкого упорного характера мальчика. Конечно, это Константин Михайлович Симонов, которого прекрасно, по-спартански, воспитал отчим.